Оксана Кириллова - Прямые солнечные лучи

– Не знаешь, кто это? – перебивая подругу, произносит Лана.

– Что? – переспрашивает та, озираясь. – Где? Вон тот? – Она кивает в сторону подростка лет пятнадцати с прической наподобие ирокеза. О-о, ну как можно быть такой глупой?!

– Да не этот, вон – брюнет в кожаной куртке, – старается как можно более сдержанно ответить Лана.

– А… мне кажется, я его уже видела.

– Значит, он здесь бывает?

– Я сама тут во второй раз, – нехотя признается Нина, выбрасывая окурок. – Хочешь, давай у барменов спросим.

– Как спрашивать будем?

– Ну, покажем на него.

– В такой толпе?

– Господи, сфотографируй его на телефон. Темно, правда, но у тебя же есть вспышка? Слушай, а на что тебе вообще этот парень?

– Понятия не имею, – выдыхает Лана. – Дашь сигарету?

– Что-о?! Ты же не куришь! – почему-то хохочет Нина.

Внутри поднимается волна досадливого раздражения. Зачем спрашивать, зачем так громко смеяться, неужели трудно просто выполнить просьбу?!

Сигарета – неизбежное зло, как микстура от кашля. Должна помочь – если не успокоиться, так хотя бы руки занять, не все же их в карманах джинсов держать, дешевых джинсов, он бы точно над ней смеялся, да, он никогда на нее не посмотрит. И все-таки он смотрит – в тот момент, когда Лана пытается зажечь сигарету, а огонь в очередной раз потухает от ветра. Окидывает ее фигуру оценивающим взглядом сверху вниз. Медлит еще пару секунд и отворачивается. Ну вот, так она и знала.

«Спокойно. Покури, вернись в клуб, подойди к зеркалу, приведи себя в порядок. Что значит „не захватила пудру и расческу“? Какая ты после этого девушка? И чем ты его покорять собираешься – знанием испанского?» – «Перестань, мам, я не собираюсь никого покорять. Я хочу просто расслабиться, как ты меня учила: выдохнуть и… больше об этом не думать! Хотя – как же можно? Это все равно что не обращать внимание на торнадо».

Лана не замечает, как выкуривает сигарету – всего лишь третью в ее жизни, первые две были еще в школе. Нет, она просчиталась, курение здесь не поможет. Нужны более радикальные меры. Например, поехать домой и лечь спать. Наутро выяснится, что все это было полупьяным бредом, она расскажет верной подруге Саше – подивятся, посмеются… Лана даже представляет, как будет описывать: «Знаешь, в какой-то момент мне показалось, что он центр вселенной, смысл всего, ответ на все вопросы… да-да, незнакомый парень, представляешь?»

…А потом она опять не вызывает такси, не едет домой и не ложится спать. Еще не время. Он и его приятель заканчивают курить и болтать и возвращаются в клуб. Через пару минут Лана с Ниной следуют за ними.

Черная кофта висела на спинке кресла и источала самый обычный запах сигаретного дыма. То же самое происходило с одеждой Ланы после любого более или менее длительного контакта с Ниной, так что ничего нового в этом не было. Тем не менее, каждый раз, проходя мимо кресла, она зачем-то украдкой вдыхала этот тяжелый, крепкий «аромат».

Днем они поболтали с Ниной в подъезде. Та выглядела сонной и слегка разбитой, но все время мечтательно улыбалась и блаженно-замедленным тоном, как наркоман после дозы, повторяла: «Было здо-орово…». Конечно – алкоголь, музыка, мальчики.

– Надо еще сходить. – Это был пробный шар, пущенный Ланой без особой надежды – что обычно отвечают на такое, кроме «да, как-нибудь надо»? Но «как-нибудь» можно выпить кофе с хорошей знакомой, так и не вошедшей в разряд подруг, или посмотреть фильм, который тебе однажды посоветовали, или отнести в починку старые часы. Для судьбоносных встреч «как-нибудь» не годится. Сейчас или никогда.

Совершенно неожиданно для Ланы соседка ответила:

– Боялась предложить! Мы в выходные опять пойдем – думала, теперь уж без тебя…

– Почему же, – улыбнулась Лана (слишком натянутая, слишком светская улыбка, нужно учиться играть искуснее).

– Что, почему опять идем? – по-своему поняла ее Нина. – Потому что Маша вроде как замутила с Алексом, а он туда постоянно ходит.

Лана чуть было не спросила, кто эти люди, но вовремя вспомнила, что Маша – одна из подружек Нины. Открытым, однако, оставался вопрос с Алексом.

– Ну ты вообще… все пропустила, он вроде представлялся, – недовольно заметила Нина. – Алекс – тот, что угощал нас абсентом, а потом танцевал с Машей всю ночь и с ней уехал.

– Ого, – механически отозвалась Лана. Она совершенно не помнила, кто с кем уехал – было лишь смутное ощущение, что одной из длинноволосых блондинистых подружек не было в их ночном (впрочем, уже утреннем) такси.

– Память у тебя – ужас. Не так-то много и выпила, – произнесла Нина осуждающе (похоже, будто осуждала она Лану больше за последнее).

«Но то, что тебе нужно, ты запомнила отлично… правда, эх, было бы что запоминать. Разве только собственные эмоции – вызванные человеком, с которым ты так даже и не познакомилась. А как бы ты вела себя, если бы он подошел?.. Ну ладно, у тебя будет время подумать…». – «Нет, мам, я не хочу об этом думать». – «Нет, хочешь». – «Нет, не хочу. Это все просто с непривычки, от стресса. Новая обстановка, новые люди… давно у меня такого не было, вечно вращаюсь в привычном мирке, круг общения в основном не меняется, вот и переволновалась. Отвлекусь, забудется – жизнь-то идет. Завтра к Диминой маме на блинчики…».

Последний факт, внезапно всплывший в голове, не огорчал и не радовал Лану – скорее, вызывал едва ощутимую досаду. Сейчас – какие-то блинчики? Это… странно. Но главное – не думать о самом Диме, о том, как она поймает его влюбленный взгляд и опустит глаза, потому что… мечтает о парне из клуба? («Ага-а, «мечтает»? – «Нет, мам! Тебе показалось». – «Наконец-то призналась». – «Может, и не мечтаю. Зациклилась. Не знаю, как еще это назвать. Абсурд, да? Конечно, абсурд! По крайней мере, для разумного человека. К черту все, нужно просто увидеть его еще раз и удостовериться в том, что он мне не нужен. А потом все опять станет хорошо и спокойно». Так утешает себя заболевший: ничего-ничего, скоро снова буду на ногах…).

– Короче, ты с нами в клуб, – подытожила Нина. – Это круто. Я говорила, тебе понравится. Я же была права? Ну, скажи, права?

– Да, да, права, – усмехнулась Лана. «Мать» промолчала, но очень выразительно.

…«Перемотать». Это слово прочно засело у нее в мыслях, и она то и дело повторяла его про себя с упрямой надеждой, как молитву. Время просто обязано было бежать быстрее – чтобы она наконец встретила его, разочаровалась и вернулась к нормальной жизни, без навязчивых мыслей, без учащенного сердцебиения. Вместо этого оно ползло как черепаха, со скрипом протаскивая ее через все препятствия, все бессмысленно-тяжелые разговоры.

– Милая, тебе надо отдохнуть. Ты выглядишь такой замученной. – Дима.