Станислав Афонский - Холостяки и женщины, или Что сказал крокодил?

– «Всё пройдёт – и печаль, и радость», – мрачно пропел Фёдор. – Что-нибудь постоянное в этом мире есть?

– Есть, – твёрдо ответил Вячеслав.

– И что же?

– Непостоянство мира…

– Весёленькое явление, – скептически промолвил Володя.

– Не весёлое и не грустное, а просто факт.

– «Просто»… Я, как-то, был свидетелем такого «простенького» фактика. Дело тоже на пляже происходило… Интересное это место – пляж. Вроде бы люди там только и делают, что загорают, купаются… Правильно, Витя, и водку с пивом пьют. А ещё и знакомятся… И меню разглядывают.

– Что за меню такое? В кафе ходят? – не понял Гена.

– Да нет. Это типа анекдота. Муж сидит в ресторане с женой, и голову из стороны в сторону, как маятник, качает – на девушек. Жена заревновала: «Ты что это на девочек загляделся?» Муж плечами пожал: «Мне уж и на меню нельзя посмотреть?» Вот и я с ребятами на пляже лежу. Подходит знакомый, Сашка, с женой. Расположились рядом. Женщина разделась и внимание всей компании – на неё. Это уж закономерно: разглядеть женщину. Но это была ещё и выдающаяся женщина – совершенством и аппетитностью форм. Фигурка, то сё…. Лицо очень симпатичное, доброе, губы поцелуйные. Позавидовали мужу. А он на неё, заметили, если и смотрит на, то не с большим воодушевлением, чем на разложенные ею перед ним помидоры. И вот мы, украдкой, зрительно визуально и мысленно на ощупь оцениваем её неоспоримые достоинства, а Сашка возьми, да и скажи, когда она без него пошла искупаться, бёдрами покачивая и грудью подрагивая: «Удивительно – на неё ещё смотрят… Чего смотрят? Что в ней может понравиться?.. Мне она, что вот этот песок…» «Ну ты даёшь, Сашок! Такая женщина… Почему женился тогда?» «Так ведь то было раньше когда-то – аж целых два года назад тому. Она совсем другая была. А теперь…» Сашка махнул рукой и посолил помидорину. Вскоре развелся и женился на другой. И эта другая, на наш, пляжный, взгляд, проигрывала первой сашиной «суженой» по всем статьям. А он с неё, что называется, глаз не сводил днём, а ночью, как сам признавался, не слезал.

– Вместо матраца использовал? – съехидничал Генка.

– Вместо жены. А первая жена, Люся, так замуж ещё и не вышла.

– А ты откуда знаешь, что не вышла?

– Такую женщину из поля зрения выпускать нельзя…

– Что ж, вот вам ещё один случай с обнажённой натурой, – вспомнил Вячеслав, поразмышляв несколько минут. – На Кавказе дело было. Тому назад не так уж много лет. Только не на том Кавказе, который возле самого синего в мире Чёрного моря, а в горах. Наша группа к морю только ещё шла. Большущая группа подобралась. В сорок человек. При норме в двадцать.

– Почему двадцать – норма? – равнодушно спросил Костя, чтобы что-то спросить.

– Потому что инструктору за небольшой группой легче уследить в случае чего – в поле зрения держать и помочь при надобности. Что-то там на турбазе не заладилось… Кажется, инструктор приболел из параллельной группы. Как бы то ни было, а орюкзачилось нас многовато. Но веселее. Как всегда – женщин больше, чем мужчин. Значительно больше. Шли мы шли по горам по долам, «нынче здесь завтра там», и пришли в очень экзотическое место. Перед главным нашим перевалом расположенное. Терзиян называется…

– В Армении дело было? – для справки поинтересовался знаток крокодилов и географии Геннадий.

– Вовсе нет – в… Карачаево – Черкессии, кажется… Нет, в Адыгее, точнее.

– Почему же тогда название армянское?

– Вот и мы спросили у проводника: почему? Ответ простой: в тех местах некий революционер чем-то, не помню, прославился, армянин Терзиян… Да, так вот. Группа большая, но выделялась в ней пара – муж с женой… Своей, говорил… Память о муже я сохранил только в том, что был он длиннейшего роста. А вот жена его…

– Красивейшая красавица, – изобразил иронию Костя.

– Ты то почём знаешь – не помню я тебя в нашей группе?

– А у тебя все женщины, о которых ты рассказываешь, красавицы одна пуще другой.

– Правильно подметил – о некрасивых не рассказываю… Могу даже показать. Во всей, между прочим, открытой и всесторонней красе… На фотографии, правда, только, а не в натуре… Валей её звали.

– А жаль, – печально вздохнул Витя, – натура нам сейчас очень бы не помешала.

– Как сказал голодный крокодил, – облизнулся Генка.

– Вот в этом самом Терзияне есть очень симпатичное и романтичное место. Горная река. Вокруг сосново-елово-буковый лес на склонах. Возле левого берега реки – высоченная отвесная скала. Почти ровная, словно отсёк её от горы кто-то громадным мечом, часть её… С утра пораньше, чтобы никто на меня не таращился, как любопытная мышь на сыр, пока ещё все спали, отправился я мышцы размять, в речке искупаться. Для этого место подходящее нужно найти. Они же бурные, реки горные – просто так в них не бултыхнёшься, где захочется. Надо отыскать местечко где-нибудь за крупным камнем – там вода поспокойнее, и окунуться или поплавать, если удастся. Пляжи там не песочные, конечно, а каменистые… Выбрал место поуютнее. Руками ногами заразмахивал, разминаюсь… Слышу голоса за кустами. Всматриваюсь. Та парочка, муж с женой. Она, бляха-муха, – без бюстгальтера. Представляете: всё тело загорелое, а грудь белеет, как две перламутровые жемчужины, и даже ещё перламутровее, с двумя ослепительными звёздочками точно посередине… Вокруг талии полотенце. Ниже талии – ни-че-го…

– Вах! – воскликнул Фёдор. – Бэз ног идёт и бэз всего, что повыше?

– Нет, Федя, с ногами, да ещё с какими, и со всем, что между ними и повыше. И всё – как есть наружу. Фигура – это надо видеть… Покажу, Витя, покажу… Нудистка, думаю. Ладно, уединению супругов мешать не стану – перейду в другое место. Перехожу. Скрылся. Опять разминаюсь… Но рассеянно – внутренним взором и кожей вижу фигуру. Через малое время она вновь возникает и опять не перед внутренним, а перед наружным зрением – оба идут в мою сторону. Вот канальство – не видят, что ли, что место занято?! Пригнувшись, для маскировки – чтоб не увидели, перебегаю опять подальше. И опять они за мной… Ну, погодите тогда. Деланно спокойно, будто и не вижу их, встаю в позу, лягаюсь ногами, вращаю руками. «Привет, Вяч!» – слышу. И оба два располагаются рядом… Он почему-то в плавках, а она, как я уже говорил, без… И почему-то не почему-то. Та-ак… Стараюсь унять эмоции…

– И эрекции, – добавил сочувственно Витя.

– Ты, как всегда, прав, Витек… «Валя», – говорю, – «а давай я тебя сфотографирую. Ты не против?» Я фотик с собой прихватил. Вот сейчас, думаю, она и смутится. «А почему же я должна быть против? Я очень даже за. Где встать? Или лечь?» Смутился я… «Для начала встань, будь ласкова, на фоне вон той скалы». «Очень даже пожалуйста. А как ласкать, хи-хи?..» И она встаёт перед тёмной, в тени, стеной скалы, освещённая солнцем, и ослепляет меня фигурой больше, чем светило. И снимает с талии полотенце… Фотоаппарат запрыгал в моих руках, как лягушонок. Еле-еле навёл… Щёлк. Готово… «А теперь мне сесть или лечь?» «Сесть, а потом лечь». И она садится лицом ко мне, и сгибает ножку правую, поднимая её над левой… И улыбается. А потом ложится в совершенно немыслимо неотразимое положение. И я всё это снимаю во всех возможных эффектных ракурсах, с трещащими плавками своими… А он, муж то есть, абсолютно спокойно лежит, загорает, книжечку почитывает и подкапчивает небо синее дымом сигареты….