Игорь Евтишенков - Римская сага. Том III. В парфянском плену

– Это жена коменданта города, царь Ород, – осторожно ответил Артаваз и замолчал, ожидая ответа парфянского царя.

– Но ведь комендант должен нести службу, не так ли? – настойчиво спросил тот. – Иногда даже очень далеко.

– Да, – протянул Артаваз, не зная, как выйти из этой ситуации и понимая, что если сатрап будет настаивать, то для коменданта этот ночной караул будет последним.

– А ты мог бы попросить эту женщину представить мне красавиц твоего гарема. Чтобы она тоже не скучала, когда её муж будет охранять город.

– Это большая честь для неё, – согласился Артаваз, и Ород довольно усмехнулся, порадовавшись, что ему не потребовалось долго убеждать армянского царя в правильности такого поступка. – Я присоединюсь к вам внизу, в римских термах, – озабоченно сказал Артаваз. – Мне надо предупредить коменданта, что ему надо срочно отъехать, а его жену, чтобы успела подготовиться к почётной встрече с тобой.

– Прекрасно! – со слащавой улыбкой ответил Ород. – Я всегда мечтал иметь такого умного и проницательного союзника, как ты, Артаваз. Тот наклонил голову в знак почтения и ничего не сказал.

Парфянский сатрап с сыном и свитой отправились вниз, в большие тёплые бассейны, которые были построены по римскому образцу, а Артаваз, заложив руки за спину, думал о том, кого будет лучше назначить новым комендантом города после того, как нынешний случайно упадёт со стены этой ночью. Его жену, Наиру, можно будет потом выдать замуж за нового начальника стражи. Главное, чтобы у неё хватило ума согласиться с Ородом. Иначе утром придётся хоронить её вместе с мужем. Спорить с победителем римлян было теперь опасно. Если Рим ради собственного тщеславия пожертвовал сорока тысячами человек, то ему ради безопасности всей Армении не страшно будет потерять одного начальника стражи, даже вместе с его женой. Артаваз хотел подойти к Ороду, но тот в углу разговаривал с сыном, и, судя по лицу Пакора, разговор был непростой. Артаваз интуитивно почувствовал, что они обсуждают смерть Красса и связанные с нею события. Ему надо во что бы то ни стало услышать этот разговор. Зайдя с другой стороны, он, затаив дыхание, прильнул к перегородке, которая отделяла артистов от сцены и за которой они обычно ждали свой выход. До него донесся голос Пакора:

– …они поддержат? – с сомнением спросил он.

– Да, – спокойно ответил Ород. – У них много врагов на севере. С ними всё время надо воевать, поэтому Мурмилак и Антара не смогут никого прислать. У них и так сейчас мало людей!

– Тогда его род может возмутиться. У них много людей. И ещё Силлак. Он теперь тоже победитель вместе с ним.

– Ты слишком умён для своих лет. Правильно думаешь. Но Силлак глуп и всего боится. Его, наоборот, надо приблизить, – усмехнулся царь.

– Да, я слышал, что ему нравится Газира. Это дочь твоего глупого Мохука, – улыбнулся в ответ Пакор.

– Ну, что ж, тогда ему придётся выдать её замуж за Силлака.

– А Афрат и его катафрактарии?

– Афрат строптив… Но он ненавидит Сурену. Тот убил его двоюродного брата Фархата.

– Да, помню, он приказал сломать ему ноги и спину.

– У Сурены было десять тысяч человек. И с ними он пойдёт в Ктесифон. Все старейшины будут там. А мы пока спешить не будем. Узнаем, о чём они там будут говорить.

– Отец, ты прав, туда идти нельзя. Но как ты его встретишь?

– Как друга. Только как друга… Но не там. После свадьбы ты поедешь в столицу и передашь ему, чтобы приехал в Экбатану. Там хороший дворец, семь стен, узкая дорога. Даже если захочет приехать с войском, им придётся растянуться по всей дороге.

– Да, ты прав. А что потом? Он опасен.

– Керим знает, как подготовить приём, – задумчиво произнёс Ород, и Артаваз за перегородкой напрягся. Он знал Керима, начальника личной стражи Орода и догадывался, какие «приёмы» тот оказывал «ненужным гостям» по приказу сатрапа.

– Только бы он приехал один, – пробормотал Пакор.

– Ты подумай о себе. В Экбатане мы расставим людей вдоль всей дороги. Так что будем готовы. Ну, хватит, пойдём. Я голоден, как Красс, – рассмеялся хриплым голосом Ород. – Вечером Артаваз должен подарить мне драгоценный камень, с которым я проведу всю ночь. Очень надеюсь, что он не оставит меня в одиночестве. Идём! Посмотрим, что они тут едят в горах. В прошлый раз было очень вкусно…

Когда их тени растаяли в полумраке коридора, Артаваз рванулся к другому выходу. Надо было спешить. В своих покоях он какое-то время стоял, прислонившись спиной к двери, и тяжело дышал. Все мысли были о том, что в армии Орода теперь грядут большие перемены. Он подошёл к узкому окну и посмотрел на стены города. Внешне всё казалось тихо и спокойно. Артаваз повернулся и позвал слугу. Пора было отправлять начальника стражи в его последний караул.

Свет. Две узких полоски. Чуть шире. Кажется, небо. Да, небо. Боль в голове. Почему? Шея не поворачивается. А руки? Как будто распухли и не слушаются. Ноги шевелятся, но с трудом. Может, повернуться и встать? Память вернулась, и сразу стало страшно. В глазах потемнело. Слышен был только стук в голове и хрип в груди. Кажется, слышно что-то ещё… чьи-то стоны, даже слова. Только непонятные. Значит, это поле боя. Значит, я жив!

Небо заслонила огромная тень. Раздались странные слова. Непонятные. Совсем чужая речь. Парфяне! Боль ещё сильнее охватила голову. Кто-то принёс воду и влил в рот. Потом подёргал верёвки и ушёл. Всё стало ясно – плен…

Лаций попытался перевернуться на бок, но боль в рёбрах перехватила дыхание, и он снова откинулся на спину, стараясь не давить связанными руками на больные места. Стараясь не крутиться, он медленно повернул голову в сторону и увидел рядом с собой ещё одно неподвижное тело. Это был Варгонт. Он не подавал признаков жизни. На нём не было живого места: голова, лицо, плечи, руки и ноги – всё было покрыто запёкшейся кровью, как будто с него живьём содрали кожу. Потом пришли кочевники и вылили несколько кувшинов воды. Варгонт застонал. Его перевернули на спину и стали мазать маслом. Значит, он был нужен им живой. Наверное, хотят продать за большие деньги. Лаций со стоном перевернулся. К нему подошёл один из слуг и осмотрел тело.

– Воды, – попросил он пересохшими губами. Кочевник наклонился над ним и вытащил из-под туники чёрный амулет. Затем несколько раз дёрнул, стараясь порвать кожаную верёвку, но та не поддалась. Тогда парфянин схватил его за волосы и стащил ремешок, больно зацепив за ухо. Поднеся амулет к лицу, он отпустил волосы, и голова Лация упала на землю. В затылке заныло, и в глазах снова поплыли тёмные пятна. Но теперь он не мог даже пошевелиться. Парфянин покрутил амулет в руках, потёр его пальцами, попробовал надкусить, постучал ножом, даже попытался разрезать. По его разочарованному лицу было видно, что он надеялся на золото, но этот чёрный круг был сделан из чего-то другого. Он даже не обратил внимания, что нож не оставил на поверхности ни одной царапины. Потеряв интерес к амулету, он бросил его на землю и ушёл. Лацию стоило больших трудов дотянуться до него связанными руками и снова натянуть на шею. Хорошо, что они были связаны спереди, а не за спиной. Так обычно связывали перед тем, как вести друг за другом в другое место.