Борис Георгиев - Мясо, прощай! роман дель арте

Ну как-как. Вот так. Нашла меня по телефону Дашенька Анатольевна и вывалила новость: господин новый губернатор желает нас осчастливить визитом, и все, кто не спрятался, просто обязаны хотеть с ним встретиться в понедельник, в тринадцать-ноль. Примерно. Знаю я это «примерно». Соберут нас в актовом зале, напихают как шпроты в банку – туда загонят через рамку, обратно выпускать будут только по особому разрешению – промаринуют примерно с пару часов, потому что господин губернатор обязательно задержится. Потом он явится под камеры, станет нас радовать перспективами и учить беззаветно любить Родину. Или не явится, это более чем вероятно. Не до нас ему, в стране война. Или не война. Они ещё не решили: война или мать родна. Но Дашенька Анатольевна за меня определилась, записала в желающие встретиться и отправила начальству на утверждение. «Ты ведь не против?» Какая разница, против ли я, если список наверх отправлен и наверняка уже согласован? Безразлично теперь, что нет у меня желания общаться с господином губернатором, а хочется бросить всё и закатиться с Яшкой хоть на недельку туда, где не будет ни губернаторов, ни умненькой Дашеньки Анатольевны, ни начальства, ни учебных планов, ни совещаний, ни шестидневной бесконечной рабочей недели… Раз в полгода выбрались! Вдвоём! Свинство.

Всё это я ледяным тоном сообщила Якову – он как раз заглянул спросить, куда подевались его плавки. Сказала ему, что не еду, и проследила, как маска притворного недовольства сползает с выразительного лица. Это к вопросу о том, что нужно сделать, чтоб обнажить истину. Физиономия у него стала, как у ребёнка, у которого отобрали игрушку. Нет, не отобрали даже, а показали, повертели перед носом – чтоб рассмотрел и потянул руку – и… Не дали, спрятали. «На кой ляд я нужна губернатору? А Яшке вон как нужна. Может, хоть на пару дней… Утром понедельника вернёмся», – подумала я и сказала:

– Плавки на верхней полке. Купальник мой там же, кажется. Прихвати, а?

– Зачем?

Уныло так протянул: «Зачем?» Глаза, как у пса, которого сутки гулять не водили. Сник, бормотать стал, что забронировал, проплатил, трансфер заказал, полгода ждал, и… что теперь прикажете: снимать бронь? Я слушала и думала: ну да, всё псу под хвост: банька сразу после приезда, бассейн, прогулки по зимнему лесу, каток, а вечером вместо осточертевших учебных планов…

– …обсудить с тобой хотел кое-что новенькое, – нудил Яша, глядя в окно, где ночь и городские огни.

Я сказала, что можно в пятницу, как и собирались, выехать, а вернуться в понедельник утром. По сокращённой программе.

– Ненавижу, когда меня сокращают, – отозвался Яша.

– Тогда снимай бронь. Потом как-нибудь съездим, – сказала я, исподтишка следя за Яковом. Отмены Кохановский не любит куда больше, чем сокращения. Мысленно суфлировала: ну давай, скажи: ладно, едем на пару дней. И тут вдруг стало мне страшно: вот сейчас он брякнет: «Ну ладно, я сам поеду». Что я тогда?

– Ну ладно… – выцедил он, помолчал, вздохнул.

Что я без него тут одна?.. А он? Что он там без меня?

– Пойду сниму бронь, – сказал Яша. И ушёл. Дуралей. Я выдохнула. Сердце из груди выпрыгивало. Фу, глупость, чего это я? Из-за какой-то поездки. Вот так он со мной всегда и обходится. Ко всем чертям господина губернатора! Ещё чего выдумал, встречаться со мною, когда у меня уже назначена встреча с Кохановским. Что делать? Только быстро, пока Яшка не снял бронь. Список приглашённых не сам наверх отправился, каждой бумажке нужны ножки; не исключено, что бумажка на столе у Тамары нашей Леонидовны ждёт, пока Томка соизволит ножками на шпильках снизойти с седьмого этажа на второй. Обычно она не торопится. Я живо отыскала номер Тамары и нажаловалась в трубку, что вот в кои-то веки собралась выбраться и намылилась смыться – на недельку, всего делов! – отдохнуть-выдохнуть, а Дарья Анатольевна, меня не спросивши, тиснула в список.

– Звезда с ушами, – сказала Тамара.

– Кто?

– Дашка. Даже и не думай.

– Что?

– Являться не думай, я тебя вычеркиваю.

– А губернатор?

– Он тоже. С ушами.

Знала я, что Тамара Леонидовна Дарью на дух не переносит, потому и звякнула ей. Как оказалось, к господину губернатору тоже неравнодушна. Тем лучше. Я выслушала, что Томка думает про губернатора и встречу с ним, потом ещё про то, куда губернатору следует отправиться с официальным визитом, засим я высказала предположение, что всё равно он наверняка не явится, на том мы и покончили со встречей и губернатором. Томка спросила: «Куда хоть едешь?» Я ответила: пока не знаю, Яков куда-то похищает. Какой-то карнавал. Тамара Леонидовна вместо напутствия пожелала, чтоб мы там счастливо покувыркались, и повесила трубку. Слово какое выдумала: «покувыркались»! Надо запомнить. Я поймала себя на том, что красна и улыбаюсь. Яков… Яша?

– Яша! – крикнула я. – Погоди! Бронь!

– Что? – спросил он, сунувшись в дверь. – Бронь?.. А я что делаю?! Не могу дозвониться. Странно, вроде говорили пусто у них, а теперь занято и занято.

– Не отменяй. Мы едем, – сказала я победно.

Виду не подал, что рад. Но я же знаю. Хотелось завопить и пройтись колесом или хотя бы на шее у него повиснуть, но я не стала. Не подала виду. Как он со мной, так и я с ним. И вообще, надо сдерживать порывы, куча проблем из-за неумеренной страстности – и моей и его. Два сапога пара. Яша тоже хорош; авантюрист, вечно попадает в истории, поэтому и не люблю его одного отпускать. Надо чтоб кто-то вовремя схватил за локоть, а если удержать не получится, что ж… Попадать, так вместе. Но обычно получается держать его в рамках, вот как с шаттловодителем – не будь меня рядом, точно сцепились бы, а так – водила позвонил на ресепшн и весь заряд негодования выпустил в трубку, а Яков, возмущённый моим заявлением, что кохановские, кагановские и казановские – одно и то же, пустился в лингвистические разглагольствования, стравил пар, выдохся и успокоился. Вот, буравит пустым взглядом спинку переднего кресла, и видно: не здесь он и не сейчас, а там и тогда, где и когда кое-кто из кагановских стал кохановским, а кое-кто – казановским. Яша мой, Джакоб. Рука его с подлокотника безвольно свисает, как змея с ветки. Ну почему я не змея? Скользнуть по груди, обвить шею, щекотнуть Яше раздвоенным языком ухо, заглянуть в глаза, вытащитть его из каких-то там мыслей, из – где он там? – испании, польши, италии какой-нибудь задрипанной или франции, чтоб он был со мною здес-сь и сейчас-с… Но нет.

Держи себя в руках, ещё не приехали, подумала я и глянула снова в окно. Белым-бело, и – боже, какой туманище!

Дорога заметена, скользит по ней гостиничный шаттл, как нарты по мёрзлой реке, летят навстречу обледенелые берега, заснеженные, молочно-белые. Из парной мглы выскакивают, щетинясь кустарником, рябые откосы холмов, провалы оврагов, частоколы древесных стволов – промелькивают, чтоб тотчас нырнуть в туман где-то там позади, как будто растворяются, становятся паром, туманом и снежной пылью, мелкой, нежной; оглядываться не хочу, для этого голову нужно от подголовника оторвать, но мне лень и даже пошевелиться лень, не то что повернуться. Смотреть не могу туда: до боли в глазах снег, снег, сне…

Читать дальше