Марина Ниири - Королевство Уинфилда

Всё это случилось на глазах у Тома, который в это время прохлаждался на балконе, помешивая остывший чай серебряной ложкой и прислушиваясь к нежному звону металла о фарфор. Увидев, как мальчишка упал с лошади, он лишь поморщился и покачал головой. Как досадно, однако, что такое безмятежное утро было испорчено! Бережно, чтобы не разлить чай, Том поставил чашку в сторону, одёрнул пиджак и неторопливым шагом вышел во двор. Барон Миддлтон тоже услышал шум и бросился на помощь бьющемуся в истерике племяннику.

К всеобщему удивлению, мальчишка не получил серьёзных увечий. Он отделался сломанным ребром, на которое Тед Фрейзер под руководством Тома наложил тугую повязку. Когда процедуры были завершены, юный пациент прохныкал тонким, почти девчачьим голосом:

– Дядюшка, застрелите эту гадкую лошадь! У меня на глазах!

При всей своей неприязни к лошадям в эту минуту Том ещё больше возненавидел своего пациента.

– Молодой человек, – сказал он, – я боюсь, что зрелище экзекуции не пойдёт вам на пользу.

Эдди клялся, что он не чувствовал боли, и умолял дядю разрешить ему посмотреть, как будут стрелять лошадь, но Том назначил пациенту две недели постельного режима, оправдывая это тем, что сломанное ребро может проколоть лёгкое и вызвать внутреннее кровотечение. В глубине души Тому просто хотелось проучить строптивого мальчишку. Он знал, что вынужденное бездействие будет для Эдди сущей пыткой.

– Всё делается вам во благо, молодой человек, – заключил Том тоном, не терпящим возражений, и, злорадствуя, удалился к себе.

В комнате пациента остался Тед Фрейзер, пока его вечером не сменила сиделка.

Так прошла неделя. Врач и хирург посещали Эдди несколько раз в день. Тому было отрадно наблюдать, как мальчишка страдал от своего заключения. В конце каждого визита он повторял свою привычную фразу: «Всё делается вам во благо».

На десятый день пациент начал впадать в сонливость. Он уже не требовал, чтобы его выпустили на волю. Когда сиделка принесла ему ужин, он даже не поднял головы с подушки.

Сначала эти перемены в поведении Эдди не слишком встревожили Тома. Он принял их за признак раскаяния.

В тот же вечер, когда Том уже собирался ложиться спать, мистер Фрейзер постучал в его дверь.

– Доктор Грант, – позвал он с несвойственной ему тревогой. – Мне кажется, у Эдди лихорадка.

Том вздохнул с досадой, переоделся в рабочую одежду и вернулся в комнату пациента. Сиделка в эту минуту клала холодные компрессы ребёнку на лоб. Мистер Фрейзер раскладывал хирургические инструменты на столе. Барон Миддлтон расхаживал по комнате с дымящейся трубкой в руке.

– Что это значит? – спросил он, увидев Тома. – Мой племянник шёл на поправку. Два дня назад он был готов выпрыгнуть из постели. Почему у него жар?

– Мы ещё не знаем, милорд, – признался Том. – Уверяю вас, мальчик в надёжных руках.

– Очень хочется в это верить. Не скрою, я неприятно удивлён происходящим. Родители мальчика прибудут к утру. Готовьтесь, доктор. Они потребуют от вас объяснений.

Сиделка подложила мальчику под спину подушки, потому что у него не было сил сесть самому. Дотронувшись до лба пациента, Том понял, что дело обстояло намного серьёзнее, чем он ожидал.

– Мистер Фрейзер, снимите повязки, – обратился он к хирургу. – Проверим грудную клетку.

Доктор и хирург склонились над пациентом, считая его пульс, слушая его дыхание, переговариваясь друг с другом полушёпотом. Барон Миддлтон стоял в углу, наблюдая за каждым их жестом. Он не понимал латинских терминов, которыми они обменивались, и это его ещё больше бесило.

– Так вы скажете, наконец, в чём дело? – спрашивал он каждые две минуты.

– Терпение, милорд, – отвечал Том, не поднимая головы.

Эдди уже никак не реагировал на происходящее. Когда врач задавал ему вопросы, он не отвечал. Его глаза были закрыты. Иногда приступ сухого кашля сотрясал его тело.

Наконец Том выпрямился и повернулся лицом к барону Миддлтону.

– Милорд, – начал он, – вынужден сообщить, что у вашего племянника развилась пневмония.

Барон чуть не выронил трубку.

– Вы хотите мне сказать, что кость всё-таки проткнула лёгкое? Ваш хвалёный мистер Фрейзер плохо выполнил свою работу?

– Мистер Фрейзер не виноват, – заступился Том за коллегу. – Уверяю, милорд, он выполнил свою работу безупречно. Сломанное ребро хорошо срастается. Я сам проверил. Кость не сдвинулась.

– Тогда почему у него жар?

– К сожалению, милорд, пневмония является одним из возможных осложнений продолжительного постельного режима. Но я ещё не видел, чтобы это случалось с такими юными пациентами и всего после одной недели. Признаюсь, меня это удивляет.

Барон Миддлтон швырнул трубку на пол, рассыпав пепел по паркету.

– Это всё, что вы можете сказать в своё оправдание, доктор Грант? Мой племянник умирает из-за вашей халатности, а вы тут стоите и удивляетесь!

Нарушая все правила этикета, Том взял барона за локоть и подвёл его к двери.

– Умоляю, милорд, продолжим этот разговор в коридоре. Мы не должны так говорить в присутствии пациента. Нельзя его пугать.

К удивлению Тома, барон послушался и вышел из комнаты.

– Ну? – спросил он, когда они оба стояли в коридоре. – Это, попросту говоря, смертельный приговор?

– Вовсе нет, милорд. Были случаи, когда пациенты поправлялись после пневмонии. Учитывая юный возраст Эдди и относительно крепкое здоровье, я бы сказал, что у него есть приличный шанс встать на ноги.

– А «приличный шанс» – это что по вашим меркам?

– Один из трёх.

Барон молча кивнул, будто ответ доктора его удовлетворил, и, облокотившись на подоконник, взглянул на подъездную аллею, освещённую фонарями. Казалось, он ждал кого-то.

Том растолковал молчание своего господина как знак того, что разговор завершился, и направился обратно в комнату пациента. Вдруг он услышал голос барона за спиной.

– Не вздумайте туда идти.

– Ho пациент нуждается в моих услугах.

– Да вы смеётесь! Неужели вы всё ещё думаете, что мой племянник – ваш пациент? Не смейте к нему подходить. Слышите? Я уже послал за адвокатом.

Том поперхнулся.

– Зачем, милорд?

– Считайте, что наш контракт прерван. Вас поведут в суд независимо от исхода событий. Если мой племянник поправится, вас будут судить за небрежность, a eсли не поправится – за убийство. На вашем месте, доктор Грант, я бы начал молиться. Ах, да, вы не молитесь! Конечно, вы учёный. Как я мог такое забыть? Атеизм нынче в моде. Так или иначе, доктор Грант, считайте что вашей медицинской карьере пришёл конец. Больше вам не удастся искалечить ни одного дворянина.

Эдди не умер, но Том всё же потерял своё право практиковать медицину. Барон Миддлтон выполнил своё обещание.