Виктория Рожкова - Пожалуйста, не надо! Содержит нецензурную брань

Девушка сделала еще два шага к краю платформы, и от порыва воздуха слегка качнулась – к станции на самом деле торопился поезд. Аля увидела приближающиеся огни и вздохнула. Именно в эти последние секунды нужно попрощаться с родными – так ведь принято, да? Но родных у Али не было: мама еще в роддоме отказалась от дочки не очень разборчивым почерком, а отца девушка не знала. Что касается Алиного мужа, то просить у него прощения глупо – потому что именно он и явился причиной нынешнего поступка. «Даже и поплакать будет некому» – вздохнула девушка и шагнула навстречу рельсам. Поезд, ворвавшийся на станцию, противно загудел. Аля закрыла глаза, но вместо движения вперед, её почему-то резко откинуло назад. Тут же перед глазами пронеслись вагоны. Аля судорожно вздохнула и растерянно оглянулась.

– Под ноги смотри, дура! Чуть на рельсы не свалилась! – зло пробормотал мрачный мужчина, на которого Аля обратила внимание минуту назад. – Блин, вечно торопятся, придурки, на тот свет, наверное!

Поезд остановились, и за открытыми дверьми исчезли мама с сыном, который одел-таки рюкзачок, веселые парень с девушкой, подружки с журналом и даже мрачный Спаситель. Аля неподвижно стояла и после того, как станция совсем опустела. «Боже мой, я ни родителей не смогла удержать, ни мужу дать то, что нужно. Даже умереть не могу!».

Девушка растерянно дошла до скамейки, и устало облокотилась о прохладную мраморную стену. Наверное, нужно поплакать – только вот слез нет: прячутся где-то, собаки сутулые. А ведь повод для рыданий имеется – к тому же весомый: Аля хотела сегодня броситься под поезд, чтобы покончить со всей этой болью и обидами, что мучили ее последние несколько лет. Но даже и из этой затеи ничего путного не вышло… Пора возвращаться из Челябинска домой…

Алька родилась в холодном уральском городке с трепетным названием Снежинск. Ее крохотных подружек исправно носили на кормление, но Аля в их компанию не входила. Мама родила ее «случайно» – не успела сделать аборт. Общение со штатным психологом роддома молодой женщине ничем не помогли – от дочери она отказалась сразу и без тяжких раздумий. Единственное, о чем беспокоилась мать – это о возможности пораньше уйти из больницы (её ждали великие дела!). Аля же (тогда еще безымянный младенец весом 3 кг.) терпеливо лежала в прозрачном кювете и на судьбу не роптала. Медперсонал сразу обратил внимания на эту тихую девочку, которая будто боялась поднять вокруг себя лишний шум. Когда приходило время кормления, малышка просто начинала чмокать губами, в то время, как ее соседи поднимали крик на весь роддом.

– Будет Алевтиной! – сказала акушерка. – Как моя покойная свекровь, Царство ей небесное! Такая же безмятежная была.

И безмятежная Алевтина, согласно маминому распоряжению, отправилась в челябинский Дом ребенка, а через три года в детский дом.

Воспоминания о детском доме у девушки остались странные. Вроде и не обижал ее никто, а с другой стороны и каких-то близких отношений с ребятами она не смогла построить. Ей всегда казалось, что ее желание пообщаться может превратиться в навязчивость, которая в состоянии не очень весело закончиться – от тебя отвернутся все. Аля почему-то очень этого боялась, поэтому жила в детдоме по принципу «Худой мир лучше доброй ссоры». С воспитателями девочка тоже близко не сходилась – взрослые больше любят коммуникабельных детей, Аля же предпочитала держаться в тени – просто при любом удобном случае хватала тетрадку с карандашом и в буквальном смысле отключалась. Рисовать она действительно не просто умела, но и очень любила это дело. Однако из-за постоянных уединений могло сложиться впечатление, что девочка сама не хочет общаться (тем более свои рисунки она никому, как правило, не показывала). Всех этих мыслей, посещающих «друзей по несчастью» Аля не знала и продолжала жить, никому не навязывая свое общество.

С Игорем она познакомилась почти сразу после того, как покинула стены детдома. Ей, как и полагается, выделили неказистую 1-комнатную квартирку в родном Снежинске. Не смотря на отсутствие относительно приличных условий для проживания, Аля с удовольствием окунулась в заботы о жилье. Кто-то из ее бывших одноклассников пытался судиться с администрацией города за откровенно «убитые» выданные квартиры. Но Аля считала, что это лучше, чем вообще ничего. В магазине обоев она и познакомилась с Игорем – веревка, сдерживающая рулоны, лопнула. Молодой человек помог собрать весело рассыпавшиеся «ромбики с квадратиками». Так и завязался разговор, который перешел в знакомство. Игорь предложил донести своенравную покупку до дома. А увидев развалюху, в которой Аля собиралась жить, тут же нашел кучу поводов для дальнейшего общения. Так они и делали вместе ремонт, заодно узнавая друг друга поближе. Аля первое время находилась в некой прострации – внимание, которым окружил ее новый друг, пугало. Она привыкла прятаться в своем уголке и становиться незамеченной. Но с Игорем такой номер не проходил – он уверенно вытаскивал ее из скорлупы и показывал неподдельный интерес в виде каких-то вопросов и шоколадок с почти одноименным названием «Алёнка». Чувство страха держалось недолго – в итоге оно сменилось на благодарность, границы которой с каждым днем имели все более размытый вид. Аля влюблялась. Тем более из обычного молодого человека непритязательной наружности Игорь превращался в Супергероя, существование которого делало жизнь Алевтины ярче и интереснее.

– Тебе, это… красиво с такими волосами, – сообщал мужчина, и Аля таяла от восторга – ей никто раньше не говорил комплименты.

Ей хотелось дарить любимому звезды и радоваться каждому совместно прожитому дню. Игорь был самым лучшим – и умным, и красивым, и благородным. Когда он стал другим? У Али не было какого-то четкого ответа в виде календаря с обведенной красным фломастером даты. На самом деле он сильно и не менялся – приносил домой какие-то деньги (Аля тоже работала, поэтому им хватало), мог повесить полку в ванной, и даже по попе девушку хлопнуть в знак большой любви. Короче, она во всем находила только плюсы.

– Слышь, я сегодня не приду. У матери буду, – говорил Игорь, и Аля бросалась переглаживать и так наглаженные рубашки. Ей отчаянно хотелось, чтобы мама Игоря радовалась Алиному существованию – ведь сынок всегда имеет опрятный вид, даже маленькое пузико от хорошей жизни появилось! Возможно, мама и на самом деле была рада – Игорь не знакомил с ней Алю: лишь возвращался от матери уставший, в мятой и прокуренной рубашке, с запахом перегара и желанием выспаться. Аля помогала любимому раздеться – ей нравилась о нем заботиться. Грязные вещи отправлялись в стирку, муж был от души накормлен завтраком или ужином (смотря в какое время возвращался). Ощущение нужности будто помогало спать в такие моменты не более 4 часов и не чувствовать себя при этом уставшей. Аля была счастлива, потому что ее любили и в ней нуждались. Иногда ей становилось немного не по себе от мысли, что они уже давно живут с Игорем, а он так и не познакомил ее с родителями. Но эти беспокойные и ненужные мыслишки Аля прогоняла, ведь Игорь когда-то давно объяснил ей, что мама – человек сложный. Понравиться ей можно, но для этого надо иметь какой-то вес за плечами – в виде того же совместного проживания. Аля с радостью этот вес и копила. Однажды Игорь вернулся от матери под утро пьяный (впрочем, как всегда) и в испачканной губной помадой рубашке.