Людмила Ржевская - Время не лечит

– Буду очень тебе благодарен, Эмма, если ты не только поделишься со мной этими пилюлями, но научишь, как их изготавливать.

– А ты приходи к нам в санчасть почаще, я тебя всему научу, – засмеялась врач. – Ты женат, Гюнтер?

– Был женат, да жена умерла два года назад. Так что на сегодня я вдовец. Сын уже взрослый. Одному, Эмма, скучновато, и трудно с хозяйством управляться. А как у тебя дела?

– Понимаешь, Гюнтер, я тоже вдова, год назад моего мужа, капитана, убили в Африке, дочка выросла, учится в консерватории. А я вот все больше на работе с девочками пропадаю. Домой не хочется идти, пусто там.

Генрих наблюдал за братом и усмехался. Он видел, что тот всему очень удивляется, восхищается и расстраивается. Скорее всего, уже жалеет, что уехал в Берлин, а не остался в Аргентине, в родном городе, продолжать дело родителей.

– Эмма, можно мне сегодня вечером прийти к тебе в гости? – спросил Гюнтер.

– Я думаю, что мы с вами встретимся сегодня вечером у мэра, он приглашает гостей по случаю вашего приезда, Гюнтер. А там посмотрим, пойдете вы меня провожать или нет? – кокетливо проговорила Эмма.

– Ну что, Гюнтер, на сегодня экскурсий хватит, или еще куда-нибудь хочешь заглянуть?

– Думаю, на сегодня с меня впечатлений от увиденного хватит, пойду пройдусь по городу, детство и юность вспомню. Выходит, пока я в своем Берлине лечил плебеев, ты продолжал выводить новую расу людей, не стареющих, не болеющих, красивых, умных, талантливых, не таких, какие окружают меня каждый день в Европе.

– Да, Гюнтер, выходит так. Ты свои годы разменял не на то, о чем просили нас отец с матерью.

– Мне очень жаль, Генрих, что я тебя не послушал и не остался дома. Теперь я вижу, насколько я был не прав. Но время ушло, назад уже ничего не вернуть. У меня в Берлине клиника, дом, сын.

– А что, Гюнтер, не прихватить ли тебе с собой в Берлин Эмму, такая женщина пропадает!

– Да я бы с радостью, Генрих, взял ее с собой, да только согласится ли она поехать со мной?

– А ты сделай так, чтобы она согласилась. Эми попроси, она поможет тебе уговорить Эмму поехать с тобой в Берлин. Она у нас замечательный психолог. Все конфликты в городе за полчаса устраняет.

– Вот мы и пришли, я пойду в свою клинику, а ты иди город осмотри, он вырос и преобразился. Не узнаешь. Озеро только таким же и осталось, каким было. К вечеру не опаздывай, мэр в твою честь вечеринку устраивает. Друзей приглашает. Не опоздай.

– Постараюсь не опоздать.

Эми за завтраком и в кабинете успела сфотографировать Гюнтера несколько раз и послать фото Полковнику.

«Адам, посмотри внимательно на этого человека, пересекались ли твои пути когда-нибудь с ним?» – написала она ему под фотографией. И получила ответ через полчаса: «Никогда его не видел». Эми облегченно вздохнула, значит, опасности нет, даже если встретятся на вилле. Это ее успокоило и приободрило. Она знала, что вечером надо идти в гости к мэру и ушла с работы пораньше. Занятия с детьми японским языком она начала с самого их рождения. Все свои колыбельные песни она им пела на японском языке. Рудольф укачивал малышей, пел им свои песни на немецком языке, а в очень хорошем настроении – на испанском. Несмотря на то что мальчики были на полгода младше девочек, они уже перегоняли их в весе и росте.

Как только Эми вошла в дом, Гретта позвала ее к себе.

– Эми, это, конечно, очень хорошо, что у нас уже четверо малышей, два твои клона, а значит две твои сестры, и два клона Рудольфа, то есть еще два маленьких сына, мои и Генриха, братья Рудольфа, а ты собственного ребенка не хотела бы иметь от Рудольфа?

– Гретта, очень хотела бы иметь нашего с Рудиком ребенка, но я вряд ли смогу выносить плод.

– Когда-то, Эми, и я так думала, но отец Генриха прописал мне пилюли, велел принимать перед сном две недели, и, как видишь, у меня трое детей. Я дам тебе это лекарство, постарайся принимать его перед сном, и может быть, вам с Рудольфом повезет, и у меня будет внук, а у вас ваш собственный малыш.

– Попробую, Гретта, а вдруг действительно эти чудо-пилюли и мне помогут.

Гретта принесла Эми таблетки. Та их взяла и сунула в карман халата. «А что, можно и попробовать, – подумала Эми, – может, и рожу, как все нормальные женщины».

Вечером вся семья Краузе, в полном сборе и принаряженная, была готова идти в гости к Петерсу. Больше всех нервничал Гюнтер. Ему казалось, что друзья юности начнут его укорять и жалеть. «Вот мол, сбежал, а мы тут без тебя, видишь, каких высот достигли, город преобразили, не позволили уйти в небытие нашим любимым предкам и женщинам, а теперь новую расу людей выводим. А ты в Берлине выше своей частной клиники так и не прыгнул», – думал Гюнтер и все больше хмурился.

– Ты чего такой напряженный? – спросил Генрих брата. – Не переживай, тебя все помнят и будут рады встрече с тобой.

Семья Краузе к мэру города пришла первой. Петерс пригласил всех в дом, в саду прислуга накрывала длинные столы и расставляла скамейки. Как только Гюнтер вошел в комнату, навстречу ему поднялась с ребенком на руках Мэри. Девочка обнимала женщину за шею и что-то шептала ей на ухо.

– Мэри, чей это ребенок? – спросил Гюнтер.

– Не удивляйся, Гюнтер, что точно такие две девочки есть у Эми, а это наша Чио, наша доченька, клон Эми. Наши с Петерсом дети выросли и уехали, а мы вот на старости лет решили себя побаловать такой дочкою.

В комнату вошел Петерс.

– Ну, здравствуй, бродяга Гюнтер, долго же ты не появлялся в наших краях. Что там нового в твоем Берлине? По-прежнему всем заправляет мадам Меркель?

– А меня, Петерс, больше интересует сегодня не Берлин, а все вы и ваш, то есть наш, город, – пожимая мэру руку, проговорил Гюнтер. – Какая славная у тебя девочка, одно загляденье, только смахивает очень сильно на японку, а не на немку. Тебя это не тревожит?

– Нисколько, Гюнтер. Наша дочка просто ангелочек, еще года нет, а уже говорит, бегает, поет, а когда я долго заснуть не могу, она по моему животу приползет к моему лицу, погладит меня по глазам и скажет: «Спи, папа, спи, спокойной тебе ночи». – Не поверишь, моментально засыпаю. Мэри потом ее уносит в кроватку. Я очень благодарен Эми за такой нам подарок.

– Вижу, вы тут все даром время не теряли. Видел городские казармы, солдат много?

– Присаживайся на диван, Гюнтер, пока все гости не собрались, я тебе сейчас наш парад покажу. Мэри, принеси наш новый компьютер.

Мэри принесла компьютер, плоский, без крышки, похожий на телевизор, с раздвигающимся экраном.

– Тебе, Гюнтер, картинку как показать? Покрупнее или в обычном режиме?

– Давай покрупнее, хочу ваших солдат рассмотреть.

Петерс включил видео военного парада в городе. По площади маршировали солдаты, один в один высокие, загорелые, с безупречной выправкой, русоволосые, сероглазые и почти все на одно лицо.