Мария Пресняк - Законы Красного моря

Ложась спать, я поймала себя на мысли, что мое настроение заметно улучшилось. Египтянин… это интересно. Наверное, впереди очередной облом. А вдруг нет? Я пыталась вспомнить все, что знаю про Египет. Оказалось, что совсем немного. Фараоны, пирамиды, Ислам. Надо завтра поискать информацию о стране, чтобы было о чем поговорить. Вообще-то я почти никогда не общалась с арабами, предпочитая американцев и европейцев. Может, зря… кто знает?

Утром следующего дня я стояла у огромного, во всю стену, окна нашего офиса, и прихлебывала кофе. Мне нравилось смотреть на Москву сквозь такие стекла – это создавало иллюзию, что город лежит у моих ног. Напротив располагался лесной массив, за которым виднелись новостройки района Строгино – там я снимала квартиру. Город постепенно просыпался. Скоро на дорогах появятся многочасовые пробки, а сотрудники нашего бизнес-парка будут долго наматывать круги вокруг территории, пытаясь припарковать машину. Разумеется, кроме топ-менеджеров, имеющих парковочное место внутри, и страдальцев, вынужденных пользоваться общественным транспортом.

Я прожила в Москве почти полтора года, но ежедневная необходимость заходить в подземку до сих пор вызывает у меня оторопь. Есть вещи, которые гарантированно испортят настроение любому, причем уже с утра – это метро, особенно в час пик, и гадкий офисный кофе. И почему бесплатный кофе всегда такой невкусный? Ходили слухи, что в соседнем здании, в офисе Microsoft, сотрудники пьют невероятно вкусную арабику из каких-то фантастических кофемашин, которыми заправляют специально нанятые кофе-леди. Не знаю, правда или нет – я никогда не бывала у них в офисе. Но в ГКТ кофе точно был «не айс».

Да бог с ним, с кофе. Мне нравилась наша компания с неизменно дружелюбной атмосферой, и большинство сотрудников казались вполне приятными людьми. Но в последнее время я чувствовала усталость от долгой работы на телефоне и вечной суеты. Мысль о том, что моя должность – самая незначительная, тоже не добавляла оптимизма. Юля постоянно твердила, что ресепшен – лицо компании, но я чувствовала свою никчемность, понимала, что способна на большее, и страдала от этого. А отработав первый год, и вовсе стала ощущать себя переростком. Начальница уже несколько месяцев намекала мне на возможное повышение, но ничего конкретного я пока так и не услышала.

Голова у меня слегка побаливала от недосыпа, но в целом это было уже привычное ощущение. Я думала о вчерашнем интернет-знакомом из Египта, знатоке русского языка по имени Саид. Судя по фотографии, он вполне симпатичный, хотя кто же верит фотографиям в интернете? Пару раз я уже обжигалась и на этом. И почему я никогда не бывала в Египте, хотя туда можно слетать буквально за копейки? Впрочем, не стоит на нем зацикливаться – мы едва обменялись несколькими фразами.

Мои раздумья прервала резкая трель – зазвонил телефон. Я в последний раз отхлебнула кофе, поморщилась и поплелась на рабочее место. Пора вспомнить о своих прямых обязанностях.

– Компания ГКТ, Анна, слушаю вас, – заученно произнесла я, подняв трубку.

Через час жизнь в офисе закипела. Прибывали сотрудники, сновали курьеры, разрывались телефоны. В десять пришла моя напарница Лариса.

– Привет, как дела? – она небрежно бросила сумку под стол.

– Привет. Да как обычно. Бульдог звонил – сказала я, понизив голос.

– Да ну? Ты была на месте?

– Да, все в порядке. – Мы понимающе улыбнулись друг другу. Бульдогом звали нашего коммерческого директора – уж не знаю, откуда к нему прицепилось это прозвище. Он имел привычку звонить кому-то из руководства рано утром через ресепшен, хотя наверняка знал и добавочные, и сотовые номера. Попутно Бульдог оценивал нашу боевую готовность и каждый раз, когда мы не поднимали трубку или же отвечали не надлежащим образом, устраивал выволочку нашей шефине. Юля к этому уже привыкла – она принимала удар на себя, как могла, успокаивала Бульдога, и обещала провести с нами воспитательную работу. Обычно все ограничивалось тем, что начальница усталым голосом доносила до нашего сведения: большой босс недоволен.

На работе у нас с Ларисой почти не оставалось свободного времени, разве что изредка удавалось перекинуться парой слов. Иногда она шепотом и под большим секретом сообщала какую-нибудь офисную сплетню – у Ларисы был талант знать все и обо всех. В глубине души я чувствовала, что она мне симпатизирует. Лариса приехала из еще большей глуши, чем я, начинала карьеру то ли с уборщицы, то ли с продавца в Макдоналдз, и всерьез собиралась зацепиться в Москве. У нее даже хватало энтузиазма бегать вечерами на какие-то курсы. Она обладала довольно посредственной внешностью и, по-моему, не верила в удачное замужество, скорее делала ставку на карьеру.

День прошел в обычной суете. После полудня мы с Ларисой по очереди сбегали в столовую. Я урвала пару минут, чтобы залезть в интернет и почитать про Египет. Ничего особенно нового я не узнала – так, общие сведения. Оказалось, что их президент у власти уже почти тридцать лет, и за последний год страну посетило почти два миллиона русских туристов. Что ж, уже есть о чем поговорить с Саидом. Едва доработав свою смену, я побежала к домашнему компьютеру.

В квартире никого не было. Нина крутилась на двух работах и еще находила время вести насыщенную личную жизнь. Она приходила заполночь, когда я уже спала, так что пересекались мы крайне редко. Я встала под горячий душ, потом заварила чай и набрала маму.

– Мам, привет.

– Привет, родная. Ну, как прошел твой день, Аннушка?

У меня потеплело на душе.

– Я в порядке, мам. Сегодня работала в первую смену, встала рано. Сейчас хочу быстренько закончить один перевод и лечь спать – устала. Как у тебя дела?

– Да что у меня. Потихоньку. Баклажаны закручиваю на зиму.

– Мам, ну зачем. Сейчас все можно купить в супермаркете. Ты и так с пациентами устаешь. – Мама всю жизнь проработала зубным врачом и несколько лет назад открыла частный кабинет.

– Что в супермаркете, химия там одна. Я уж лучше сама.

– Ага, наделаешь сто банок и раздашь соседкам. Отдыхай лучше.

Мы поговорили еще немного. Я пожаловалась на плохую погоду, а мама в очередной раз обеспокоенно уточнила, тепло ли я одеваюсь и хорошо ли кушаю. Я отвечала заученными фразами – эти вопросы она задавала постоянно. Хотя наши диалоги повторялись почти ежедневно, после разговора с мамой мне всегда становилось легко и спокойно.

С отцом я почти не общалась. Обычно он звонил дважды в год – тридцать первого декабря и восьмого марта. С днем рождения папа меня никогда не поздравлял – скорее всего, просто не помнил эту дату. Сейчас мне неприятно вспоминать о том, что давным-давно, в раннем детстве, я его очень любила. Он был, да наверное, и остался человеком-праздником, и каждое его редкое появление окрашивало мою жизнь всеми цветами радуги. Отец ушел от матери, когда мне не было и года – просто объявил, что полюбил другую женщину, собрал вещи и хлопнул дверью. Думаю, мама его сильно любила, и всю жизнь не могла пережить это предательство. Имущество они не делили – делить было нечего, родители обитали в маминой квартире.