Наталья Нестерова - Устное народное творчество пациентов (сборник)

– У тебя неприятности? – спросил Борис, потягивая чай.

– Нет, все в порядке. А ты не торопишься? – в свою очередь и не очень вежливо спросила Инна.

– Не тороплюсь.

– Странно. Обычно ты спешишь.

– Не сегодня. Ладно, Инка, колись. Что там с луговой собачкой?

– Тявкает, как водится.

– И собирается лаять тут? – Борис ткнул пальцем в пол.

– Мама донесла?

– Угу, – кивнул Борис. – Могу чем-либо помочь?

«Если уберешься поскорее», – мысленно ответила Инна, но вслух только поблагодарила, отказалась от помощи, выразительно посмотрела на часы.

Борис и не думал уходить, продолжил расспросы:

– Твой бывший здесь прописан? Зачем ты это сделала? У него нет собственной площади?

– В свое время о таких пошлых реалиях, как прописка, я не думала, поскольку витала в облаках. Площадь у Олега есть, однокомнатная квартира, бабушкино наследство. Олег хочет квартиру сдать, поскольку бедствует – с работы выгнали, на водку не хватает, доверчивые барышни с жилплощадью и некоторым материальным доходом в нашем городе, похоже, закончились. Боря, ты не обидишься, если я попрошу тебя уйти?

– Не обижусь. Просто не уйду. Извини. Женская душа – потемки. Ты абсолютно уверена, что не хочешь слышать тявканье луговой собачки? Может, в тебе только гордость бушует?

– Не строй из себя психоаналитика. Если моего бывшего мужа убить, высушить, стереть в порошок, то получится отличное рвотное средство.

– В порошок я тебе не обещаю, но…

Инна забыла, что у Олега есть ключ от их квартиры.

Они услышали тревожный голос Анны Петровны:

– Что это? Чемоданы? Куда ты вносишь?

И голос Вани:

– Папа, ты к нам приехал жить?

Инна и Борис выскочили в прихожую. Олег от лифта носил свой скарб – коробки, чемоданы.

– Нет! Нет! – испуганно воскликнула Инна.

– Через мой труп! Через труп! – твердила Анна Петровна.

– Отойдите, подвиньтесь, – велел Олег, вещи которого уже не помещались в начале прихожей.

На пассивное сопротивление женщин он внимания не обратил.

– Щ-щ-щас! – нажимая на «щ», прошипел Борис и добавил раскатисто: – Р-р-разбежались!

Он шагнул вперед, схватил Олега за грудки и рванул на себя. Олег не удержался на ногах и упал коленями на близстоящую коробку.

Получилось: Олег стоит на коленях перед Борисом, пытается вырваться.

– Ты, собачка луговая, – мотал Борис Олега из стороны в сторону, – опять чуму сюда хотел принести? Тебя здесь ждали? Звали?

– Какая собачка? – растерялся в первые секунды Олег. – Кто это? Пусти, козел!

– За «козла» ответишь.

Боря с силой припечатал голову Олега к зеркалу. Раздался неприятный звук, стекло едва не треснуло.

«Как грубо!» – мысленно ужаснулась Инна.

«Молодец, Боречка!» – подумала Анна Петровна.

Олегу наконец удалось вырваться, стать на ноги.

– Кого ты привела? – кричал он на Инну. – Бандита, я сейчас милицию…

– Чего ж сразу милицию? – насмешливо спросил Боря. – Ты мне сам вмажь, давай, не дрейфь! – Боря развел руки в стороны, повернув голову, подставив щеку, как бы приглашая ударить. – Ну? Герой? Или ты только против баб герой?

– Кто это, я спрашиваю? – верещал Олег. – Что тут делает? Как он смеет?

– Не твое собачье дело, – ответил Борис. – Пошел вон, и чтоб ноги твоей здесь не было. Еще раз заявишься, кости переломаю.

Борис принялся футболить вещи Олега, пинками выкидывая их из квартиры. Олег невольно отступал.

И тут раздался крик Вани, о котором все забыли:

– Не смей бить моего папу! Ты плохой!

Инна испуганно ахнула. Борис резко повернулся к мальчику, который бросился на него с кулаками.

– Тихо, Ваня, тихо! – Борис легко подавил сопротивление ребенка, обнял его и понес в комнату.

Инна бросилась за ними. Анна Петровна, поднатужившись, продолжила начатое Борей – выталкивала вещи Олега на лестничную клетку.

– Не вздумай появляться, – твердила она, – Борис точно тебя покалечит, он настоящий мужик, не тебе чета.

– Я тут прописан, имею право жить, в суд подам, – дрожал от бессильного гнева Олег.

– Не выйдет: и суд, и милиция, и прокуратура у Боречки в кармане. Он с самим губернатором вась-вась. Убирайся, Олег, по-хорошему, пока цел. А из квартиры мы тебя выписываем, уже документы подали, – приврала Анна Петровна.

Инна была в шоке. Получилось хуже, чем с баррикадой. Все – из-за Бориса, грубого тупого мужлана. Избивать отца при сыне! Нанести Ванечке страшную душевную травму! Мальчик не скоро избавится от потрясения, если вообще избавится.

Она кружила вокруг Бориса, который силой подавлял Ванину истерику, и не знала, что делать.

Ваня выкрикивал детские проклятия:

– Ты плохой, гадкий! Ненавижу!

Борис ловил руки мальчика, прижимал к себе и уговаривал:

– Тихо, успокойся, все хорошо. Мы сейчас поговорим, все выясним.

– Борис! Отдай мне ребенка и немедленно уходи! – потребовала Инна.

– Не мешай! – повернув на секунду к ней голову, приказал Борис. – Мы с Ваней поговорим по-мужски. Ванька, ты мужик? Значит, перестань вопить. Давай разбираться.

«Истерика у Вани, – невольно отметила Инна, – без слез. Кричит, но не плачет».

– Хватит, я сказал! – тряхнул Борис мальчика. – Что ты как девчонка? Замолкни. Так, хорошо. Теперь спрашивай.

– Зачем ты моего папу не пускал и бил?

– Во-первых, бил не сильно. Во-вторых, твой папа – дерьмо.

– Борис! – ужаснулась Инна. – Как ты смеешь? Немедленно прекрати!

– Почему дерьмо? – спросил Ваня.

Ни сын, ни Борис не обращали на нее внимания.

– Потому что если бы он здесь поселился, то мучил бы твою маму и бабушку. Они чахли бы, чахли и скоро умерли. Ты хочешь, чтобы мама и бабушка умерли?

– Не хочу. Но папа не злой.

– Это еще не доблесть. Кстати, за то, что сегодня твоего папу немного потрепал и плохо обозвал, я готов извиниться. Но не сейчас, а через несколько лет. Ты мне напомни, я попрошу прощения. Ваня, я тебе объясню на примере волчьей стаи. Когда подрастают волчата, их отец…

– Не хватало моего ребенка воспитывать на примере животных! – Инна решительно потянула Ваню за руку. – Иди ко мне, дорогой. Иди, мы сейчас с тобой…

– Инка! – скривился Борис. – Оставь ты нас в покое, дай поговорить. Ваня, скажи маме, что у нас мужской разговор.

– Мама, пожалуйста! – вырывая руку, попросил Ваня.

Инне ничего не оставалось, как уйти на кухню, где ее собственная радостная мама воспевала кулачные доблести Бориса. И ведь маме не объяснишь, что случилось ужасное – Ваня серьезно травмирован. Мама сама гадости об Олеге говорит и всякого, кто разделяет ее мнение, поддержит. Сколько Инна твердила, что мальчик должен воспитываться на авторитете отца. «У Олега, – отвечала мама, – авторитета ноль целых, ноль десятых».

А если Ваня в качестве объекта для подражания выберет Бориса, привяжется к нему? Это будет трагедией. Чужой дядя никогда не заменит отца. То, что прощается папе, например невыполненные договоренности, не простится выдуманному кумиру. Да и в целом Борис, с его животноводческими установками, барскими замашками, с его бизнесом совершенно не годится в качестве опекуна.