Андрей Ротнов - Вкус полыни. Сборник рассказов

– Десять лет… Десять лет…

Саша вернулся домой, позади трудности тюремной жизни и изменения взглядов на вольную жизнь. И это был уже не тот Саша, каким он был раньше. Всё близкое и родное казалось другим. Как будто, и улица, и дома всё те же, а изменения есть. И дом Кати вроде всё тот же, но уже какой-то чужой. И вот у калитки Катя с кем-то стоит. Да не может быть.

– Десять лет… Десять лет…

В руке Саши сверкнул острый нож…

…Таня отчаянно сопротивлялась, что было мочи, насколько хватало сил. Она билась как в истерике, извиваясь всем телом пытаясь вырваться, но ей не удавалось. Руки были схвачены будто железными тисками и прижаты к телу, а шею перехватили большие сильные пальцы, как клещи, сдавливающие горло так, что помутнело в глазах, и не было никакой возможности чуть-чуть глотнуть воздуха, не то чтобы кричать и звать кого-то на помощь.

Лицо Тани стало красным, налитым кровью, она закатила глаза и, потеряв сознание, расслабилась и обмякла телом, вытянув ноги. Голова запрокинута, тёмно-каштановые волосы с красноватым оттенком, по всей вероятности крашеные, так как у корней они приобрели свой естественный коричневый цвет, разметались, руки так и остались лежать на груди. Подол платья оторван и откинут в сторону, обнажив ровные, красивые ноги и часть тела. Только на одной ноге была босоножка, другая валялась в стороне.

Он, видя, что девушка обмякла и кажется, умерла. Услышав вдалеке приближающиеся голоса и смех, встал, тяжело дыша, как после трудной работы, взял сумочку, достал паспорт, и скрупулезно пересчитав деньги, отправил их в свой карман, сумочку забросил в кусты, подальше от дорожки, легко и мягко ступая, отправился в противоположную от доносившегося шума сторону.

Стоял прекрасный и погожий по-летнему жаркий день. Ветра ни даже лёгкого дуновения, воздух, будто замер, но в парке, в тени раскинувшихся деревьев живительно прохладно и свежо, от земли и травы тянуло сыростью и запахом прелых листьев. Тучками летала мошкара, и пели свою пискливую песню комары. Раздавался кое-где щебет птиц, и вокруг стрекотали кузнечики, прыгающие по траве, у них нет другого дела.

Таня лежала в высокой траве. Без сознания пробыла не долго, очнувшись, она открыла глаза и увидела верхушки деревьев и сквозь дрожавшую листву кусочки голубого неба с белыми как вата облаками. Она хотела закричать, чтобы позвать на помощь. Но у неё не получилось, в горле саднило и першило, крик как бы застрял. С трудом, перевернувшись на живот, она встала на четвереньки, руки ломило, будто по ним били молотком или проехал гусеничный трактор и все кости казались раздробленными. Кружилась голова, и слегка подташнивало.

Превозмогая боль в руках, опиравшись на дерево, она попыталась встать, но стоять в одной босоножке неудобно. Она опять опустилась на четыре точки опоры и принялась искать вторую босоножку. Когда она его нашла, то радости было мало – оказался сломанным каблук, и лопнула пополам подошва. Она села и стала снимать с ноги босоножек. Пальцы дрожали, руки тряслись, и ремешок не хотел поддаваться. Только тогда она обратила внимание на свои руки; на запястьях огромные синяки-кровоподтёки, как браслет шириной в три сантиметра. Постепенно приходя в себя, она встала и, придерживая оторванный подол платья, тихонько побрела к выходу из парка. Обычно в это время в парке много народа, особенно мамаш с малышами и пожилых людей пенсионеров. Но видимо жара делала своё дело и люди предпочитали находиться по квартирам, перед вентиляторами и кондиционерами, чем идти по жаре, прежде чем очутится в прохладе парка.

Это, собственно был не парк и не сквер, а обыкновенный лес, разделяющий два микрорайона, чудом сохранившаяся от вырубки во время строительства зелёная зона в черте города. Там даже дорожки просто протоптаны, да так, что мало, чем уступали асфальту и в дождь тверды, петляли и изгибались, обходя деревья.

Мысли блуждали и путались, ища выхода, но что предпринять она не знала. «Может быть, обратиться в милицию» – подумала она. Но что из этого выйдет, не сочтут ли её за девочку лёгкого поведения, которая сама спровоцировала этот инцидент. Да разве милиция сейчас отвечает за кого-то, они должны соблюдать порядок. Правда ей и раньше приходили мысли о том, что нужно научиться защищать себя самой. Хотя она и училась в частной школе на курсах самообороны, но чему можно научиться за несколько занятий, да к тому же занятия проходили раз в неделю, да и времени не хватало. Таня полностью отдалась учёбе и большую часть времени проводила за чтением медицинской литературы, не позволяя себе расслабиться даже в дни каникул, чтобы осуществить давнюю мечту – стать настоящим врачом. Приобрести самостоятельность и независимость от родителей. Но не такую, какую получали подруги, скоропалительно выскакивая замуж. Для того чтобы избавиться от родительской опеки, впадая в новую зависимость от супруга. Она мечтала о совсем другом.

Больше ничего не приходило в голову, и внезапно созревшее решение было принято. Выйдя по утоптанной дорожке из парка на «свет Божий», где нещадно палило солнце, Таня, не раздумывая, направилась в отделение милиции, расположенное недалеко от её дома. Терпя боль, ступая босиком по камушкам и гальке, от попадавшихся под ноги и впивавшихся острыми краями в подошвы. Время послеобеденное, и люди, шедшие на встречу, спешащие по своим делам, сторонились и шарахались от неё как от прокаженной. Уступая ей дорогу, недоуменно пожимая плечами. Вид девушки вызывающий.

Таня дошла до восьмиэтажного здания. На первом этаже, в помещении бывшей швейной мастерской, о чём напоминала выцветшая, и облезлая вывеска располагалось отделение милиции микрорайона. Она поднялась по ступеням и вошла в открытую настежь дверь. В конце небольшого коридорчика с турникетом стойка под стеклом. На стекле большими красными буквами написано: «Дежурная часть». В тесной комнатке, где с осыпавшейся до кирпичей штукатуркой на стенах, которые явно портили вид госучреждения сидели два милиционера. Один молоденький, лет двадцати пяти, полуразвалившийся на диване кажется, дремал, подставив лицо потоку воздуха от вентилятора. Другой лет пятидесяти, развалившись на стуле перед пультом, изнывая от жары маленькими глотками пил из бутылки пиво. Лицо пожилого милиционера расплылось в довольной ухмылке. На нём форменная сорочка с короткими рукавами, на левой руке выше локтя красная повязка с надписью. Рубаха расстегнута почти на все пуговицы, галстук висел поддерживаемый блестящей заколкой. По груди заросшей густыми волосами, стекал ручейками пот. Большая залысина, как бисером усыпана капельками пота. Увидев девушку, он пристально, маленькими, заплывшими жиром глазками-буравчиками просверлил оценивающе её с ног до головы.