Вадима Галар - Горе

Борис Владимирович также упомянул о породах лошадей, которых существует очень много: от малышек пони до самых крупных и мощных тяжеловозов, красавцы скакуны и дикие мустанги, рысаки и степные. Продолжительность жизни лошади в среднем 20–25 лет, но не каждая лошадка доживает до старости, потому что работа у них тяжелая: лошадиная.

– К сожалению, памятников лошадям не ставят, а только их всадникам, – кивнул Борис Владимирович на статую всадника на коне. – А надо бы. Эти благородные и прекрасные создания столько сделали и делают для людей. Лошади лечат, они являются донорами, а какая польза от верховой езды! – В каждом слове ветеринара чувствовалась любовь к лошадям.

Свое предыдущее место работы Борис Владимирович решил оставить по причине смерти его коня, скончавшегося от колик, потому что не мог продолжать работать там, где все напоминало о его любимце. Сообщение о болезни матери, поставило заключительную точку в тяжелых воспоминаниях, и он с семьей переехал в город своего детства.

Катя поблагодарила и распрощалась с Борисом Владимировичем, договорившись, как обычно, о повторной встрече перед сдачей статьи. Материал получился «нужный и по взрослому душевный», как сказал дядя Петя и понравился всем и ветеринару, и родственникам, и редактору.

Самым главным поклонником Катиных публикаций из одноклассников был здоровяк Сергей, тот самый, что когда – то пообещал перед всем классом ей свою защиту. Они единственные из одноклассников уже давно определились с будущей профессией, и каждый своим курсом шел к поставленной цели. Сергей мечтал стать летчиком и готовился к этому усиленно, а Катя также в течение нескольких лет упорно шла в журналистском направлении. Поэтому, они поддерживали, помогали и уважали друг друга. Их связывала школьная дружба и не более того, потому что на все остальное, что отвлекало от осуществления их мечты, у них не было времени, и на данный момент, для них, это было не важно. Другие юноши к Кате не подкатывали, потому что никто не хотел связываться с крепким и высоким Сергеем, да и Катя давала понять, что ей не до этого. А может быть просто не встретился тот, кто мог бы покорить её сердце.

Оставался последний год учебы в школе, поэтому свободного времени на развлечения практически не было. Кроме того, Катя помнила о том, что когда – то ей сказал дядя Петя, что о журналистах судят по их написанным статьям, и хотя у неё их было предостаточно, но они почти все были о животных.

– Катя, тебе уже пора подумать о материале, который бы мог быть твоей визитной карточкой, – начал как-то разговор дядя Петя во время очередного «набега к родственникам», как он выражался. – Кто хочет серьезно заниматься журналистикой, он должен прийти в нее с багажом своих работ.

– Я уже думала об этом, – ответила Катя. – Хотела написать о сверстниках, о школьниках, мыслей много, но как-то не складывается.

– А что, если это будет статья о необычных детях и подростках. – Дядю Петю озарила идея. – Про школу – интернат для глухонемых. О жизни воспитанников. Тема очень серьёзная и не каждый сможет её раскрыть. Но у тебя, я думаю, должно получиться. – Он взглянул на задумавшуюся Катю. – Ну что скажешь?

– Скажу, спасибо за подсказку. – Поблагодарила Катя.

Вечером за ужином, Катя рассказала о совете, который ей дал дядя.

Мама встретила новость одобрительно и поблагодарила, сидящего с ними за столом Петра, а бабушка неожиданно горько расплакалась. Все начали её успокаивать, но она была неутешна, чувствовалось, что это были слезы страданий. После того, как Наталья Андреевна выпила стакан воды, принесённый дядей Петей, и всхлипывания улеглись, она вздохнула и начала свой печальный рассказ:

– Меня вырастила бабушка Фрося, она заменила мне моих родителей погибших на войне. Поэтому, я её в детстве так и называла мама-баба. После того как мы с твоим отцом, Оля, и твоим, соответственно, дедушкой, Катя, поженились, то через год у нас родился мальчик, наш Коленька. Счастью нашему не было предела, но видно не суждено нам было долго радоваться. – Она вздохнула и продолжила. – Бабушка Фрося обожала внучка, пылинки с него сдувала, лишний раз плакать не давала, и когда пришло мне время вернуться на работу, то она, с удовольствием, нянчилась с Коленькой.

Вся семья притихла, слушая рассказ Натальи Андреевны, видя, как тяжело ей даются эти воспоминания. Но никто не прерывал, потому что чувствовалось, что пришло её время выговориться.

В один из дней, к бабушке Фросе забежала соседка с ребенком и попросила приглядеть за её мальчиком пару часов, потому что ей надо было куда – то срочно сходить, а ребенок приболел. В те времена соседи выручали друг друга постоянно. Только соседка то ли не знала, что её ребенок болен корью и болезнь заразна, то ли просто не сказала, боясь, что бабушка Фрося ей откажет. Но только вскоре после того как соседский ребенок поправился, Коленька заболел корью. Болезнь протекала тяжело и дала осложнения – их Коленька стал глухим. Куда его и к кому его только не возили, помочь никто не смог.

– Мужу кто-то на работе посоветовал бабку-знахарку, которая многих вылечила, но даже и она только развела руками. – Тихо продолжала Наталья Андреевна. – Мы смирились со своим горем, но видно беда не приходит одна.

После перенесенной кори и приобретенной после неё глухоты, Коленька стал часто болеть, несмотря на то, что бабушка Фрося тряслась над ним и оберегала его больше обычного. Как-то мальчик заболел в очередной раз, бабушка Фрося натерла его скипидарной мазью, которая ему помогала лучше всего, напоила чаем с мёдом и уложила в кровать. Стояла ранняя осень, дома было прохладно и она решила протопить, чтобы больной Коленька не переохладился. Она разожгла огонь, но дверка от недавно переложенной печи, почему-то, вышла из петлей и отвалилась. Бабушка Фрося побежала в сарай за проволокой, чтобы как-то зацепить дверку и закрыть печь, предварительно проверив, как Коленька. Ребёнок спал. Её не было всего несколько минут, но когда она вернулась, то с ужасом увидела, что мальчик приближается к открытой двери печи, в которой разгорелось пламя. Она закричала, пытаясь остановить ребенка, но он не слышал её, он ведь ничего не слышал.

– Если бы не глухота, то он остановился и повернулся бы к ней, – безжизненным голосом продолжала Наталья Андреевна и слёзы скатывались по её щекам. – И тогда бы бабушка Фрося успела бы его схватить, и ничего бы не произошло.

Но Коленька не слышал истошных криков прабабушки и успел добежать до открытой печи. Рубашка, пропитанная скипидарной мазью, вспыхнула на нём мгновенно. Бабушка Фрося пытаясь потушить огонь, накрыла ребенка своим телом, отчего и сама загорелась, но всё же смогла добраться до ведра воды, загасить на них огонь и выбежать с Коленькой на руках наружу. «Прости меня, внученька, не уберегла я нашего Коленьку», – сквозь бред шептала вся в бинтах бабушка Фрося. Они умерли от ожогов, не прожив и сутки.