Давуд Зулумханов - Праксиология. Рассказы о человеке и человеческой деятельности

– А что же лежит в основе математики?

– Множества – основа математики, – сказал он. – Их бесконечно много.

– Да, – сказал я, – и есть множество с бесконечно большим числом единиц… Оно так и называется: бесконечность.

– Их тоже много, – улыбнулся математик. – Бесконечно много.

– Как? – удивился я. – Разве бесконечное множество не включает в себя все? Я не могу представить множество бесконечностей. Я и одну бесконечность не могу себе представить.

– А тебе и не надо, – сказал он. – Просто есть бесконечное множество бесконечных множеств и все! Есть бесконечное множество, в котором другое бесконечное множество является структурной единицей первого бесконечного множества.

Так как я себя считал нормальным, то я ничего не понял.

– Это же просто, – сказал математик. – Вот, смотри.

Он взял ручку, листок бумаги и начал писать.

– Начнем с единицы. Добавим к ней единицу. К результату добавим еще единицу и т. д. Будем добавлять по единице к каждому новому результату и, в конце концов, получим…

– Бесконечность! – успел вставить я.

– Правильно, сказал он. – Теперь обозначим получившуюся бесконечность какой-нибудь буквой, и будем продолжать прибавлять по единице…

Листок постепенно наполнялся бесконечными бесконечностями… Все было как будто понятно, но ничего не было понятно.

– Как же ты не понимаешь? – удивлялся математик. – Вот, видишь, с этой бесконечности, надо перепрыгнуть в эту бесконечность. Для этого надо перепрыгнуть через бесконечность. Плавно, монотонно перейти нельзя.

– Это как скачок электрона с одного энергетического уровня на другой? – вспомнил я физику.

– Ну, да! С одного уровня на другой уровень…

– Абстрагирования! – вырвалось у меня.

– Какое абстрагирование? – удивился математик, и ушел по своим делам.

«Математические основы натуральной философии», – пронеслось вдруг у меня в голове.

Как же я сразу не догадался? Надо искать философа.

Философа я встретил в коридоре. Он был слишком рассеян для физика, но недостаточно ненормален для математика.

– Дружище, а где тут у вас можно набрать воды, а то у нас на этаже она куда-то вся пропала?

В руке он держал мутный графин 50-х годов. По озорному блеску в его глазах было видно, что вода для него не является основным напитком.

У философа была феноменальная память, энциклопедический ум и добродушный характер. Он долгое время работал в Москве. Его книга по философии была выпущена в издательстве «Наука». А тут, почему-то он вернулся в Махачкалу. И было видно, что ему не с кем поговорить… Начались застольные беседы физика с философом.

Конечно, я был благодарным слушателем. Но, иногда я порывался вставить и свое слово. Он мягко улыбался, наливал мне очередную стопку и говорил: «Дружище! Это ты, скорее всего, вычитал у такого-то, только пересказываешь не совсем верно».

Кого именно он имел в виду я, конечно, при моей странной памяти не знал и не запоминал. Но однажды, он внимательно меня выслушал и, взметнув брови, сказал: «Я знаю, что ты никак не мог читать такого-то. Это исключено! Но откуда ты взял эти выкладки?»

На следующий день он торжественно вошел в мой кабинет, положил на стол толстенную книгу и сказал: «Вот. Здесь написано, с чего все началось. Дарю! Я там тебе даже дарственную надпись написал»

Я взял книгу в руки. Это была… Библия. Открыл первую главу. Она начиналась со слов: «Вначале бог сотворил небо и землю».

– Так, – подумал я. – В самом деле, надо начинать с самого начала.

Я с энтузиазмом принялся читать. Тогда я еще не знал, что физики, читая Библию, обычно или смеются или пишут критическую рецензию. Но, т.к. я больше учитель физики, чем просто физик, то я благополучно пропустил 1-ю главу, как непонятную, и углубился в истории о пророках, о которых раньше что-то где-то смутно слышал.

Читалось все легко, как исторический роман.

Но толку?

Филология, – решил я.

Вскоре мне показалось, что я слишком долго общаюсь филологами. Я ушел из института и открыл свою типографию. Теперь ко мне приносили свои работы не только филологи. Кто только их не приносил. Я думал, что я – сумасшедший. Оказалось, не я один. Есть и покруче.

Вначале я пытался читать приносимые работы. Это было еще ничего. Потом я стал вступать в дискуссии по содержанию работ с авторами. Авторы, видя перед собой только типографа, очень болезненно переносили мои рассуждения. Я стал терять клиентуру.

Пришлось приспосабливаться и искусно маскировать свой интерес простым любопытством дилетанта. Мне стоило колоссальных усилий сдерживаться. Конечно, иногда я срывался.

Тем не менее, годы работы в типографии можно считать великолепной школой. Ведь так получилось, что в основном ко мне почему-то шли научные труды. Потоком шли монографии, диссертации, материалы научных конференций по всем наукам.

В какой-то момент меня опять охватило отчаяние. В каждой отдельно взятой науке – все как будто хорошо. Но вот взглянуть на это все целиком, увидеть систему, связи, отыскать начало, ноль… Нет, это не получалось.

– Надо вести разговор с теми, кто чего-то достиг в своей специальности, и попытаться сделать обобщение, – решил я, и пошел на телевидение.

Директор телевидения выслушал меня довольно скептически. Идея, приглашать на разговор специалистов, ученых разных отраслей наук и вести с ними беседы, приходила и ему в голову. Но.

– У вас ничего не выйдет, – сказал он. – Мы много раз пытались сделать что-то подобное и очень многие предлагали себя в качестве ведущих. Но, более двух-трех передач никто не выдерживал

– Я выдержу, – сказал я. – Можете меня испытать.

– Ладно, – сказал директор. – Завтра в 10 утра запись, а в понедельник вечером – эфир. Согласны?

– Конечно! – воскликнул я.

– И вам не нужно подготовиться? Вы не хотите узнать, с кем и на какую тему будет разговор?

– Я давно готов, – сказал я. – А тема и персона не имеют значения.

Директор с сомнением покачал головой и стал куда-то звонить.

На следующий день ровно в 10 утра я был на телевидении. Меня провели в небольшую комнату, где в углу стоял маленький столик и два кресла. В одном из них уже сидел мой первый собеседник. В руке он держал толстенную книгу. Как потом оказалось, это была его книга о истории лезгин начиная с древнего Шумера. На стене висел большой баннер с видом ночного города.

Я поздоровался, сел. Оператор включил камеры и сказал, что у нас 45 минут.

В понедельник, в 11 вечера вышел первый выпуск программы «Праксиология». Что такое праксиология, никто не знал. Но, тем не менее, программа регулярно выходила по понедельникам в течение полутора лет. Через нее прошло множество специалистов, в основном кандидатов и докторов наук. С каждым из них я вел разговор о целях, которые они ставили, и о результатах, которые были ими достигнуты.