Борис Сафин - Целинный разлом. Повесть

– Ақ бас! Қара бас! Ақ бас, қара бас! – «чертенята» начали плясать и кидаться комками глины с песком, – Орыс, орыс, ақ бас! Орыс, орыс, қара бас!

– Борька! Мне страшно, побежали домой! Чего они от нас хотят?

– Не бойся. Это такая же мелюзга, как и ты. Дразнятся они, а подходить боятся.

До самого клуба ребята шли в окружении местной ватаги.

– Я так и знала! – мать вскинула руки, увидев запыхавшихся детей, – вы що, траншеи копали? Ци немцы на вас напали? Это ж ухитриться надо за час всю одёжу перемазать! Гриш? Глянь на цих шахтёров! И здесь пылюку знайшли. А ты «Хай погуляють! Хай свежим воздухом подышуть!». Ну-ка скидайте всё, Горюшко вы мое!

– Говорил я Борьке, что бежать надо. А он: «Це мелюзга! Це мелюзга!», а они глиной в нас начали кидаться.

– Я шо, трус, чи шо? Просто я по ихнему говорить не могу. Я бы сказал!

– Ишь ты, який герой! А, хто майку стирать буде?

– А, шо они: «Акбас, карабас» на нас дразнили. Я знаю того Карабаса! Он в книжке про золотой ключик над артистами издевался. Страшный такой. Неужели и мы страшные?

– Как, говорите, они вас дразнили? – отец перестал возиться с форточкой, – Акбас, Карабас? Ну, вы меня рассмешили. Вот ты, Борька, у нас белобрысый? Значит, белая голова. А по – казахски переводится как «Ақ бас». Валерка у нас черноволосый. По – казахски «Қара бас». Это они вас называли по своему: черная голова и белая голова. А вы Карабас, Карабас. Ничего, скоро научитесь говорить и по-казахски. И никто дразнить не будет.

– А ты, откуда по-ихнему гутарить умеешь, – Феня с удивлением посмотрела на мужа, – ты же по – своему никогда не говорил?

– Не говорил, а помню. У нас в татарском языке, многие слова похожие, вот я и понимаю. Вот, например, Борька, следующий раз подойдут ребята, а ты им «Сәлем». Это «Привет» значит. Или «Жақсы», что означает «Хорошо».

– Не, я так не смогу. Сәлем, сәлем! Сәлем, Сәлем! Чудно, как-то.

– Сәлем! – вдруг выдала Любочка, – сәлем, сәлем, – и убежала в свой «домик» под столом.

– Вот, правильно, дочка. Одна казашка у нас уже есть!

До вечера Борька с Валеркой просидели дома: «Хватит грязи на сегодня». И только, когда спала жара, решились выйти из комнаты.

– Борис! Там тебя какие-то мальчишки зовут. Или ты опять трусишь? – Радис, с ехидной улыбкой, потрепал Борьку за вихры.

– Ещё чего. Сам ты трусишь. Пошли, Валерка. Кто нас там зовет?

Выйдя на улицу, ребята увидели у скамейки трёх мальчишек. Они были постарше тех, что увязались за ними, днём. Постриженные, но с чёлками. И в длинных разноцветных трусах. Но такие – же загорелые, как негры на картинке.

– Сәлем! – вдруг выпалил Борька, чем привел гостей в замешательство.

– Сәлем! – со скамьи спрыгнул худощавый мальчик и протянул Борьке руку, – давайте знакомиться. Я видел, как вы вчера приехали. Сказали, что с самой Украины. Это где?

– Не знаю. На Донбассе, наверное. У нас папка на шахте работал. А меня Борька зовут!

– Борка? Жақсы. Бауржаном будешь. А братишку как зовут? Валера? Понятно. Валиханом будет! Да вы не бойтесь, пацаны у нас хорошие, зря не обидят. Меня Талгатом зовут. А его вот Булатом. А этого Сериком.

– Серик! – прыснул от смеха Валерка, за что тут же получил подзатыльник от Борьки.

– Жақсы! – вдруг опять выпалил Борька, – а мы думали, что по – русски никто здесь не разговаривает.

– Это малышня не разговаривает. У нас в посёлке русская школа. И казаков много. Вот ты, в каком классе будешь учиться? Во-втором? Да и я во-втором. И Талгат во-втором. Серик в первый класс только пойдет. А Валихан в каком классе будет учиться?

– Какой Валихан? А, Валерка, что-ли? Так ему только шесть лет осенью будет.

– А давайте на наше место пойдем. Здесь рядом, у колодца. Там хорошо, прохладно. Мы там, в «пятнашки» играем. И лянгу бьём.

Действительно, у колодца было прохладно. Три больших, толстых вяза, своей листвой, закрывали целую полянку, образовав зелёный большой шатёр. Играющие на полянке мальчики, по очереди подходили к Борьке и называли своё имя. Борька ни одного имени не запомнил. Да и то, что говорили друг другу мальчишки, тоже ничего не понимал.

– Как они знают, о чём говорят, – пытал Валерка, когда они возвращались домой, – и почему они меня Валиханом называют? Это так дразнют, чи шо?

– Это они тебя зауважали! Ты же на них похож. Такой же Карабас! Теперь ханом будешь. Ладно, я шучу. Будем учить казахский язык. Меньше дразнить будут. А мне этот Талгат понравился. Я, наверное, с ним дружить буду. А тебе кто понравился?

– А мне Серик, – Валерка опять вспрыснул от смеха.

Так и закончился первый целинный день. Солнечный, жаркий, но наполненный новыми впечатлениями. Первый день в Казахстане! «Что ещё впереди будет?» – уже засыпая, думал Борька…

…Машино – тракторная станция встретила Гришу и Ивана гулом тракторов и запахом дыма. Со стороны казалось, что люди беспорядочно мечутся между машинами. Сталкиваются, матерятся, передают друг другу бачки и вёдра, замасленные верёвки. То там, то здесь, с грохотом вылетают клубы чёрного дыма, через секунду превращаясь в голубое, а затем белое, облачко.

– Салават! Ты оглох что – ли, – из-за второго ряда тракторов выскочила дивчина в клетчатой рубашке и листком в руке, – кричу, кричу. Ваше звено на четвёртое поле! Причем здесь кривая балка? Там Елисеевская бригада ещё вчера заступила. Михалыч сказал четвёртое поле, значит четвёртое. Все претензии к Михалычу. Что Шура? Я уже тридцать лет, как Шура!

– Шура! Четвёртое поле короткое, мы больше крутиться будем, чем пахать, – круглолицый крепыш всё никак не соглашался расписываться в листке, – Михалыч обещал, или кривую балку, или шестое. Там гон два километра! У нас же трактора новые, им крутиться никак нельзя. Крутиться с девушками на танцах в клубе можно. Я бы с тобой покрутился! Эх, Шурочка, не понимаешь ты душу резвого коня! Ему простор нужен!

– Это ты, что ли конь? – Шура насильно вставила карандаш в руку Салавата, – или подписывай разнарядку, или не мешай. У меня ещё три бригады, – Шура заметила незнакомых людей, с удовольствием следивших за её перепалкой со звеньевым, – а вы кто? А вы к кому?

– Нас Алибек Таукенович должен был встретить. Мы новенькие.

– Это с Украины? Алибек Таукенович срочно вернулся в Фурманово. Я вас к Якову Михайловичу сейчас проведу.

Из небольшой конторки, куда диспетчер привела Гришу и Ивана, навстречу вышел высокий, спортивного вида, мужчина.

– Сафин? Пилипенко? – мужчина протянул свою крепкую руку, – Степанков Яков Михайлович, заведующий Курманским отделением МТС. Алибека Таукеновича срочно вызвали в район, и он просил извиниться перед вами. Вы проходите, присаживайтесь. Я сейчас разведу бригады по полям, и мы поговорим. Заведующий убежал, оставив друзей один на один с репродуктором.