Ирина Гордеева - Последний танец Саломеи

Сейчас редко увидишь такую любовь среди людей. Все спешат куда-то, суета диктует свои законы. Работа, семья, накормить, позвонить, магазины, отпуск. Белка бежит, колесо крутится. Болезни родных, конечно, выбивают из колеи, но некогда. Некогда поговорить, помочь, даже остановиться. Мы бежим. Доставать лекарства, договариваться о стационаре, хорошей палате, лучшем враче… Белка, попав в колесо, должна бежать…

Ольга любила отца не за то, что он очень много ей дал. Он, будучи генералом в каких-то секретных структурах, обеспечил ей 3 высших образования, достаточно высокое материальное и социальное положение, а это давало какую-то независимость и свободу в нынешнем обществе. Но не это было главным. Оля выросла в атмосфере любви. Отец всегда был с нею откровенен и искренен, заботлив и спокоен, он радовался ее радостям и печалился, когда ей что-то не удавалось. Это давало ни с чем не сравнимое ощущение счастья. Но оно рухнуло как-то разом: вначале это дурацкое происшествие с ее мужем, потом болезнь отца. Все навалилось одновременно и беспощадно. На нее одну, словно испытывая на прочность.

Смотря в окно ненавистного ей троллейбуса, Ольга вспоминала свое детство. Это была безмятежная волшебная пора… «Почему оно кончилось?» – вдруг ей в голову пришел этот странный вопрос. Ведь как только оно кончилось, в ее жизни начались различные беды и неприятности. Мать ушла к другому, молодому и богатому. Ольга дважды пыталась создать семью. Неудачно. Конечно, отец всячески помогал ей. И она пережила все невзгоды. В свои тридцать четыре года она выглядела как двадцатипятилетняя красавица, чем вызывала жуткую зависть у всех своих коллег. Там, где она работала, внешние данные ценились на вес золота. Ольга была актрисой.

Благодаря связям отца ее стали снимать в сериалах и даже в кинофильмах, но в эпизодических ролях. Однако основное место работы был, конечно, театр. Павел Федорович Рудаков, ее учитель и наставник, любил повторять ей: «Снимайся или умри» или «Играй или умри». Словом, она, как и все ее коллеги, жила в погоне за ролью, призрачной чужой жизнью, цветами, поклонниками, ресторанами, дорогими бутиками, салонами красоты, сплетнями шоу-бизнеса, сигаретами и не только… Она уже как два месяца пристрастилась к зелью. Курила и нюхала. Уколы боялась, хотя Алимова предлагала. Но что-то удерживало ее. Какой-то стыд или вина перед отцом.

«Следующая остановка «Онкоцентр», – захрипел динамик. Серое высотное здание выплыло из туманной стены дождя. Ольга судорожно схватилась за зонт. Она представила себе этот длинный серый коридор, безжизненные лица, лысые от химии головы молоденьких мальчиков и одетые в парики и косыночки головки девушек. Она боялась встречаться с ними глазами. Те, двое, кто с ним лежал в первый раз, уже умерли. Отец держался из последних сил.

– Привет, папа! Как ты?

– Привет, Оленька! Ты вся промокла? Там ливень?

– Все нормально. Лучше расскажи, как ты себя чувствуешь?

– Да что я? Кушаю через силу, пока встаю, но с трудом. Все как обычно. Надоел я тебе, просто обуза.

– Ну, что ты опять за старое! Вот, это тебе – икра, апельсины, шоколадки для медсестер.

– Спасибо. Тут кормят неплохо. Грех жаловаться.

Бритый дяденька в очках с соседней койки добавил:

– Как на убой кормят, это уж точно.

Ольга с тревогой смотрела на отца. Хоть он и хорохорился, но выглядел очень плохо. Прозрачно-голубая кожа, впалые щеки, отекшие ноги, одышка.

– Папа, какой у тебя гемоглобин?

– Да темнят они все. Не говорят. Ты сходи сама на разведку.

Оля, едва сдерживая слезы, выбежала из палаты. Зеркальце и пудреница быстро привели ее в чувство. В ординаторской кроме какой-то молоденькой студентки никого не было. Заведующий отделением тоже отсутствовал, впрочем, как всегда. Ольга металась по отделению, пока не нашла лечащего доктора – Галину Степановну.

– Скажите, как он?

– Плохо. Мы уже пять инфузий сделали, а гемоглобин не поднимается. Еще две или три сделаем, больше не имеем права. Готовьтесь к худшему. Извините, у меня много тяжелых поступает.

Ольга сунула в ее карман заранее заготовленный конверт с купюрами. Галина Степановна быстро пошла по серому коридору, оставив после себя запах каких-то невыносимо сладких духов. Ольге хотелось закричать, что она и так это знает и уже два месяца живет в этом ожидании благодаря им, этим правдивым врачам, которые ничего не умеют и не могут, кроме этих слов: «готовьтесь к худшему».

– Все нормально, папа, – выжимая улыбку, сказала Оля, – гемоглобин поднимается. Скоро заберу тебя домой.

– Вот и славно. Хочу тебя познакомить, Оленька, с моим коллегой по несчастью. Это архимандрит Павел.

В углу на кровати сидел седовласый маленький старичок и кротко улыбался.

– Он из области, из Пятиизбянки. Там монастырь восстанавливают, который коммунисты разгромили. Удивительный человек. Если б не болезнь моя, ушел бы к нему в монастырь. Ты ему пожертвуй денежки, а то я тут без денег совсем, дома верну тебе.

– Да, конечно, – пробормотала Ольга, подавая отцу свой кошелек. Она поздоровалась и стала вынимать из тумбочки отца грязные вещи и ненужную посуду.

Отец пожертвовал архимандриту все, что нашел в бумажнике дочери. Он знал, денег у нее хватает.

– Оленька, как бы мне хотелось, чтобы ты с ним побеседовала. Представляешь, он, когда в монахи решил уйти, чуть здоровьем не поплатился. Его отец, председатель колхоза, решил ему хребет сломать, чтобы ходить не мог, лишь бы сын в монастырь не ушел. Так он убежал!

– Папа, давай не сейчас. У меня репетиция. Потом. Давай завтра. Я заберу машину. Главное, ты держись. Вкусненькое купить?

– Нет. Спасибо.

Одышка усилилась. Видно было, что генерал устал и еле говорит. Ольга поцеловала его и быстро вышла.

На репетицию она опоздала. Но ей многое прощалось. Поговаривали, что худрук неровно к ней дышал. В театральной среде все очень сложно. Актеры и их роли живут своими жизнями, иногда путая реальное и выдуманное. Словом, жизнь актера была тяжелой, многоэтажной, часто притворной до тошноты и правдивой до слез.

Дни летели, а Семену становилось все хуже. Появилась бессонница, раздражительность и какая-то липкая слабость. Он нашел в телефоне номер брата и позвонил.

– Привет, Олег! Не отвлекаю? Ты не мог бы меня сегодня осмотреть. Погано себя чувствую. Хорошо. Еду.

Черный красавец «Хаммер» с двумя телохранителями полетел в клинику к Олегу. Брат Семена был хирургом. Клиника была частной, ее подарил Олегу Семен. Она приносила небольшой доход. Олегу хватало. Но только на жизнь.

– Что, хандришь?

– Да. Ощущение, что я умираю. Медленно. Если б не работа, то думаю, я сошел бы с ума…

– Тебе нужно отвлечься. Слетай куда-нибудь… Девочки, пляжи… Ты же раньше себе не отказывал.