Лёля Т. - Истории Макса. Москва

– Это очень даже моё дело, – спокойно ответила Кристина, – Боря мой друг – это раз, мой сосед – это два, сын моей няни – это три. А одна лентяйка регулярно паразитирует на его труде – это четыре. И если уж Боря позволяет у него списывать из жалости к её невысокому интеллекту, то я не собираюсь позволять ей над ним ещё и издеваться.

– Ну, и дрянь же ты, Неглинная! – взревела Бякина, окончательно выведенная из себя. – Настоящая заноза в заднице! Неудивительно, что тебя мать бросила!

– Ты… Ты… – внезапно дыхание у Кристины перехватило так, что больше невозможно было вымолвить ни слова, пол ушёл из-под ног, и в ушах застучали огромные барабаны…

– Поверить не могу, что Кристина так себя повела, – ахала няня Соня, сидя в учительской и капая экстракт валерианы в стакан, который держала классный руководитель Нина Владимировна.

– Сама в шоке, – ответила учительница, капая экстракт валерианы в стакан, который держала няня Соня.

«Ещё немного и эти дамы выпьют на брудершафт», – мрачно думал директор школы Юрий Петрович.

– Действительно, Кристина никогда раньше не вела себя агрессивно, – задумчиво сказал он, – напротив, она склонна проявлять себя совершенно как взрослый человек, примиряя конфликтующие стороны…

– Сама в шоке, – повторила Нина Владимировна.

– Конечно, то, что сказала ей Бякина, выходит за всякие рамки, – продолжал директор, – но драка…

– Сама в шоке, – опять выдохнула Нина Владимировна, залпом осушив стакан с валерьянкой.

– Да с Вами-то всё понятно, Нина Владимировна, – раздражённо оборвал коллегу Юрий Петрович, – что сейчас делать с Кристиной? Она сидит одна в кабинете английского, отказывается разговаривать. Думаю, у девочки сильный стресс. Вот что, Софья Дмитриевна, – обратился он к няне. – Берите-ка свою подопечную и идите с ней домой на пару дней. Четверг, пятница… потом выходные. В понедельник приведете девочку в школу. Если будут проблемы, вот телефон школьного психолога, в любом случае, думаю, вам будет невредно с ним пообщаться. И позвоните отцу Кристины, слышите? Обязательно! Он должен приехать хотя бы на пару дней, у ребёнка явный нервный срыв, ей сейчас нужен близкий человек, родитель.

Няня Соня, слегка осоловевшая от валерьянки, быстро закивала, накинула на плечо сумочку и побежала в кабинет английского.

– А мне ещё выслушивать истерику мамы Бякиной, – со вздохом сказал Юрий Петрович и отвернулся к окну, – просит исключить Кристину из школы… Ну, конечно! Чёрта с два! – разгорячился директор. – Сейчас же исключу будущую золотую медалистку и оставлю Бякину, буду с ней дни и ночи таблицу умножения учить до одиннадцатого класса!

– Сама… – заикнулась Нина Владимировна, но, поймав на себе испепеляющий взгляд начальства, подхватила стопку тетрадей и торопливо вышла из учительской.

Кристина лежала на кровати, уткнувшись в подушку. Рядом сидел Микки и удивлённо смотрел на хозяйку, но гладить его не хотелось. Было тошно. Хотелось отмотать время назад, и чтобы этого утра не было, чтобы ничего этого не произошло. Кристине одновременно было и стыдно за драку с Алёнкой, и казалось, что Бякиной досталось мало. «Бросила! Бросила! Тебя мать бросила!» – пульсировало в голове. С чего Бякина это взяла? Она ведь не могла сама всё придумать. Значит, где-то услышала. Значит, взрослые так говорят. Значит, это правда, мама ушла из-за меня. И все вокруг мне врут, потому что не хотят расстраивать.

Дверь скрипнула и приоткрылась, в комнату тихонько зашла няня.

– Я не хочу разговаривать, тёть Сонь, прости.

– Кристюша…

– Я больше не буду драться. Правда, няня. Больше не буду. И завтра пойду в школу.

– Юрий Петрович сказал, что ты можешь остаться дома до понедельника.

– Неважно. Я пойду завтра.

– Кристина!

– Пожалуйста, тётя Соня, оставь меня в комнате. Я хочу побыть одна.

– Хорошо, зайка, – тихо сказала няня. – Но только я хочу тебе сказать…

– Не надо.

– Я всё равно скажу. Мама никогда не смогла бы тебя бросить, ни за что на свете. Она так любила тебя и папу, всем сердцем! Я не знаю, что случилось четыре года назад, никто не знает. Но мама тебя не бросила. Я знаю твоих родителей со школьной скамьи, они любили друг друга, и оба хотели, чтобы у них была ты. Это правда. – Няня помолчала, – я приду за тобой через час, будем обедать.

Няня ушла и Кристина села на кровати. Тошнота постепенно отступала. Мама. Где же ты? Почему тебя нет, когда ты мне так нужна? Машинально Кристина взяла с прикроватной тумбочки мамины часики. Девочка давно забрала их себе, хранила, как реликвию, и носила иногда на руке. Воспоминания о матери постепенно стёрлись из памяти, и Кристина уже не могла в деталях вспомнить лицо, одежду, походку. Фотографии, на которых счастливая мама обнимает маленькую дочку, стали будто бы чужими, ненастоящими. Только одно воспоминание осталось по-прежнему ярким: мамина рука в этих самых часиках, просунутая через прутья кроватки, тихонько похлопывает и гладит Кристину по спине под тихую колыбельную: «Кисонька-мурысонька, где была? – у бабушки. Что ела? – олябушки. Где достала? – на стульчик стала…»

Девочка надела часики и стала их разглядывать: чудесные золотые стрелочки, красивая окантовка циферблата с какими-то фигурками, маленькие драгоценные камушки на нем, крошечное окошечко с датой, два колёсика для времени и для даты. Кристина погладила стекло циферблата, пальчиком немного повернула колёсико назад.

Дверь скрипнула и приоткрылась, в комнату тихо зашла няня Соня.

– Няня? – удивилась девочка, ожидавшая Софью не раньше, чем через час.

– Кристюша…

– Тёть Сонь, я же сказала, что хочу побыть одна.

– Хорошо, зайка, – тихо сказала няня. – Но только я хочу тебе сказать…

– Не надо, – как-то автоматически выпалила Кристина.

– Я всё равно скажу. Мама никогда не смогла бы тебя бросить, ни за что на свете. Она так любила тебя и папу, всем сердцем! Я не знаю, что случилось четыре года назад, никто не знает. Но мама тебя не бросила. Я знаю твоих родителей со школьной скамьи, они любили друг друга, и оба хотели, чтобы у них была ты. Это правда, – няня помолчала, – я приду за тобой через час, будем обедать.

– Микки, ты это видел? – обратилась Кристина к коту, забравшемуся к ней на колени и всё это время наводившему там марафет.

– Was? – Микки на секунду перестал вылизываться, – ах, остаффь свой клупости, битте! Их бин отшень санят!

– Нет-нет, Микки, подожди! Я повернула стрелки часов и повторилось то, что было минуту назад! Что это? Как это?!

Кристина вскочила с кровати, стряхнув Микки. В голове её роились тысячи мыслей. Как же так? Неужели…