Лев Альтмарк - Пение кузнечиков на ночной дороге

– Прости меня, Марик! Ещё час назад я желал тебе всяческих пакостей и готов был разорвать тебя на куски. Всё это было, поверь, мышиной вознёй и жалким воплем оскорблённого самолюбия. Я злился на тебя, а точнее, на себя за свою недальновидность, и во многом переборщил. Но и ты был, согласись, не подарок, когда выкурил меня из-за этого рокового стола. Не сделай ты этого, может, здесь сейчас лежал бы я. А ты, сам того не желая, принял удар на себя… Трудно сейчас выбирать из двух неправых того, кто более не прав. Однако я остался жив, а ты нет. Лишь сейчас я начинаю понимать, что ты был всё-таки последовательней и принципиальней, каждое дело доводил до конца, и никто никогда не упрекнул тебя в грубости и высокомерии. Поначалу я видел в тебе только мальчика на побегушках, но потом, когда начал проявляться твой характер, признаюсь, втайне даже позавидовал той лёгкости, с которой ты всего добивался. Мне было труднее, когда я всё это раскручивал, а ты пошёл уже по проторенному мной пути. Я это видел и даже хотел тебя придержать, не испортив ни с кем отношений, однако было поздно – джин вырвался из бутылки… Видно, так и должно было случиться, когда-то нужно уступать дорогу. Я этого, естественно, не хотел, тогда тебе пришлось поступать не по-джентльменски. Ведь и ты уже не мог отступиться. Впрочем, о чём я говорю сейчас?.. Твоя смерть на многое открыла мне глаза, и лишь такой ужасной ценой я понял, что глупо ссориться по пустякам и давать недругам повод побольнее ударить нас… Ты хотел, Марик, когда-то оказаться в Иерусалиме. Обещаю, твоя жена и твой сынишка увидят Святой город. Я помогу им. Теперь это мой долг. Но сперва разберусь с подонками, чего бы мне это ни стоило…

Идея отомстить за Файнберга, неожиданно посетившая меня во время моего высокопарного монолога, оказалась настолько заманчивой, что я даже забыл о том, что минуту назад собирался звонить в милицию и поднимать шум.

Как отыскать убийц? Милиция этим, конечно, займётся, иного и быть не может, но я должен опередить её или хотя бы помочь в поисках. Это теперь дело принципа. Но рассказывать им о наших трениях с покойным, конечно же, глупо. Это только запутает поиски настоящего убийцы… С чего начать? Будь я детективом, у меня наверняка появились бы какие-то версии и предположения, но тут как ножом отрезало.

Ладно, подумаем об этом позже, а сейчас не мешало бы поискать улики или – как это называется? – вещественные доказательства. Преступник всегда оставляет следы – это я знаю стопроцентно. Детективчики мы тоже почитываем и фильмы про шпионов смотрим. Прежде чем появится милиция и перекроет все ходы и выходы, осмотрим и обнюхаем всё сами.

К моему разочарованию, ни традиционных окурков в пепельнице, ни вырванных пуговиц с клочками материи, ни отпечатков пальцев на полировке стола найти не удалось. Впрочем, если б я и нашёл что-то, всё равно не знал бы, как этим распорядиться. Вероятно, убийца или убийцы, если их несколько, явились сюда самым обычным способом, обнаружили, что никого в офисе, кроме Файнберга нет, прикончили его, а потом всласть покрушили мебель и раскидали бумаги. Но зачем им это? Ведь убийства с бухты-барахты не совершаются…

О судмедэкспертизе у меня точно такое же представление, как и у любого не очень искушённого читателя детективов, так что о причине смерти я мог судить лишь по развороченному виску трупа. Большего определить я не мог, но и этого для меня было вполне достаточно.

Отойдя подальше от стола, я стал мучительно размышлять, как поступать дальше. Как правило, у книжных детективов в подобных ситуациях полным-полно разных версий и предположений, я же был чист, как стёклышко. Ну, невнимательный я чтец детективных историй – читаю лишь для разгрузки мозгов, когда устану, или в туалете – что ж, мне теперь оставаться у разбитого корыта?!

Но что-то делать всё равно необходимо, потому что переваливать поиски убийц на плечи милиции вовсе не хотелось. Легко, конечно, умыть руки и стать в позу, мол, с вас, профессионалов, и спросим результат. А кто спросит-то? Официальным властям доверять особо не стоит, потому что не раз приходилось убеждаться: польза от контактов с ними минимальная, и если хочешь завалить какое-то благое начинание, обратись к ним за помощью. Для властей главное – тишь да гладь. Нет сомнений, что если преступников поймают, то постараются выставить обыкновенными уголовниками. Копать что-то помимо уголовщины или связывать причину преступления с антисемитизмом – для наших пинкертонов как зубная боль. Оно им надо? Над ними всегда целая куча начальников, которые со своих высот поглядывают на подчинённых и грозят пальчиком, мол, вы там внизу усердствуйте, но без фанатизма. Задумаются эти пинкертоны над сутью происходящего хоть разок или копнут поглубже, их тотчас приструнят, рты заткнут, отправят уличные драки разнимать и пьяных шоферюг штрафовать. Никому это, по большому счёту, не интересно. Да и дурно это попахивает.

Но каким-то шестым чувством я догадывался, что погром в офисе и убийство Марика – не такое простое дело. Объяснить мотивы преступников только лишь традиционной нелюбовью к евреям, конечно, можно, но ведь это не банальное хулиганство, а убийство, тут и причины наверняка какие-то более серьёзные. Вдруг это звено из какой-то длинной цепочки, о существовании которой можно лишь догадываться? Где-то, может быть, я, а, может, и Марик накосячили, перешли кому-то дорожку – кто теперь узнает? В одном я уверен: дыма без огня не бывает, а уж какой огонь разгорается следом за первым дымком, можно представить. Вероятно, я несколько сгущаю краски, но события последнего времени давали массу поводов для не особо весёлых размышлений.

Наше Еврейское культурное общество создано пять лет назад, но до позапрошлого года было фактически на птичьих правах, так как в официальной регистрации городские власти нам упорно отказывали. Необходимые для регистрации документы все эти годы пылились в столах у ответственных чиновников, и, может, рано или поздно их сгрызли бы мыши, но позапрошлой весной меня неожиданно вызвали в городскую администрацию, где всё необходимое было подписано и оформлено в течение дня. Словно всех чиновников разом подменили. Что явилось причиной этому, не знаю, но факт оставался фактом.

Можно было бы, наверное, трубить в трубы и кричать о торжестве справедливости, если бы не одно «но». Местный «Союз православного народа» – надоевший всем до тошноты уже только одним своим оригинальным названием, – в отличие от нас никакой официальной регистрации не добивался, но тоже, по сути дела, почти одновременно с нами обрёл право на законное существование, открыв офис и начав выпускать свою газету. До последнего времени дальше криков на своих сходках о «сионистской угрозе» эти ребята не заходили, потому и обращать внимание на них не стоило. Нас-то они не трогали, и, похоже, что их воспалённое воображение до поры до времени как-то не сопоставляло мифическую «сионистскую угрозу» и местных миролюбивых тихих евреев. При случае они с превеликим удовольствием выпивали водку с нашим братом, а ненавистный Израиль был для них так же далёк, как и Антарктида. С такой же решительностью они могли бы, наверное, обличать и королевских пингвинов, получи на это соответствующую отмашку.