Владимир Гурвич - Бодхисаттва

– Ну если вы на этом настаиваете. – Внезапно Герман ощутил прилив раздражения. – И все же я пока не понимаю, чем могу быть вам полезен?

– А почему вы думаете, что вы мне можете быть полезны. Может быть, это я хочу быть вам полезным.

– Чем же?

– Ну, к примеру, вложу в вас часть своего капитала. Вы умны, молоды, талантливы.

– Но я не совсем понимаю, каким образом я могу вам принести прибыль. То, чем я занимаюсь, доходным делом не назовешь.

– Но почему вы считаете, что в данном случае меня интересует прибыль? Или вы не допускаете, что у меня могут быть и другие соображения?

– А можно узнать, какие?

– Разные. Только прошу вас не считать, что я от вас что-то скрываю, но просто приступая к очередному делу, никогда не знаешь, что из него может вылупится.

– В этом я с вами согласен.

– Вот видите, – обрадовался Иванов, – мы уже нашли с вами первую точку соприкосновения. Не сочтите за назойливость, но очень бы желал познакомиться с вами поближе. Начиная новое дело, всегда хочется свести риск к минимуму. Не осмеливаюсь просить вас о близком знакомстве, но все же хотелось бы немного с вами пообщаться. Знаете, непринужденная беседа иногда стоит больше, чем любые деловые переговоры или заочный сбор сведений. А как еще можно узнать человека, ухватить самую его суть.

– Пожалуйста, я готов в любое удобное для вас время. – Второй раз за вечер Герман достал из кармана визитную карточку. – Тут все мои координаты, звоните, и мы обо всем договоримся.

– Премного вам благодарен, – проговорил Иванов, пряча в карман визитку. – А вот вам моя визиточка, тоже на всякий случай. Вдруг попадется она как-нибудь вам на глаза, и вы вспомните о нашем приятном разговоре. Значит, до встречи.

Иванов отошел от Германа, и почти сразу же началось всеобщее прощание. Герман пожимал руки людей, благодаривших его за устроенный им прием, а затем они поспешно исчезали в проеме дверей.

Домой на окраину Москвы Германа сначала доставило метро, затем еще пятнадцать минут неторопливо, спотыкаясь на бесчисленных колдобинах, вез автобус. Герман вошел в свою однокомнатную небольшую квартирку, снял пиджак, сел на диван и закрыл глаза. Он пытался разобраться, что же произошло сегодня вечером, какие результаты принес ему этот можно уже сказать прошедший день? Его ожидания сбылись и не сбылись, все же два результативных контакта у него произошло. Правда разговор с этим Ивановым ему не слишком понравился и не слишком обнадежил; вряд ли он будет иметь какое-нибудь полезное продолжение. А вот американец видно сразу человек деловой и, кажется, заинтересовался им всерьез. И все же он надеялся на большее, он не учел того факта, что людей, кроме их самих ничего больше всерьез не интересует. Что им до Марка Шнейдера и уж тем более, какое им дело до книги о нем какого-то там Германа Фалина. Но, так или иначе, он написал и издал свой труд, а это было очень нелегкой задачей. А потому у него еще не погибла надежда, что все сделанное им не напрасно и рано или поздно принесет свои плоды. Остается только одно – терпеливо ждать, когда они созреют на посаженном им сегодня дереве успеха.

На следующий день Герман решил поехать к Эльвире, своей бывшей жене. Официальный предлог для поездки – он должен подарить ей экземпляр своей книги. Тем более они же коллеги, хотя она давно забросила свою специальность. На самом же деле он понимал, что едет к ней вовсе не за этим, он едет, чтобы продемонстрировать, что и без нее он способен на многое, и что он вовсе не неудачник, в чем обвинила она его, когда уходила.

До сих пор, когда он вспоминал тот вечер, кровь начинала закипать в жилах, несмотря на то, что с тех пор минуло почти два года. А он по-прежнему помнит все, что тогда происходило, чуть ли не по минутам и с такими подробностями будто все это случилось вчера.

Эльвира нередко приходила домой поздно, но в тот раз все сроки ее возвращения истекли, а ее все не было. Обычно она говорила в таких случаях, что задерживается у одной из своих многочисленных подруг. Он старался не думать о том, правда ли это или нет. И уж тем более не предпринимал никаких шагов, дабы проверить истинность ее слов. Но текли минуты и часы, а она все не появлялась, и он терялся в догадках, где она может так сильно задержаться. Внезапно входная дверь с шумом распахнулась, он услышал быстрый цокот ее каблуков, и через секунду она показалась сама. Эльвира без сил упала в кресло и несколько мгновений сидела неподвижно, словно отдыхая после долгого пути или тяжелой работы.

– Чертовски устала я, Герман, – сказала она. – Ничего не хочется делать, ни о чем говорить. Завалилась бы просто спать. Но придется, откладывать больше нельзя.

– Тебе опять понадобились деньги? – спросил он.

– Да что ты, Герман, какие деньги, их у меня сколько угодно. Могу тебе дать.

– Это что-то новое, ты нашла клад? – Он еще не чувствовал настоящей тревоги, их разговор пока протекал в обычном русле, по крайнее мере в последнее время они часто пререкались подобным образом. И сейчас он думал, что она ведет их беседу в своей привычной манере.

– В каком-то смысле нашла. – Эльвира закурила длинную и тонкую сигарету. – Герман, отнесись к моим словам серьезно и спокойно, это не шутка. Я ухожу от тебя.

Он сразу почему-то понял, что на этот раз она говорит правду, и как подкошенный рухнул на диван.

– У меня есть другой мужчина, и я выхожу за него замуж.

– И долго он у тебя.

– Почти год, – не сразу ответила Эльвира.

– Год! Ты хочешь сказать, что обманывала меня целый год!

– Ты правильно понял, именно это я и хочу тебе сказать.

– Кто он, я хочу знать, кто он. Я убью его! – уже почти не владея собой, зарычал Герман.

– Успокойся и не делай из этого трагедии. Тем более, никого ты не убьешь. Это даже не смешно.

Ее слова, словно холодные струи дождя, немного охладили его пыл.

– Могу поспорить, что он богат, – до предела наполняя голос ядом сарказма, произнес Герман.

– Да, богат, – спокойно подтвердила Эльвира. – А что в этом плохого. У него своя крупная экспортная фирма, и он постоянно мотается за границу.

Внезапно его озарило.

– Это с ним ты ездила на юг, а не с подругой.

– Ты очень догадлив. Естественно, с ним, с кем же еще. Кто-то должен был мне оплатить мое путешествие. Вспомни, ты мне дал столько денег, что их едва хватило на дорогу.

– Сколько было, столько и дал. Зато дал все.

– Я ценю твою щедрость, милый, но она меня больше не устраивает. Щедрость нищего, согласись, чтобы ее выдержать требуется чересчур много терпения. А ты же знаешь, у меня его всегда было мало. Послушай, Герман, мы не в театре, давай обойдемся без лишних сцен и истерик. Мы взрослые люди и нет смысла обманывать друг друга. Наша совместная жизнь не удалась. И не надо ей, как утопленнику, делать искусственное дыхание. Оно все равно не поможет.