Зульфикар Мусаков - Свинец

Я вдруг громко сказал на весь салон: – … твою мать, что за жизнь?! Ау!!!

Ко мне со своей резиновой улыбкой подошла стюардесса, мол, чего хотите?

Пожилая пара американцев уже мирно дремала, закрыв свои глаза наглазниками, а уши специальными пробочками. Японцы были заняты своими ноутбуками.

А я продолжал, правда, уже тише:

– Да это я не тебе, кукла драная! Что ты понимаешь в русской душе?! Иди отсюда, у нас всё о кей!

Стюардесса, не меняя своего отлитого в пресс-форме пластикового лица, ушла к себе. А меня уже несло:

– Шесть с половиной миллиардов людей живут, пьют, жрут, совокупляются, не осознавая своей чудовищной разобщенности, своего страшного одиночества! Не глобального потепления надо бояться, господа, а глобального отчуждения!

Я совсем охамел и уже впрямую обратился к Абдулле:

– Вот ты, узбек, наглая твоя морда, пьешь водку, смачно закусываешь и тебе абсолютно по барабану, что творится в эти минуты в душе русского человека!

Крошечная изба-типография в Якутске выпустила вот такусеньким малым тиражом мою повесть, в которую я вложил, может быть, всю свою, пусть грешную, но мою, мою, понимаешь, Игоря Сиротина, жизнь! И я, этот писатель, сижу рядом с тобой, на первый взгляд, интеллигентным человеком! А может быть именно ты – единственный и последний читатель этой книжки, но тебе, жлобу, жаль, западло на пару минут оторваться от своих глубоких мыслей, и высказать свое мнение автору!!! А-а-а!!!

Я тут совсем некстати заплакал пьяными слезами (Семен Альтов, доза № 6).

Странный узбек удивленно и долго смотрел на меня, потом пересел ко мне.

Налил мне и себе. Выпили.

– Ну чего вы плачете? Вы написали очень хорошую книгу.

– Врешь!!!

– Ей богу…

Опять налили и выпили.

– Сиротин Игорь Иванович! И давай сразу на ты!

– Абдулла… Худояров…

Я, как ребенок, стал вытирать слезы и успокаиваться:

– Вот, В Америку лечу. Друг, Алешка умирает. Рак. Хочет попрощаться…

– Мм… Сочувствую…

– А ты зачем летишь? Бизнесмен? Крутой? Поменял якутские алмазы на свои дыни, а теперь продавать бежишь?

Абдулла впервые слегка улыбнулся: – Нет… К сыну еду… Он там живёт…

– Ну да, понятно…

– Так. Стоп. Давай еще по одной и потом рассказывай… но подробно… Гёте писал, что дьявол прячется в деталях! Только уговор – про Украину ни слова!!!

Как ты думаешь, война будет?

Абдулла удивленно посмотрел на меня: – Ты же сам просил…

– Да, но всё-таки…

Абдулла долго молчал, потом сказал, глядя вниз: – Будет…

Я еще выпил.

– Успокоил… Хорошо пошла. Лететь нам еще до хрена. Давай так. Мы же вряд ли увидимся в этой жизни, тем более война на носу… Ну вот! А летим мы с тобой близко к богам, ты к своему Аллаху, я к своему Христу. Врать нам нет смысла. Хоть души облегчим. Десять минут рассказываешь ты, десять я.

Мой узбек замолчал. Долго смотрел в иллюминатор.

– Нет. Хочешь говорить о себе, говори. Я буду тебя внимательно слушать. Впрочем, ты можешь этого не делать.

– Но это не… Это несправедливо, нечестно. Я тебе значит о себе всё, а ты ничего?!

– Ничего. Давай выпьем еще по одной и лучше отдохнем.

Я долго раздумывал, пить мне с ним дальше или обидеться.

Я выпил. Затем обиделся. А потом и вовсе отвернулся к окну.

Узбек как узбек. Я никогда не был в Узбекистане. Вообще никогда не был в Средней Азии. И не хотел. Короче, не питаю я ни любви, ни ненависти к азиатам. А сейчас и подавно, потому как рядом летит узбек, прочитавший мою книгу и не желающий пока со мной говорить! И так всю Москву заполонили, хотя дворники из них отличные – работают на совесть. Но вот этот Абдулла изъявил желание только слушать меня! Слушатель хренов!

О узбеках я знаю только то, что знает среднестатистический россиянин, а именно: столица Узбекистана – Ташкент, что летом у них там очень сильная жара, и у них, узбеков, очень сильный президент, с чем их и поздравляю – это без шуток (а кому нужны слабые президенты?) Ну, еще хлопок и самый вкусный в мире плов, и самые вкусные дыни и фрукты…

Век живи – век учись. Сейчас, на высоте одиннадцати тысяч метров рядом мной сидел узбек, первый узбек в моей жизни, который практически без акцента говорил на русском, да ещё читавший мою повесть и готовый выслушать меня!

Вместе с хмелем обида моя постепенно стала проходить… Хрен с ним, пусть не говорит, мне ведь сейчас нужны были в первую очередь уши!

– Хорошо, я тебе расскажу об Алешке и Анне, а ты потом подумаешь, рассказывать о себе или нет, азиатская твоя душа!

– Рассказывай! Я с детства люблю слушать.

Я с благодарностью посмотрел на моего узбека, для счастья, оказывается, надо так мало!

Для разогрева я стал рассказывать ему про Алешку. Почему о нём, а не о себе? Лучше об Алешке… Передавать точную стенограмму монолога в лоскуты пьяного мужчинки бы делом жестоким по отношению к читателю, посему я эти рассказы слегка причесал на трезвую голову, хотя суть осталась та же. Это – самое главное. Хотя, что этому узбеку мой Алешка и Анна?

Через двадцать пять лет после нашего дождливого расставания в Шереметьево почти всё вышло так, как говорила Анна. Сегодня сеть русских ресторанов «Алекс Николсон» раскидана от Аляски до границы с Мексикой. Алекс Николсон – отец трёх, баскетбольного роста, сыновей и кучи внуков, чего ему еще надо для счастливой старости?! Рак легких? Ну, слава богу, что не толстой кишки, и вообще, это же не мгновенный инсульт с конвульсиями и пеной изо рта, или чего хуже, автокатастрофа, с размазанными на скоростном шоссе мозгами. Пусть меня бог простит, но все путем: ты, дорогой мой Алешка, медленно, в присутствии батюшки православной церкви Нью – Джерси отца Майкла, успеешь исповедаться. Только чур! Наши с тобой студенческие забавы с Клавой и Надечкой из МГУ не упоминать! Потом ты спокойно отдашь богу душу в окружении плачущей Анны, детей, внуков, а тут еще на десерт твой бывший однокашник подоспеет…

А что рассказывать товарищу Сиротину о своей жизни? Так, трава московская, перекати – поле с ареалом передвижений внутри МКАД. Редкие командировки по заданию редакции газеты «Московский железнодорожник»… С первой женой мы не прожили и года – она по уши влюбилась в сантехника Пантюхина, иногда приходившему к нам по вызову, потом уже без вызова, потом в мое отсутствие. Банальный жилищно-эксплуатационный роман… Он забрал её к себе.

Моей второй благоверной была Вера Николаевна, дочь крупного работника министерства лесного хозяйства. По- кустодиевски большая, белотелая, чистых сибирских кровей, с широкой душой, но воспитанная на крепких, как плотина Братской ГЭС, ортодоксальных понятиях об институте семьи, она любила меня так, как танк Т-72 любит утюжить свежую траву. Тяжелый маятник её чугунной любви качался между двумя крайними точками. Первая точка – вселенская, щедрая на угощенья («Экие вы москвичи тощие да хлипкие, ничего я через год из тебя сделаю настоящего сибиряка!») и на ласки. Я первые три года просто шалел, в глазах весь день стоял сладкий туман от прошедшей ночи и предчувствие будущей. Вторая – сметающая всё и всех на своем пути приступов её праведного гнева, если она вдруг начинала подозревать меня в левых походах: