Владимир Данилушкин - Магаданский синдром. Ироническая проза

Пить горькую в диабетном смысле – горький перец, кайенский и паприку, чилли, черный, горошком. Пьешь цикорий с сахарином, чувствуя себя кретином. Вспомнилась антиалкогольная компания, когда приучали к безалкогольным вечерам, на одном он побывал и поразился, сколько на столе еды, без спиртного-то неподъемно. Хорошо хоть, кто-то пронес под полой. Нагулять килограммы просто, а сбросить – легче выброситься из окна. Вот в Уптаре мужик пьяный сиганул с пятого этажа и жив остался, только в психбольнице немного подержали. Трезвый бы явно разбился.

Пожалуй, теперь созрел для безалкогольного пива… Теплынь в городе, впервые по телу струится пот. Липкий, как сахарный сироп. Может, сахар выходит?

Гнусина не заставляли просиживать в госпитале круглые сутки, после обеда он уходил, бродил по городу, озирая окрестности всполошенными глазами смертельно больного. А на воскресенье вообще отпускали, будто между болезнью и пациентом объявлялось перемирие. Но это мало радовало. Мысль о том, что, возможно, весь белый свет вскоре накроется одной большой простыней, не утешала. Пусть бы жили эти улицы и закоулки, скверы, окружающие сопки, полыхающие особой, предсмертной красотой, продолжались бы для других поколений. И среди них, возможно, были бы и глупцы, и гении, и чудаки, украшающие мир.

Он зашел на бывший колхозный рынок, единственный, где торговали свежей, не мороженой свининой. У симпатичной полноватой торговки, явно не страдающей сахарным диабетом, спросил, как выглядят тридцать килограммов сала.

– А вот, полный лоток, – с готовностью ответила та. Симпатичные полноватые руки дрогнули, выдав намерение немедленно отвесить названное количество, и она их смирила, засунув в карманы.

– Сколько со свиньи снимаете?

– Вы не ошиблись, примерно столько.

Запретили есть сало, надо же! Уж не хотят ли в восточную веру перекрестить? Может, какое-нибудь обезжиренное придумали страдальцы здорового образа жизни? Или соевое сало? (Кстати, спустя всего несколько дней он попробовал жареные кабачки. Их твердые корочки напомнили шкварки. Да со свежей картошечкой!)

Глядя на сальное богатство, он истекал желудочным соком. Не раз слыхал выражение «мышечная радость». Когда хорошенько пробежишься, покувыркаешься, поплаваешь, все в тебе поет и смеется. Давно этого не было. Вместо того, чтобы петь мышцам, при любом усилии стонет от боли напряженное сердце. Наверное, и подкожное сало тоже имеет свой неповторимый голос, как у Лучано Паваротти. Кстати, кости ноют. Бывает, будто собаки грызут. А вот, кстати, в продаже «кость пищевая». А есть игральные кости. И это новое словечко «кастинг», явно не по теме. Виноградную косточку в землю зарою.

Эх, здоровье, куда ты девалось! Началось с зубов. Бросьте курение, спасайте зубы. Не спас. Бросил курить, набрал вес, через несколько лет залетел в диабет. Начал сбрасывать вес, сместился центр тяжести, распрямился, через неделю сорвал спину, ничего не поднимал, просто неловко повернулся. Боль неописуемая.

А тут знаменитая, любимая народом киноактриса бросила курить и резко похудела и загремела в больницу с инфарктом мозга. Что еще за болезнь такая? Некоторые и в недуге не в дугу.

На улице Маркса, возле офиса Либерально-демократической партии был когда-то магазин «Колбасы». Зимой заходил, удивился ассортименту и ценам, ничего не приобрел, отложив до возможной премии, а лучше бы такие колбасы разыгрывать в лотерею. Теперь нет нужды туда заглядывать. Одной проблемой меньше! Разве что поиграть в вегетарианца, озирать полки с чувством удовлетворения: вот, я отказался, стойкий йога.

На всякий случай все-таки совершил небольшую экскурсию по городу. Колбасную лавку отыскал на другой улице. Фирменная, с местной фабрики. Мясом там не пахло, разве что чесноком. Вот оно, ключевое слово. Надо сухарики превратить в колбасный фантом. Кстати, в помещении колбасного магазина открылся салон «Белошвейка».

Когда случилось посвящение в сахарники, у Гнусина расстроилась ассоциативная система. Слышит про самолеты Сухого, или упоминается фамилия Сухова из фильма, или ненароком, героя монгольского народа Сухе-Батора, любителя конской колбасы – захлебывается слюной. Пробует думать о чем-нибудь мокром, о проливных тропических дождях, сводках спецслужб, заказных убийствах, других мокрых делах, типа «до востребования» или «доплатное», а упрямый организм все о том и о том же. Так и Сухуми – столица Абхазии, столица дождей. Но там сухое вино хорошее. И японское рыбное блюдо суши вспоминается, аж за ушами больно. Когда-то наша страна занимала шестую часть суши.

Ну, и жиры везде проступают, хотя бы из пассажиров, из алжирцев. Противопоставь лобо с чесноком. Поел и лоббируй!

Веселись, не веселись, а возле гостиницы УВД трое суток стоял рафик, покуда не поинтересовались и не обнаружили в нем мертвого парня, судя по документам, приехавшего из Якутии. При нем инсулин со шприцами. И деньги. Сладок был сон его последний.

Теперь куда не зайди, дорогие двери с золочеными ручками. Позолота быстро протирается, проступает пластмасса. Дверные петли, казалось бы, вечные, через пять лет напрягаются, готовые лопнуть. Пластмассовое покрытие стен от прикосновений жирных рук напоминает засаленное белье начинающего бича. Зачем такие стены, не дышат ведь. Потом удивляемся, почему беспричинно болеем и отчего у начальника нрав изменился в сторону повышенной жестокости? На мягком импортном кресле восседает, через заднее место чуждая идеология впитывается. Перерожденцы, они имеют бледный вид. А бледный вид имеет их.

Шагал Гнусин тяжело, как шагающий экскаватор, мечтал обрести журавлиную походку, как в юности. Синица в руке, журавль в ноге. Пошел искать знакомого знахаря в гостиницу, где большинство номеров превращено в офисы с факсами и интернетом. Знахарь сам здоровье подорвал из-за большого начальника. Поспешил из своей машины выйти, чтобы дверцу «Волги» со спецномерами открыть, подвернул ногу. Благо бы из какого-нибудь джипа, а то из «Блюберда», на торпеде четыре иконки.

Нога сначала вроде нагноилась, затем посторонними костями стала обрастать. И ослабло зрение. Семь напастей сразу. Но знахарь – мужик стойкий, его сколько раз жизнь в бараний рог гнула, а с него – как с моржового бивня морская вода. Еще в молодости дар в себе обнаружил, когда воспитателем в детском садике работал, довольно необычная профессия для мужчины, да чего не бывает на Кавказе! У него детишки в группе меньше других болели. Доброта, сила рук, что ли.

Знахарь был теплым, располагающим, вызывающим эйфорию человеком, особенно если с ним глотнуть пару пузырей водки под шашлыки, лично им жаренные. Он за время православного поста на 16 кг худел, а потом набирал вес, обновлялся, можно сказать.