Александр Маяков - Аромат гнилой вишни

Машина медленно выезжала из извилистого двора. Было уже поздно и на улице стемнело. Сегодня паршивая погода. Сыро, но без дождя. Сейчас мы ехали к ближайшей резервации. Она находится в семидесяти километрах от Парижа. «Последний приют», так назвали её. В основном, резервации строят не ближе чем в ста двадцати километрах от города. Но «Последний приют» особенная резервация. Она единственная функционирующая резервация на территории Франции. Ранее функционировали еще две, но их закрыли. Пандемия спала, количество вернувшихся сократилось.

– … митингующие не расходятся и заявляют, что продолжат акции протеста и завтра у стен мэрии. – Прозвучал голос в динамике радио.

– Опять? – Устало спросил Кристиан. Он был высоким блондином с вьющимися волосами. Какого черта его занесло в приставы, не понятно. Мог с легкостью пойти и в артисты.

– Ага, – ответил Арно, крутя руль. Арно был в нашем отряде верзилой. Здоровый, косматый и небритый. Когда нужна была грубая сила, в дело вступал он. Хотя, сегодня он оставался в машине, а справились я, Кристиан и Леон. Леон был похож на Жана Рено из одноименного фильма. Носил такие же очки, шапку и небритость. Хотя, последнее два атрибута были на нем не всегда. По уставу нам запрещено ходить не бритыми. Приставы были представителями закона. Арно это не касалось, так как он был простым водителем и по инструкции не имел право принимать участие при задержании вернувшегося. Но иногда ситуации диктовали иные условия. Шапка Леона не подходила под нашу темно-синюю форму, поэтому он надевал её редко, когда начальство не видит.

– Достали уже. – Закрывшись темными очками, произнес Леон. – Все хотят закрыть «Последний приют»?

– Да, – кивнул Кристиан. – Мол, слишком близко к Парижу. А то, что нам мотаться туда это как?

– Ну, не так часто мы и мотаемся туда. – Ответил Леон. – Когда последний раз были? В том месяце?

– Да, но это было две недели назад. – Парировал Кристиан. – И вообще, почему всеми случаями занимаемся мы? Даже если трупак ожил в морге?

– Такова наша судьба. – Произнес Леон и, меняя тему, продолжил. – Как там Жозе?

Я не сразу понял, что это он ко мне обращается.

– Что? – Переспросил я.

– Как там Жозе? – Повторил вопрос Леон.

– Неважно. – Ответил я. – Все еще температурит.

– Что врачи говорят? – Спросил Леон.

– Пневмония. – Нехотя ответил я. Тема была не очень приятной. Жозефина – моя девушка, мы познакомились с ней после пандемии. Я как раз перешел из легиона в приставы. Несколько недель назад она тяжело заболела. Врачи говорят, что это пневмония, а не реинкарнатор, но сердце все равно не на месте.

– Тоже плохо. – Произнес Кристиан.

– Хорошего мало. – Потирая переносицу, произнес я. Конечно, истерия с реаинкарнатором стихла, но люди все равно косо смотрят на кашляющего или чихающего человека. А если у него температура, то вообще стараются обойти стороной. Хотя ученые так и не установили, каким образом передается реинкарнатор. Такое ощущение, что он по собственной воле выбирает носителя, зачастую причудливо играя человеческими судьбами, оставляя в маленькой деревушке в живых одного из жителей, превращая других в бродячих мертвецов. Вот и сейчас я боялся, что это его дурная шутка.

Тем временем мы подъехали к «Последнему приюту». Пока Кристиан и Леон выгружали подопечного, я вошел в здание.

– Густав у себя? – Спросил я у вахтенного офицера. Как это ни странно, но резервация военизированный объект.

– Да, наводит марафет, – загадочно улыбнувшись, ответил офицер. Я пожал плечами и прошел по коридору в приемный покой.

Густав был в кабинете и колдовал над одним из вернувшихся.

– О, Поль! – Улыбнулся он, держа в руках пудру и кисточку.

– Привет, Густав. – Поприветствовал его я. – Мы тебе новенького привезли. – В это время парни затащили мертвого в кабинет и посадили на койку.

– Вижу, – улыбнулся новичку Густав. – Сейчас, закончу с этим. – Он повернулся и принялся кисточкой наносить пудру на лицо трупа. Картина ужасная. Кожа на лице ссохлась, кое-где даже открыв бардовые мышцы. Их как раз и «закрашивал» Густав.

– Тональным кремом попробуй. – Пошутил Кристиан.

– Ха-ха. – Не оборачиваясь, передразнил его Густав. – Ничего они не понимают! – Обратился он к вернувшемуся. Тот ничего не ответил, только поскрипел своими позвонками, немного качаясь в кресле.

– Это Арнольд. – Пояснил Густав. – Наш старожил, уже четвертый месяц здесь. У него А-тип вируса. Видите? Ткани практически не гниют, только высыхают и трескаются. – Он обвел кисточкой вокруг лица Арнольда.

Реинкарнатор делиться на несколько типов.

А – тип реинкорнатора, при котором вернувшийся живет дольше всего, до полугода. Ткани очень медленно разлагаются, часто просто высыхают, как у Арнольда. В очень редких случаях, бальзамируются, превращая вернувшегося в мумию.

В – тип, при котором вернувшийся сгнивает за несколько месяцев. Самый распространенный тип.

С – тип. Самый редкий. При нем практически нет замедления гниения.

– А к чему этот грим? – Спросил Леон.

Густав усмехнулся и радостно сообщил нам:

– У Арнольда завтра гости! Его приедут навестить жена, дочь и зять. Они хотели еще пятилетнюю внучку взять, но я отговорил. Не зачем ребенку на такое смотреть.

На последних словах Густав помрачнел. Действительно, мозгов нет. Арнольд конечно будет рад внучке, но он толком её и не увидит. Дело в том, что хоть реинкарнатор и замедляет процессы разложения, но хрусталики глаз все равно мутнеют через несколько дней после возвращения. Это связано с разложением калия. Поэтому вернувшиеся фактически слепые. Они видят только очертания и слабые проблески света и цветов. Родные их навещают, кого чаще, кого реже. «Приходят в гости», а потом забирают и хоронят окончательно. Может, это благодать? Нет, ну посудите сами, реинкарнатор возвращает умерших к жизни. Родные знают, что он умрет, точнее разложится, и просто привыкают к потере. Они свыкаются с тем, что умерший уйдет окончательно через месяц, два. Хотя нет, все это бред. Люди не привыкли и не привыкнут к ходячим мертвецам. Пусть они, по сути, безобидны. Любой здоровый человек легко справится с трупом, у которого занижена реакция и нарушен вестибулярный аппарат. Люди все равно будут бояться восставших из могил. Этот страх не искоренить.

– Ладно, что там у вас? – Густав отложил косметику и принялся просматривать документы. – Понятно, сейчас подпишу протокол и вы свободны. – Он просмотрел несколько бумажек, несколько подписал и протянул их мне.

– До встречи! – Произнес я, принимая бумаги.

– Ага, до свидания. – Ответил он и вернулся к косметике и Арнольду. Жан так и остался сидеть на диване.