Олег Кузьмин - Божьи уроки

Когда мы платим за свои ошибки, другим от этого ни тепло и ни холодно – просто жизнь так нас учит. Когда же мы отдаём больше, чем получаем, бескорыстно служим, помогаем другим людям, мы вносим позитивный вклад в перемены внутри общества и мира.

«Вы чувствуете раскаяние? Вы проливаете слезы, раскаиваясь в собственных грехах, или же вы раскаиваетесь в грехах ваших предков? Кроме того, проливаете ли вы слезы ради спасения страны и мира? Есть два вида слез. Мы плачем, чтобы самим получить прощение, или чтобы спасти других людей и помочь им раскаяться. Вы должны плакать и по той, и по другой причине. Лишь тогда ваше раскаяние будет полным».

Привычка платить заранее – это здоровый образ жизни ещё до того, как заболели. Это – любовь к жене и близким, ещё до того, как поссорились. Это – бережливость ещё до того, как обанкротились. Это – почтительность к Богу и участие в Его провидении ещё до того, как Он призвал и разъяснил все детали.

Если «Небесная удача» приходит к нам совершенно незаслуженно, то следует всегда спрашивать себя: «За чей счёт этот банкет?» Может, – это заслуги наших предков, может, за это придётся расплачиваться потомкам, а может, – это наши мать и (или) жена ночами не спят и молятся о нас. Нужно помнить, что «Небесная Удача» может приходить по разным причинам, но самый главный вопрос – происходят ли во мне лично постоянные перемены к лучшему. Становлюсь ли я более искренним, более любящим; чаще ли я встречаю Бога, становятся ли люди счастливее при встрече со мной? Если да, то какой бы ни была текущая ситуация, я определённо продвигаюсь вперёд. А если нет, то даже при внешнем благополучии, внутри, незаметно для нас, может начаться процесс гниения.

Нам нужно честно анализировать свою жизнь и помнить, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. От нас же требуются определённые усилия, искренность и чёткое знание приоритетов.

«Природа человека такова, что, пожертвовав ближним ради своего блага, он испытывает гораздо большие угрызения совести, чем удовольствие от выгоды, полученной неправедным путем. Любой из нас, осознав это, не позволит себе причинить зло ближнему».

Я сидел за решёткой и с тоской смотрел в небо. Я старался исполнять Божью волю, у меня были самые чистые намерения, но в итоге оказался в тюрьме, в чужой стране, и меня ждал суд и скорая депортация с запретом на въезд. На душе «кошки скребли». Я не совершил ничего плохого, но оказался в тюрьме. Снова и снова я молился Богу о том, что это несправедливо, что я не хочу быть здесь, но стены и решётки оставались на месте, а я по-прежнему сидел в своей камере. Я стремился к свободе, но именно в тот момент свободы у меня не было. Я не мог исчезнуть из тюрьмы, не мог просто закрыть глаза и притвориться, что всё это – дурной сон. Я чувствовал, что обречён. Я не мог понять, в чём виновен, и мне совсем не хотелось нести наказание за мои самые искренние и добрые порывы души. В моей душе начался кризис веры. Если Бог меня любит, то почему Он допустил это. Если бы я нарушил Небесный Закон, наказание было бы справедливым, но почему, не совершив ничего предосудительного, я оказался за решёткой. Почему я подвергался унизительным допросам, почему меня, как животное, в наручниках выставляют напоказ, почему по всей стране показывают как преступника и все газеты хвалят полицию Кипра за раскрытие организованной мафиозной группировки из России. Мне хотелось выть от досады – какая мафия, какая преступность! За 22 года жизни я ничего, кроме коробка спичек в магазине в детстве, не крал. Я смотрел в голубое небо и душа моя стонала. Как я могу после этого верить Богу?

Снова и снова задавая Богу одни и те же вопросы, я дошёл до отчаяния и Он, наконец, ответил. Он сказал, что единственное, что мне нужно – это довериться Ему. Я не мог поверить своим ушам, как я могу доверять Богу, сидя в тюрьме и ожидая суда, если в полиции мне уже чётко и ясно растолковали, какое наказание меня ждёт. В моей душе шла борьба: должен ли я довериться Богу и поставить веру выше реальности? Или же учесть все факты и опереться на них?

Сидя в камере, я вспоминал следующую фразу: «Если ваша вера сильна, реальность не тяготит вас. Если же вера слаба, реальность обрушивается на вас со всей сокрушающей силой». Эти слова сильно поддерживали меня и, повторяя их снова и снова, я осознал, что должен верить Богу вопреки обстоятельствам и не мириться с существующей реальностью. После нескольких часов напряжённой внутренней борьбы я решил довериться Богу и принять с благодарностью любой поворот событий. После этого я успокоился, настоящая победа – победа над самим собой была одержана, а дальше мне оставалось лишь наблюдать за Божьими чудесами.

Моими «апартаментами» была вытянутая комната с бетонными стенами, совершенно без окон с одной массивной железной дверью. В комнате стояла кровать, вмонтированная прямо в стену, на кровати лежал матрас, весь в подозрительных жёлтых пятнах. Мне выдали одеяло. После очень долгих суток допросов и разбирательств я пребывал в шоковом состоянии. В полицейском участке на меня орали, мне угрожали, перевозили по городу в наручниках. Я пережил колоссальную войну с самим собой. После всего этого я уже не мог не только молиться, но и думать, поэтому лёг на этот матрас, накрылся одеялом и провалился в сон без сновидений.

Наутро я очнулся в той же тюремной камере, уже настал день, и киприотское яркое солнышко вовсю припекало. Я вышел во двор тюрьмы. Охрана принесла бойлер с горячей водой, и заключённые пили чай и разговаривали друг с другом. Я даже представить себе не мог, что окажусь в окружении преступников, буду пить с ними чай и разговаривать обо всём на свете. Когда они начали рассказывать, за какие преступления сидят, я понял, что в такой компании мне бывать ещё не приходилось. Когда же дошла очередь до меня, и я рассказал, в чём состоит моё преступление, все заключённые недоуменно переглянулись. Они не могли понять – я пошутил или они действительно чего-то не понимают.

Моя тюрьма, не была тюрьмой в полном смысле этого слова, это было место, куда свозили преступников, ожидавших суда, и долго там никто не задерживался. Я не успел ещё толком познакомиться со всеми арестантами, а меня уже вывели в полицейский участок для транспортировки в суд.

В полицейском участке на меня уставился один полицейский очень маленького роста, какое-то время он восторженно прыгал вокруг меня, а потом скромно попросил сфотографироваться вместе с ним на память. Я не возражал. Он пристегнул мои наручники к своей руке и фотографировался со мной, всем видом показывая, какого огромного преступника ему удалось поймать. Я думаю, до сих пор у него дома где-нибудь хранится одна из моих фотографий, а его дети гордятся тем, что их отец поймал такого большого бандита.