Александр Махнёв - Я жил по совести. Записки офицера

Зашли в комнату гродненских. Сначала на интерес, затем втянулись и по копеечке, по копеечке, в очко, Лёха с Жорой меня ободрали как липку. Долг мой перед ними был девяносто рублей. Тогда это была астрономическая сумма. Хорошо, что я остановиться сумел. Карты это азарт.

Я-то думал хиханьки да хаханьки, ан нет, ребята серьёзно попросили в течение месяца долг отдать. Ну что делать, не в комсомольскую же организацию идти. Мог бы, и послать, хлопец я крепкий, не сдамся.

Но! Я же будущий офицер! Классики писали, «карточный долг офицера – это долг чести».

Пришлось напрячься, не за месяц, но за два я рассчитался. У родителей лишнюю десятку попросил, наврал, что туфли нужны.

Вот так-то. На ребят я не в обиде. Сам виноват. Я уж потом узнал: мастера эти парни в карты играть, тем более двое на одного. А в карты на деньги после этого, уже, будучи офицером, никогда не играл. Урок был неплохим. Тесно сдружились Саша Суханов и Слава Щербаченко. Оба хорошие спортсмены, борцы. И в учёбе вместе и на тренировках. Ладные такие, мышцы играют, силища так и прёт. В перерывах иногда потягают друг дружку за пояса, разогреются, устанут до чёртиков. Но довольны!

Не миновала и меня первая мужская дружба. Это как первая любовь, надолго, если не навсегда.

Как-то осенью в выходной подходит ко мне Витя Денисенко:

– Что тоскуешь? Пойдем, побродим вместе.

– Предложение интересное. Но у меня нет «гражданки».

– Найдем, не переживай.

Так я впервые близко познакомился с Виктором, побывал в его семье. Познакомился с его мамой, Татьяной Алексеевной, отцом, Павлом Евсеевичем. Жили родителя Вити в старой Риге, в очень красивом районе. Квартира хорошая, потолки высокие, кухня просторная, вот только жилплощадь маловата. В этой семье всегда царили оптимизм, улыбка и доброта. Этого всем вполне хватало.

Позже его родители переехали в новую двухкомнатную квартиру, и по новому адресу меня всегда принимали радушно.

Неподалеку от родителей Денисенко жили и Ступаковы. С Юрой Ступаковым мы сблизились на третьем курсе, и уже в нашей компании было немало друзей. Дис, Ступак, их одноклассники и я, примкнувший к ним гомельчанин.

Как мы отдыхали? Да, как и сегодняшняя молодежь. Правда бесцельного и бездумного времяпровождения не было, это точно. Мы всегда ценили редкие часы отдыха в увольнении. Рига как культурная столица Прибалтики дарила огромные возможности. Были мы и на спектаклях Русского драматического театра, бегали на различные концерты, коих было много в те годы. Помню с Витей Денисенко пошли на концерт Лили Ивановой. Мы не просто видели и слушали известную болгарскую певицу, мы (вот нахалы!) ещё с ней и познакомились. А концерт ансамбля «Голубые гитары», нас просто покорил. На его выступления ходили многие наши сокурсники. В курилках потом бренчали мелодии ансамбля.

Любили мы побродить по старой Риге. Домский собор, Лютеранская церковь Святого Петра, Шведские ворота, Пороховая башня, Ратушная площадь – все эти замечательные места каждый из нас знал, как свои пять пальцев.

Праздники встречали у кого-нибудь на квартире. А это – танцы, умеренное застолье. Совместные гулянья. Иногда были пивные бары, кафешки, ресторации, их на Рижском взморье великое множество. Деньги в кармане водились не часто, но на бокал пива всегда хватало.

Училище также создавало нам отличные условия для отдыха. Кино, развлекательные программы, концерты заезжих артистов. В субботу и воскресенье у нас всё это было.

В клубе, когда мы жили в СК-7, был шикарный биллиардный зал. Я там научился неплохо «катать шары». Игра навылет была прекрасной забавой, и если ты мастер, или близок к хорошей игре, тебя уважают. Мастером я не был, но играл прилично.

Танцы в клубе. Это отдельная песня в нашей жизни. Надо сказать, что наши танцы Рижские девчонки очень ценили. Перед клубом вечером стайки девчат стремились поскорее попасть в клуб. Глазки так и стреляют, так и стреляют! Кто ж не хочет стать женой лейтенанта? У входа идет тщательный отбор. Дежурные по клубу пускают внутрь только самых ярких и красивых, самых-самых. Здесь же топчутся те из наших, кто ожидает подружек.

На втором этаже нашего корпуса – танцевальный зал и различные клубные помещения, причем они расположены как бы по кругу. Войдя в одно, можно сквозняком пройти в другое, третье и через танцзал вернуться в первое помещение.

Часов в девять вечера в субботу начиналась «великая игра» с начальником клуба. В зале грохот музыки, танцы, весёлые лица молодёжи, а в соседних помещениях у окон, дверей, ближе к затемненным местам жмутся парочки.

Бац, свет потушен. Шорох, хихиканье, смех. Непорядок! Начальник клуба включает свет. Темно уже в соседней комнате. Старший лейтенант Тюренков, это наш начальник клуба, двинулся туда. Всё повторяется. Свет то гаснет, то загорается. Так по кругу и бегал вспотевший старлей. А нам весело. Отдыхаем.

Надо сказать, клуб был действительно действующий. Это не войсковой клуб восьмидесятых годов, где в холоде и полумраке крутили бойцам старые фильмы. У нас в клубе был свой актив, работала художественная самодеятельность. Читались лекции, организовывались концерты. Модный тогда КВН почитался и у нас.

Довелось и мне поучаствовать в самодеятельности. Голосишко у меня был неплохой, за что ребята меня уважали и частенько просили «сбацать» что-нибудь на гитаре и спеть. А что это за «что-нибудь»?

Конечно, Владимир Высоцкий:

«…А у дельфина, порезано брюхо винтом.

Выстрела в спину не ожидает никто…».

Или Булат Окуджава:

«Ах, Арбат, мой Арбат…».

Юрий Визбор:

«По судну «Кострома» стучит волна,

Пробоина в корме острей ножа…».

И масса других авторских песен модных в те годы среди молодежи.

Конечно, и песни своих авторов. Мы, порой, тех, кто их написал, не знали, но пели с удовольствием. Самыми популярными были, конечно, песни:

«Кадеточка, кадетская мечта,

я водку пью, я так тебя люблю,

за веру крепкую,

за любовь свою кадетскую…».

И песня о «Серой шинели», причем, мы слова редактировали, добавляли отдельные фразы, когда это, на наш взгляд, было уместно.

Пели «серые шинели» мы в строю, эта песня очень подходила под ритм шага. Так вот, проходя в столовую по маршруту мимо общежития Рижского учетно-кредитного техникума (ЦПХ, как мы его называли меж собой, аббревиатуру эту никому никогда не переведу), мы громко пели:

«… вот приду с Победою,

Выпью пообедаю,

Мать постелет мягкую,

Двуспаааааллльную постель!!!..»

Конечно, автор имел в виду «сяду, пообедаю», ну и про двуспальную постель в тексте не было, но девчатам, что глазели на нас из окон, это нравилось, и мы тоже получали удовольствие от одного вида милых мордашек.