Андрей Писателев - Будущее, которого нет…

Он кое-что затеял. Не осознавая того, что он делает, в ярком пылу негодования от мыслей о случившемся сегодня в школе, стал разжигать печку. Хотя уже была весна, и было тепло…. Сначала скомкал бумаги, потом положил на нее маленькие щепки, затем палки по больше, затем большие дрова. Его обида вспыхнула в печке ярким пламенем двойного листика в клеточку и прикрылась металлической створкой, а затем выдувалась открытым поддувалом в засмоленную трубу, давая понять соседям, что в доме кто-то есть. Холодный рассказ о Зиме горел очень жарко….

Ничего полезного до прихода родителей ему так и не удалось сделать. Коля маялся, ходил из угла в угол, палил дрова в печке, пытался взяться за ручку, но что-то не шло у него и все. Мысли были заняты какой-то неосознанной пустотой, всепоглощающей, она наводила на него чувство «ничего» и решительное «не знаю». В конце, он уместился в мягкое старое кресло и немного задремал. Сон был для него единственным выходом, чтобы отвлечься.

Когда он проснулся от легкого, не перестающего щекотания шепота его родителей, в большинстве маминого, они сидели напротив того самого кресла, где спал Коля, пили чай с тортом и поглядывали на их мальчика.

– Ой, мы тебя разбудили? – Спросила мама, улыбаясь и наливая ему чай тоже. – Сядешь с нами?

– Угу…

Сонный и еще не до конца осознающий окружающие вещи Коля переполз за стол и засопел ноздрями перед остывающим чаем. Мама переглянулась с отцом и хотела, было, начать, но отец вступил первый.

– Сынок,… ты уже взрослый парень. В этом году ты оканчиваешь школу, а через несколько недель у тебя экзамены и будущее, о котором следует хорошо подумать. – Он перевел взгляд на маму, как бы говоря ей: «У меня – все».

– Да, сынок, мы долго думали с папой…. И вспомнили, что ты ни разу не говорил нам, кем хочешь стать в будущем. – Разговор приобретал интересный поворот, подумалось Коле. – И, прежде чем ты решишь, ведь решать надо уже сейчас, времени осталось не много, мы хотим, чтобы ты хорошо подумал.

– Я думал…. – Сонным голосом сказал он.

– Да? Это хорошо, но ты, наверное, не учел некоторые детали. В следующем году на нашем заводе открывают новый цех. Там будут проводить металлургию цветных металлов, которой до этого не было. Это очень интересно! Ты можешь пойти учиться на инженера, и тогда тебе не придется быть простым рабочим, как твоим маме и папе.

– Мам,… раз я уже взрослый парень…. – Как бы это так, чтобы их не обидеть? – Нет. Давай так: вы с папой подумали и решили – это очень хорошо, что вы обо мне заботитесь. В душе, я не хочу вам перечить и понимаю ваш рационализм. Но, как и все наши ребята, я поступить не могу…. Я не хочу работать на заводе! – Напряженное молчание обоих вынудило его продолжать. – Я знаю, что вы сейчас скажите, что: «это в тебе детство играет…», или «другим ты себе на жизнь не заработаешь…», или «послушай нас, мы столько прожили в этой жизни…» или еще что. Но я знаю, чего я хочу. Я хочу стать… писателем!

Далее недопитый чай в чашке остывал уже без вмешиваний со стороны, а торт так и оставался недоеденным. Это был вовсе не скандал, так как в скандале обычно присутствует два не сходящихся мнения, а это была лекция о морали и нравоучения по сложному внешкольному предмету «жизнь». Коле оставалось только молчать и пытаться вставлять свои аргументы, кивать головой в ритм разносящихся строгостей со стороны мамы и грозно смотрящего отца. Отцу, в принципе, было все равно, потому что он знал, как поступить и чем все это закончится. Может быть, Коле удалось бы их как-то переубедить, если бы он не сжег свой единственный аргумент, который начинался со слов «Зима…». «Не уже ли, рукописи все-таки горят…?». Боковым зрением он поглядывал на давно остывшую печку, осознавая, что даже это его бы не спасло – никто бы просто не стал его слушать. «Как уперты бывают родители…», – подумал он, – «Но ведь они хотят дать своему ребенку все самое лучшее! Да…, но, к сожалению, все самое лучшее для родителей не всегда является самым лучшим для их детей….».

Тем не менее, они разошлись по своим комнатам каждый со своим мнением. Ночь смирила их пыл, но не усыпила желание тянуть решение в свою сторону. Казалось бы, им всего лишь нужно время, чтобы подумать над его решением, успокоится, нужно было подождать до выходных и со спокойствием и обдуманностью еще раз сесть за стол переговоров, со свежим горячим чаем и недоеденным тортом. Поговорить нормально и все!

Две недели проходили быстро, а родители старались не поднимать более эту тему, что понемногу начинало тревожить Колю. Школьные экзамены он сдаст, с горем пополам, но сдаст. Его отметки не вызывали восторга у родителей, но, по их мнению, этого хватило бы для поступления по специальности «инженер». «Если они приняли мои соображения, почему же тогда никто не узнает, где можно выучиться на писателя? Какие отметки для этого нужны? Где находится учебное заведение? А если не приняли? Что если они вообще не хотят помогать мне с дальнейшим образованием? Просто решили, что я не буду получать высшее, а сразу после школы пойду на завод рабочим и буду, как они? Такое себе наказание, за мои капризы….».

«Но ведь это вовсе не капризы – это моя мечта, мое Будущее…! Как же им это понять…?». Вот так он маялся, пока делал вид, что готовится к экзаменам, сидя за своим столом, за которым в свободное время воплощал обиды в маленькие рассказы. Стопка этих наивных, слегка вымышленных и вымощенных воображением историй росла с каждым днем. Он даже выделил для них особое место возле настольной лампы, издающей особый подчеркивающий важность свет, аккуратно складывал, среди кучи беспорядочно разложенных учебников, ручек и помятых подготовительных конспектов.

Хоть он достаточно неважно учился, глупым назвать его было трудно, хотя иногда можно. Из всех выпускных экзаменов, в числе которых были: физика, химия, математика, язык, история и литература, лучше всего он сдал литературу. Она просто прожгла его изнутри и твердо дала понять, что никакие физические явления, никакие химические реакции, никакие подсчеты и правила и никакие исторические события не дадут ему такого умиротворения души, как литература. Она дала познания Коле во всем том, что он так долго спрашивал родителей и друзей, но те не могли объяснить. Она усилила его фантазию, развила воображение, каждый раз заставляла переживать новые эмоции и волнения. Он влюблялся в разные чувства и ощущения, полученные от чтения. Он представлял себе, а что если он был именно тем писателем в прошлой жизни? А как же иначе? Как можно было так точно написать о том, что происходит с ним именно сейчас, те точные мысли, которые были только у него. Но потом приходил новый писатель с новой книгой, и Коля представлял себя уже этим. Он писал стихи, но только когда хотел плакать или грустить, строки рождались сами по себе, никогда не выдумывались намеренно, он их лишь записывал, а потом преобразовывал в полные стихи или оставлял недописанными, где-то на клочках бумаги.