Виталий Глухов - Новая история города Чуханска. Однажды в городе

Минут через десять Валентин с дамами вышли из гостиницы. Женщины были во всеоружии – одежда и макияж подобраны со вкусом. «Сколько же ей лет? – подумал Степан, приглядываясь к Жанне. – Явно моложе меня».

– Здравствуйте, рыцарь без страха и упрека. Ну что, начнем нашу программу по изучению культурного слоя города Чуханска, – сказала, обращаясь к Степану, Жанна.

– Здравствуйте, – улыбаясь, ответил Степан. – Рад вас видеть. Прекрасно выглядите. Для меня большое счастье быть вашим рыцарем. Надеюсь, от этого вечера вы получите только приятные впечатления.

– И мы надеемся, – ответила Саша.

– Что же, прекрасно, – включился в разговор Валентин, – по крайней мере, на сегодняшний вечер мы имеем общие цели.

Зрителей в зале в этот вечер было довольно много, так как в спектакле была задействована местная знаменитость – Андрей Валерьевич Купов. Своей неподражаемой игрой он давно снискал известность и любовь у горожан. Он играл в спектакле Войницкого. Ему всегда удавались роли потерявшихся, спившихся, слабохарактерных личностей.

Спектакль начался вовремя, и когда поднялся занавес, Степан испытал даже некоторое волнение. Еще, будучи студентом университета и потом, работая в газете, он частенько посещал местный театр. Особенно ему нравились постановки чеховских пьес. Он считал Чехова одним из величайших драматургов, сумевшим глубоко проникнуть в психологию человека.

Артисты, игравшие в этой пьесе, были ему знакомы, уровень их игры мог устроить даже заядлых театралов, но сегодня они играли вяло и без души. Создавалось впечатление, что собрались разные люди, каждый по-своему несчастлив, досаждают друг другу, находясь в замкнутом пространстве, и не видят возможности избежать этого.

Артистка, игравшая Елену Андреевну, была похожа на девицу легкого поведения, а не на светскую даму и жену профессора, и говорила Астрову с намеками в голосе, и чуть ли, не подмигивая:

«Вы еще молодой человек, вам на вид… ну, тридцать шесть – тридцать семь лет», – здесь артистка как бы задавала вопрос, разглядывая Калмыкова, который играл Астрова, а ему, видно, так и хотелось ей ответить:

«Да, да здоровый мужик и вполне еще пригоден».

«И, должно быть, не так интересно, как вы говорите. Все лес и лес… – и здесь, сделав паузу, жеманно добавляла: – Я думаю, однообразно». Она поворачивалась к Калмыкову вполоборота, как бы показывая: а ведь я вполне интереснее вашего леса; или: а как бы я смотрелась в вашем лесу? Видимо, это была находка режиссера.

Андрей Валерьевич Купов, как всегда, был в ударе, особенно ему удавалась ненависть к профессору. Может быть, он действительно ненавидел артиста Пахомова, игравшего профессора Серебрякова.

«О! – это „О“ было таким значимым, что зрители замирали. – Как я обманут! – Андрей Валерьевич поднимал руки вверх. – Я обожал этого профессора, этого жалкого подагрика, я работал на него как вол! Я, – он прикладывал руку к груди, – и Соня выжимали из этого имения последние соки! – Купов сжимал кулаки. – Мы, точно кулаки, торговали постным маслом, горохом, творогом, сами не доедали куска, чтобы из грошей и копеек собрать тысячи и послать ему. – Он метался по сцене. – Я гордился им и его наукой, я жил, я дышал им! – после каждого „Я“ Купов бил себя в грудь. – Все, что он писал и изрекал, казалось мне гениальным… Боже, а теперь? – Андрей Валерьевич еще выше поднимал руки, как бы спрашивая у Бога. – Вот он в отставке, – произносил Купов, и улыбка блаженства растекалась по его лицу, как будто он был очень доволен, что профессор в отставке. – И теперь виден весь итог его жизни: после него не останется ни одной страницы труда, он совершенно неизвестен, он ничто! – Андрей Валерьевич при этом смотрел вниз на сцену и разводил руками. – Мыльный пузырь! И я обманут…, вижу – глупо обманут…»

Напряжение было таким, что, когда входил Астров, зрительный зал облегченно вздохнул.

Спектакль закончился под бурные аплодисменты, Андрею Валерьевичу преподнесли роскошный букет цветов, некоторые из зрителей кричали «Браво!».

После спектакля, так как было еще не поздно, Валентин предложил зайти в соседнее кафе. Кафе было небольшое, всего около шести столиков, и по-домашнему уютное. Валентин заказал бутылку шампанского, коробку конфет и кофе.

– А здесь неплохо – заметила Александра. – Если еще и кофе приличный подают, то очень даже приятно провести здесь вечер с друзьями.

– Как вам понравился спектакль? – спросил Степан у Жанны.

– Неплохо. Но мне кажется, что не тот эмоциональный настрой. Профессор Серебряков похож на провинциального учителя, Дядя Ваня – на спившегося кучера, а Астров – из ума выживший чудак, и все они пристают к единственной красивой женщине, Елене, которая по непонятным причинам всем им отказывает. То, что Елена стала женой профессора, вполне естественно, молоденькие девочки всегда влюбляются в преподавателей. Но также естественно и то, что они в дальнейшем наставляют рога своим старым мужьям или бросают их.

– Какой жестокий вы судья! А по вашему виду и не скажешь.

– А вы вообще часто бываете в театре? – спросила Жанна, обращаясь к Степану.

– Раньше, часто бывал, а теперь вообще не хожу. Считаю, что это просто способ развлечения. Ничем не лучше телевизора или футбола. Но этот спектакль, мне кажется, сегодня в тему.

– Ну, Степан, ты загнул! – воскликнул Валентин. – Если бы не театр, то в нашем городе и вечер провести прилично было бы негде. Иногда крутишься, бегаешь по своим делам, решаешь какие-то проблемы и не видишь себя со стороны, а сходишь на спектакль, особенно если пьеса хороша и труппа подобрана, то чувствуешь себя словно обновленным. В голове такие мысли появляются, до которых самостоятельно и не додумаешься.

– А не надо искать, Валентин, как провести вечер. Ощущение полноты жизни в том и заключается, что ты не думаешь, как провести время. Я считаю, человек должен больше уделять внимания тому, как он живет, как он зарабатывает на жизнь и как это отражается на его духовном и физическом состоянии, а не искать развлечений. К этому убеждению я пришел буквально год назад, еще работая в газете. Задался я тогда целью осветить проблемы ВИЧ-инфицированных в нашем городе и встретился с одним молодым человеком. Его рассказ сильно потряс меня, ему оставалось жить месяц, а может быть, чуть больше. И он тогда мне сказал: «Если бы я мог предполагать, какими духовными и физическими страданиями обернется для меня мое беспутное и неосмысленное поведение, беспорядочные связи и знакомства, то я бы лучше уехал в глухую деревню, в тайгу и жил бы один, затворником. Только сейчас я осознал, как здорово просто жить, наслаждаться солнцем, дышать, видеть это голубое небо. Мне осталось жить немного, и осознание этого меня просто разрывает на части. Мне никто и ничто не интересно. Целыми днями я стою у окна, смотрю на березки и думаю, что буквально через какой-то месяц я их уже не увижу».