Ольга Яковлева - Они лучше людей… Рассказы о животных

Хозяин совсем плох, горячий, как печка, даже Маркиза об него греется. Ещё вчера так весело играли на улице, бросались мокрыми снежками, я их ловила и раскусывала, а потом убегала. Маленький хозяин меня догонял и падал прямо в рыхлый, жидкий снег. Мы были такие мокрые! Было весело и жарко, как летом! У Маркизы шерсть на холке вздыбилась, когда она увидела нас. Жалко, вот бы ещё так повеселиться! А сегодня он лежит горячий, часто дышит, не дразнит меня. Надо потрогать носом щёку. Ну вот, ещё жарче стала! Хозяйка тоже хороша, взяла сумку и ушла так надолго. «Мама!» – он её зовет, у людей это вроде команды «ко мне». Ему, наверное, больно. Скорее всего, у него болит живот. Может быть, он съел острую косточку?! Со мной такое тоже было, я её проглотила, от этого внутри живота жгло и кололо иголками, а нос был горячий, как печка. Надо искать хозяйку, надо её звать, пусть погладит маленькому хозяину животик, подержит ласково лапки, и всё пройдет. В калитку не пойду, зачем наживать лишние неприятности. Бездомный Шарик проникает к нам во двор через дырку в заборе, и хозяйка его не ругает, а ещё покормит чем-нибудь вкусненьким. Вот и дырка, а за ней следы со знакомым запахом. Противный снег так липнет, что следы пахнут всё слабее и слабее. Она рассердится, я никогда не выходила за забор одна. Ну и пусть ругает, он звал маму, и я должна скорей найти её. Плохо, что оставила мальчика одного с Маркизой, ведь ей не очень-то можно доверять важные дела – трусиха, от каждой маленькой собачки сразу на забор прыгает. Теперь буду лучше следить за маленьким хозяином, надо быть осторожнее с острыми косточками .

Вдруг следы исчезли. Аби остановилась перед большой дорогой в растерянности. Такой знакомый и родной запах растоптали, расколотили в грязно-чёрную массу, пахнущую бензином, железные чудовища, которые шныряли по дороге туда-сюда. Снег ещё не окончательно замёл дорогу, и можно было повернуть домой, но Аби твёрдо решила перейти дорогу и найти хозяйку.

Неважно, что след пропал, я ведь знаю то место, куда она всегда ходит с большой сумкой. Там раздают вкусную белую водичку, которую называют «молоко». А в деревне хозяйка приносит это молоко из сарая, где живёт корова Лыска. Непонятно, в каком месте они его там прячут? Сколько раз пыталась найти, и ничего не получается: запах есть, а молока нет.

Осторожненько перейду дорогу, надо не запачкать лапки, а то ещё и за это накажет. Вот и ступеньки, где я тогда ждала, дверь, откуда вкусно пахнет колбасой, те же блудники-попрошайки. Надо отойти подальше, а то они такие грязные – даже противно смотреть. Ну, не подходи ко мне со своими блохами, а то укушу, грязнуля! Сяду возле ступенек, как тогда, и буду ждать. Выйдет хозяйка, и я расскажу, что маленький хозяин звал маму, боль не проходит, надо скорей погладить ему животик и лапки.

Аби сидела и напряженно всматривалась в каждого выходящего. Людей становилось всё меньше и меньше, но собачье терпение не угасало. Снег почти превратил её в маленький сугроб, из которого блестели коричневые глазки. Иногда люди останавливались, возмущаясь бессердечием хозяев, которые выбросили на улицу такую хорошую собачку. Особенно сердобольные предлагали кусочек колбасы, но собака гордо отворачивалась, всем своим видом говоря: «Я не голодна и не попрошайка, а жду хозяйку, потому что у меня к ней очень важное и срочное дело» . К счастью, среди людей всегда найдутся такие, у кого сожмётся сердце при виде животного, попавшего в беду. Вокруг Аби образовалась толпа сочувствующих, споря, как с ней поступить, кому приютить на ночь. Аби не обращала внимания на их «консилиум», она смотрела на дверь и ждала. Когда последняя надежда погасла со звуком щёлкнувшего замка, она поняла, что «хозяйка потерялась». Хотя, скорее всего, было наоборот. Аби стала тявкать, скулить – объяснять людям, почему она здесь, но никто её не понимал. Все решили, что это отчаянный визг брошенной или потерявшейся собаки.

Когда стало ясно, что моя послушная собака решилась выйти за забор одна, я обыскала все соседние дворы. Звала её, в надежде, что услышу в ответ знакомый собачий лай, но только ветер и мокрый снег отвечали мне шуршанием и свистом. От безысходности и досады по щекам уже текли слёзы. Все соседи знали о нашей «пропаже», а добрая баба Шура стояла на дороге и тоже всматривалась в темноту. Не хотелось говорить сыну, что Аби потерялась, но мальчик заметил моё заплаканное лицо и обо всём догадался. Аби должна была скоро стать мамой. Мы очень ждали маленьких щенят, и страшно было представить, что это может произойти где-нибудь на улице. Попросив бабу Шуру присмотреть за домом, теперь уже я пошла искать эту нарушительницу дисциплины. Я говорила себе вслух: «Господи, помоги мне найти её. Буду вечно Тебе благодарна за это. Может, я и не приду в церковь, но никогда не поставлю под сомнение Твоё существование». Обращение к высшим силам было верхом отчаяния, если учесть моё прочное атеистическое мировоззрение.

Последние прохожие покидали улицу, спеша из слякоти и холода в тёплые дома. Поиски оказались безрезультатными, я возвращалась домой, не представляя, что скажу сыну. Баба Шура спешила мне навстречу, чтобы рассказать последние новости нашего частного сектора: о пушистой рыжей собаке, которая потерялась возле гастронома. Это могла быть только Аби, надо было спешить.

Абигайль сидела на ступеньках магазина, похожая на маленький сугроб. Мокрый снег покрыл всю шерсть, примёрз и уже не отряхивался. Кто-то пытался набросить на собаку обрывок верёвки, но она увёртывалась и снова занимала своё место. Шерсть промокла до кожи, Аби мелко дрожала от холода и страха, переступая лапками, чтобы не примёрзнуть к ледяной корке. «Аби!» – позвала я. Что после этого было! Собака рванула на мой голос, но замёрзшие лапы не удержали её, и она подползала ко мне на животе, виновато скуля. Мы целовались и плакали, вернее, это делала я, а Аби жалобно подвывала и облизывала мне слёзы.

По дороге домой моя рыжуха прыгала вокруг, тявкала, пытаясь «объяснить», почему она так поступила. Она говорила мне на своём собачьем языке, как ей было страшно, а маленькому хозяину плохо, как долго меня не было. В промежутках между нашим «разговором» Аби лизала мне руку или, подпрыгнув, проверяла, достаточно ли холодный у меня нос. Убедившись нежным и тёплым языком, что нос у меня ледяной, Аби удовлетворённо ворчала. Иногда она останавливалась и поднимала то левую, то правую лапку, показывая, что очень замёрзла. Я растирала лапы варежкой, а Аби щурила глаза от удовольствия. Между рыжими ресничками из собачьих глаз ко мне струились потоки любви и обожания. Но надо было спешить, ведь нас объединяло одно очень важное дело: мы шли лечить маленького хозяина.