Геннадий Кожемякин - Белые ночи чёрной вдовы. психологический детектив

Встречались в руководстве этих структур и гражданские люди, но исключительно редко и, как правило, ими были родственники или друзья офицеров из руководства Департамента Безопасности. И ещё: каждого работающего в этой системе привёл туда кто – то конкретно из тех, кто уже был в теме.

Оставим пока нашу троицу за трапезой, тем более, что всякому ясно, о чём шёл дальнейший разговор: о важности скорейшей поимки преступников или, по крайней мере, раскрытии преступления и возвращения денег, хотя Фёдоров плохо себе представлял, как возможно одно без другого;

о необходимости материальной и прочей поддержки сотрудников полиции в их нелёгкой работе и о том как хорошо когда встречаются умные, хорошие люди, во всём понимающие друг друга. Последняя тема развивалась всё более бурно, пропорционально пустеющей ёмкости с вискарём…

Обед затянулся, плавно перерастя в ужин. Из кабака, договорились разъезжаться сразу по домам, дабы хорошо отдохнуть в преддверии завтрашнего напряжённого дня.

Аркадий Арапчик, редактор рубрики происшествий популярной газеты «Московский Коммунар», восседал на присиженном за долгие годы редакционном унитазе и сердито тужился. Перед ним на коленях лежала сводка происшествий за день. Подшефные наскребли – не густо…

Всё, чем ему удалось разжиться к завтрашнему номеру, были три коротенькие сообщения, два из которых тянули от силы на «развлекалово» для пенсионерок со стажем. А к завтрему, кровь из носу, он обязан был выдать «на гора» восемь – десять полноценных происшествий! В крайнем случае – семь. Не меньше! И два – три из них обязаны привлечь внимание любого читателя, а не только тех, кому на пенсии делать нечего.

Из полновесных материалов у него пока был лишь один – о том, как молодой педагог – балетмейстер, принимая зачёты по хореографии, пропускал отстающих студентов театрального училища через свою спальню. За что и был задержан правоохранительными органами в момент принятия зачёта у очередного юноши. Этот материал вполне соответствовал духу газеты и был на вес золота. Но он, такой, был лишь один. Арапчик ещё раз пробежал материал и, вдруг, громко выругался! – «Сколько раз я им, баранам, объясняю, что б не писали « В НАШЕ СЛОЖНОЕ ВРЕМЯ!» Сейчас другой слоган! Творческий человек должен говорить в «НАШЕ НЕПРОСТОЕ ВРЕМЯ!» Так намного умнее и вкуснее звучит! Нет, им хоть кол на голове теши!

Посопев, он подправил «сложное» на «непростое» и сделал на полях пометку красным. Посопел, успокоился немного.

Два других материала касались банальной бытовухи и представляли хоть какую – то ценность лишь по одной причине: они произошли в действительности (зачастую, редактору рубрики, события приходилось просто придумывать самому).

В первом речь шла о том, как жилец установил на глазке входной двери пишущую камеру и вычислил, кто из соседей, гадит ему на коврике под дверью, а второй касался покусанного собакой ребёнка. Для огромного мегаполиса, согласитесь, не густо!

Теперь Аркадию предстояло досочинить необходимое количество событий и, как назло, ничего не лезло в голову. Палочка – выручалочка, «комната раздумий» – туалет, где ему всегда так хорошо думалось, на этот раз сбоила…

Переминаясь с ягодицы на ягодицу, он хмурил брови и перебирал различные сюжеты, но получался или откровенный бред или как – то фальшиво, неубедительно… Вспомнив изречение великого писателя о том, что самое трудное – написать первую строчку, а потом дело, мол, само пойдёт, он вспотевшими руками поправил на коленях влажную тетрадь и решительно, размашисто набросал начало:

«В неприглядную историю оказался замешан…»

Но на этом дело наглухо застопорилось.

– Первая строчка, первая строчка! Враньё сплошное весь этот бред великих! – сердито сопел Арапчик. – Давно замечено: под громкой фамилией любая галиматья – пройдёт на ура!

Когда у журналиста совсем затёк зад, и он уже собирался решительно вставать, раздалась трель мобильника.

«Кто это ещё!?» – подумал Аркадий. Ему принадлежал знаменитый среди журналистов «МК» перл: – «Есть люди, которые звонят тебе исключительно в двух случаях: если ты сидишь на толчке или если ты только приготовился «кончить»!

С усилием достав из кармана брюк мобильник, Аркадий увидел, что ему звонит знакомый «угрошник» Игорь Фёдоров.

– « Чем обязан, столь вельможному вниманию?» – удивлённо подумал журналист, нажимая кнопку ответа.

– Да! Слушаю!

– Привет рыцарям пера и бумаги! Чем занимаешься? Не отвлёк?

– Да сразу двумя делами. Теперь вот даже тремя! – На толчке сижу, колонки пишу, с тобой разговариваю, ха-хааа!…

– Я как раз по поводу колонок! – отвечал офицер. – Материал есть – пальчики оближешь. Но – баш на баш – сам понимаш!

– Да я вроде согласный! – радостно сжал трубку редактор хроники происшествий. – Излагайте, Ваше благородие!

– Значит, вкратце! Имеем что? – ограбление инкассации на моей земле. Трупы. «Капуста» ушла огромная. От тебя мне понадобится очертить в прессе сумму наших действий по горячим следам. В нужном ракурсе. И обрисовать вознаграждение свидетелям. Устроит? Если – да, то жду тебя около нашего РОВД через час. Максимум – полтора.

Аркадий не любил ничего, даже отдалённо похожего на ультиматумы. Он любил свободу. Как творческая личность. Поэтому немного посопев, он ехидно поинтересовался:

– А если через два часа приеду – не дашь?

– Через два я уже буду в области! – сухо отрезал майор. Меньше всего ему сейчас хотелось шутить.

– Понял! Понял. Понял. Замётано – замазано! Через час я у тебя! – затараторил, спохватившийся Аркадий, плечом прижимая трубку к уху и торопливо застёгивая брюки.

Нужно было поторопиться и, пожалуй, надёжнее даже будет выдвинуться на метро. Пробки – вещь не шутейная, как и работа Фёдорова: сказал «уеду» – и точно уедет. Невзирая на то, что, видать, его самого там что – то припекает!

Отсиженные ноги работали не лучше протезов, и ломанувшийся резко на выход из «комнаты раздумий» журналист едва не растянулся на пороге туалета. Шипя и брюзжа, он нетвёрдо дошагал до кабинета и, плюхнувшись в своё кресло, стал снаряжать в дорогу портфель – больше для солидности.

Метро есть метро. Несмотря на то, что ехать пришлось на окраину Москвы, менее чем через час Арапчик уже жадно внимал Фёдорову, делая торопливые пометки в блокноте (майор запрещал собеседнику пользовать диктофон в их беседах). Уяснив картину в целом и попутно поняв, что проблема завтрашнего номера этим материалом почти закрыта, журналист получил указание: в заметке упомянуть о солидном вознаграждении – «за любую информацию по означенному происшествию, сумма не разглашается, но она, де, очень приличная».