Вера Мосова - Ходила младёшенька по борочку

Пока Любаша расставляла на столе посуду, да доставала из голбца закуски, со двора вернулся дед Прохор. Вроде с виду и крепкий ещё старик, но уже и прихрамывать начал, и спиной мается на непогоду, а бывает, так зайдётся кашлем, что долго остановиться не может.

– Иди-ка, дед, чистую рубаху надень, – заворчала на него Анфиса. – Скоро уж гости придут, а ты всё по двору топчешься! Грех сегодня работать-то, сам знаешь!

– А Господь трудолюбивых любит! – отозвался с улыбкой Прохор. – Разве ж можно праздник встречать, не управив скотину?! Она-то ни в чём не виновата, чтоб в навозе из-за людской лени лежать! Правда, Любушка?

Внучка озорно кивнула, а бабушка только рукой махнула в ответ.

Вскоре пришла Ася, ведя за руку младшего брата, четырёхлетнего Сашеньку. Ей уже минуло десять лет, и девочка всячески старалась показать, что она уже большая. Она и в самом деле была рассудительна и хозяйственна не по годам. Следом прибежал Степан, который был на два года младше сестры. Он с удовольствие втянул носом воздух в предвкушении праздничного угощения. Оба мальчика были одеты в новые косоворотки и перевязаны поясками. Тюша с Иваном вошли с поклонами и неизменным «Христос воскресе!» Они троекратно расцеловались с пожилыми родителями и велели детям последовать их примеру. Мальчики с серьёзным видом исполнили весь ритуал, христосуясь с дедом и бабкой. Тюша слегка располнела, налилась, но по-прежнему хороша собой. На ней нежно-голубая блузка, оттеняющая цвет её глубоких глаз, подол широкой юбки со множеством оборок почти касается пола, косы уложены на голове красивой короной, как носят городские женщины. Иван как будто раздался в плечах, виски его слегка покрылись сединой, а вокруг глаз залегли морщинки, которые делали его улыбку ещё теплее и приятнее. В руках он держал творожную пасху, приготовленную женой.

За окном зазвенел колокольчик, и у ворот остановилась повозка.

– Ну, вот и заводское начальство пожаловало, – усмехнулся Прохор, – оне у нас пешком не ходят!

Детвора бросилась к окнам, а Любочка вся вмиг подобралась и слегка раскраснелась от волнения. Вскоре молодая семья уже стояла на пороге, повторяя всё тот же пасхальный обряд. Маленький Филя держал в руке красивое яичко, которое протянул бабушке. Все поочерёдно подходили к вновь прибывшим гостям для поцелуев. Пришёл и Любашин черёд.

– Ой, племянница, какая же ты красавица стала! Совсем невеста! – распахнув руки для объятий, с восхищением проговорил Василий.

– Да, она у нас в девках не засидится, – подхватил Иван, – кавалеры то и дело кружат возле ворот. Да только жалко красоту-то такую в чужие руки отдавать.

– А мы и не отдадим! – улыбнулся Василко.

Кабы знать ему, что в душе Любашкиной творилось в миг этот, не стал бы он такими шутками опрометчивыми бросаться. Почитай, целый год с прошедшей Пасхи ждала она этого поцелуя, неспроста первая к бабушке сегодня прибежала да помогать вызвалась. Лизавета легко и просто обнимается с Любашей вслед за мужем, целует её в щёки. Глаза её излучают тепло, радость, чего не скажешь о Любашином лице в этот миг. Но маленький Филя уже дёргает маму за подол, и она переключается на сына, не заметив холодного блеска в глазах племянницы.

Детвора уже весело галдит, расположившись на полатях, и только Ася с серьёзным видом наблюдает за ними. Она тут же взялась опекать своего маленького братца, дяди Васиного сынка, который напоминает ей ангелочка с рождественской открытки. У Фили такие же белокурые локоны, как и у его отца в детстве, а глаза – чёрные смородинки, срисованные с маминого лица. Он мило улыбается и забавно щебечет, пытаясь быть ровней со своими старшими братьями. С Сашенькой-то они уже давно закадычные друзья, всего лишь годок разницы между ними. А вот Стёпа для них обоих на недосягаемой высоте! Анфиса радуется весёлому гомону, которым наполнилась изба. Дом словно ожил, встряхнулся и раскинул свои объятия самым желанным гостям. Прохор чинно беседует с сыновьями, тоже радуясь в душе, какие справные парни у него выросли, каждым из них не грех и погордиться. Любаша старательно хлопочет у печи, помогая бабушке снимать с шестка горячие чугунки с угощениями. Невестки неспешно выставляют на стол свои гостинцы, специально к празднику приготовленные.

Вот хозяйка приглашает гостей к столу. Василий бережно, под локоток ведёт свою Лизавету да за стол усаживает. Любушка искоса наблюдает за ним. А ведь неспроста он так заботлив с женой, под свободной блузою её уже слегка округлился животик. Всё крепче и крепче привязывает к себе мужа коварная соперница. Тюша в это время внимательно наблюдает за дочерью. Давно она приметила, как странно ведёт себя та при Василке, да всё надеялась, что одумается девка, поймёт, что у него своя жизнь. Ан, нет! Не одумалась! Придётся с ней серьёзно поговорить. Ох, уж эта цыганская кровь, так и кипит, никакого с ней сладу!

После Пасхи Тюша всё искала повода поговорить с дочерью. Негоже девице так себя вести. Не маленькая уже, чай, впору женихов присматривать, а она по Василию сохнет. Задумчивая стала. Жалко смотреть на неё. А тут как раз случай и представился. За ужином Иван говорит:

– Ко мне сегодня Киря Титов заходил, ну и намекнул промеж дел, мол, девка ваша уже созрела, спросил, сколько ей годов стукнуло. Говорю ему, что шестнадцатый идёт. А он мне, дескать, неплохо бы сговориться да сватов к осени засылать. Сынок-от его, Гришка, уж больно по ней сохнет, оказывается.

– А ты ему чего ответил? – спросила Тюша.

– А чего я отвечу без её согласия? Жить-то ей!

Тюша посмотрела на Любушку. Та норовисто дёрнула плечом:

– Ещё чего! Не собираюсь я замуж! Тем более за этого увальня!

– А за кого бы ты пошла? – поинтересовался Иван. – Это я на тот случай, если ещё кто намекать станет про сватовство. Должен же я знать, чего людям отвечать – стоит им сватов засылать али нет.

– Ни за кого я не хочу! Я пока не собираюсь замуж! – отрезала девица. – А будете силой заставлять, так я из дома уйду!

– Вот те на! – обиделся Иван.– Уж, вроде, я никогда тебя ни в чём не неволил.

– Зря ты так, Люба! – обратилась к ней матушка. – Наше дело бабье – вовремя замуж выйти да детей мужу нарожать. Мы тебя неволить, конечно, не станем, но и ты подумай – пора подходит, значит надо выбор делать. За нелюбимого мы тебя не отдадим, это понятно. Худа мы тебе не желаем. Много их тут за тобой ухаживает, неужто ни один не нравится?

Любушка отрицательно покачала головой.

– Ну, нет и нет, – сказал Иван, выходя из-за стола. – Значит, не пришло ещё твоё времечко.