Евгений Лалетин - Мимо тазика

– Неофициально есть, но не все «за». Не знаешь, кому платить. Там идёт борьба группировок за право пилить бабло. Ворюга Кукыркин в своё время колхоз «Глубокие ямы» обанкротил. Газа нет, водопровода нет, дорог нет…

– Чтобы тропинки к главной яме, где стратегический навоз преет, не привели, – сострил Андрей.

– А я сделаю сельское поселение «Дятлово» образцовым хозяйством, – продолжил Никита, не обращая внимания на реплику, – газифицирую, заасфальтирую дороги…

– Засыплю говн…ую яму, – снова вставил Андрей.

– Не хохми, – оборвал соратника Никита, – люди спят и видят Кукыркина за решёткой с бутылкой водки в руках.

– Почему? – удивился Евгений. – Гуманизация института исполнения наказаний в виде материальной помощи для первого года отсидки?

– Пьёт много, поэтому жалость в народе вызывает. Постоянно твердит: «Я свой, большеямковский». Как стакан залудит, начинает рассказывать сказки про светлое будущее в одном отдельно взятом поселении. Всем – всё поровну раздать, поделить. А наутро с похмелья опять буржуином становится.

– Так он «большеямковский или «глубокоямковский»? – переспросил внимательно слушающий политически перенасыщенную речь Сергей.

– Какая разница, в какой тонуть, у начальства руки по локоть в грязи замараны, – вставил Андрей, – слушай анекдот: «Один гражданин решил баллотироваться на выборную должность и пришёл заручиться у вышестоящего руководства:

– В бандах раньше принимали участие? – строго спросили оробевшего кандидата.

– Нет, честное слово, – растерянно ответил тот, – это я в первый раз».

– Ты мне нужен как бывший военный и депутат, – продолжил Никита, – моими гавриками должен управлять человек, знающий в выборах толк. Сам понимаешь, в жизни, как перед автоматической дверью в супермаркете: стоишь – закрыта, сделал шаг – распахнулась. Надо сломать стереотип у людей, что жизнь невозможно изменить. Никто и ничто не являются вечными. СССР и ста лет не продержался. Высокое народное самосознание старшего поколения базируется на психологических романах Достоевского, Толстого, Шолохова. Вспомни «Поднятую целину», «Войну и мир», Раскольникова. Но молодёжь обожает Эрнесто Че Гевару. Какой был боец за торжество справедливости, ничего не боялся.

– И предательски попал в засаду. Его расстрелял сержант боливийской армии Теран. Вспомни произведения других русских классиков: «Обломов» Гончарова, сказка Салтыкова-Щедрина «Премудрый пескарь», рассказ Чехова «Палата № 6», роман Куприна «Яма». Там градусы народного духа, заметь, несколько снижены. Заниматься такими выборами без крыши всё равно что выращивать бананы с ананасами среди пингвинов на Южном полюсе. Не надо питаться иллюзиями, будто люди спят на печи и видят тебя своим Боливаром-освободителем. Русский мир – очень закрытый, индивидуалистичный. Моя хата с краю – ничего не знаю! Смотри не ошибись, как Германн. Подмигнёт коварная пиковая дама вместо козырного туза. Понятно излагаю?

– Другая история. Во времена Пушкина выборы не проводились, одного Бенкендорфа хватало. Я благодаря тебе два раза депутатом стал. Теперь хочу попробовать побороться за статус сельского главы. Дело новое, команда перед тобой. После победы станешь моим первым заместителем, – предложил Никита.

– Сказочные обещания в поисках загадочного «Эльдорадо». Не маловато ли идейных борцов для такой «золотой лихорадки»? – спросил Евгений.

– Ещё шесть кандидатов в депутаты нарисовываются, не чета твоим студентам-недоучкам.

– Где работают?

– В разных местах, Колька Зудов даже в психбольнице санитаром.

– Значит, один профессионал точно есть, – заметил Евгений.

– Депутат – не специальность.

– Диагноз? – задал вопрос Сергей.

– Уймись, надо помочь новичкам подписи собрать. По деньгам договоримся. Смотри, я уже выпустил газету.

Следов достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо листок и развернул его. В глаза бросился яркий заголовок «Я посажу Кукыркина за решётку». Рядом размещалась фотография изнурённого лица действующего председателя, прижимавшего к груди початую бутылку водки «Дорога в ад». На этикетке лихо отплясывали улыбающиеся бесы вокруг кипевшего на костре чана со смолой. Эта настоящая газетная выдумка вполне смахивала на правду. Нынешний глава со своими закадычными земельными мафиозо откушать водочку любил. Напивались собутыльники действительно до чёртиков. Долго отплясывали гопак в местном кабаке, а потом с залётными проститутками ехали в баню.

– Ну как? – спросил Никита. – В деревнях такого таблоида никто не видел. Мы все дома забросаем новой прессой по нескольку раз. Двери ада открыты, веников с собой не брать. Люди изголодались по правде.

– Они изголодались по свежему асфальту, водопроводу и проведённому в дом халявному газу, – уточнил Евгений, – не забывай, что население трудно растормошить на нужный нам процент явки. Помнишь анекдот про Мойшу, который хотел выиграть в «Спортлото». Соседи по лавке посоветовали молиться Богу. Тот пожалеет и пошлёт удачу. Так Мойша и сделал. Молится неделю, вторую, на третью ночью во сне является раздражённый Всевышний: «Как же ты мне надоел. Я помогу, но прошу, сходи, купи лотерейный билетик»!

Леденёв вспомнил, как проводил первые выборы, когда избирался в городской Совет депутатов. Народ дальше своего двора ничего не видел. Людей интересовало личное благополучие, набитый колбасой холодильник, давление воды в собственном стояке и желание бесплатной помощи в виде продовольственного пакета или путёвки на курорт. Состояние старой крыши меньше всего волновало жителей первых этажей, как и сломанная входная дверь тех, кто обитал на последнем. Такое положение дел очень устраивало местную администрацию.

– Подумаешь, кран подтекает, – махал руками заместитель мэра по ЖКХ, – да в масштабах страны это ничто, по сравнению с Ниагарским водопадом. Пусть гайку подкрутят.

Всегда можно что-нибудь наобещать, маленькое исправить, а большое оставить до поры до времени. Но временное неизменно превращалось в стабильно-постоянное. Общаться с электоратом никто не хотел (могли в морду дать), уповали на внутренние ресурсы коллектива. Но он-то и подвёл. Никому не известный на тот момент Евгений выиграл, взяв на вооружение старый армейский слоган: «Жизнь – народу, Честь – никому». Победила тактика общения «от двери к двери» и столкновение между представителями двух градообразующих заводов. Как говорят в народе: «Двое ссорятся, а третий приплясывает». Потом всё пошло по накатанной. Страсти поутихли, административная брешь оказалась на удивление прочнее танковой брони. Что-то мелкое удавалось решить, но большая часть элитной кормушки главными жуликами охранялась с особой тщательностью.