Александр Мищенко - Саваоф. Книга 2

Гений это прежде всего заява на свою гениальность. Когда начинается он? В пять лет. Примеров этому я могу привести немало. Оглянитесь окрест себя на своих чад, громадьяне, и вы поймете это. Будьте только внимательны. Яркое тому свидетельство – эпизод из жизни одной из героинь романа Татьяны Малишевской «Татьянин день». Она заглавная из трех «героических» Татьян. Могут возразить мне оппоненты: так это ж художественная литература, придумать можно всякое. Но глянем на такое через оптику Михаила Веллера, заявившего, что основа литературы – факт, основа поэзии – чувство. И прав он. Что же касательно Малишевской, то книга ее рождена из факта и чувства. Знаю я доподлинно, что писала авторица заглавную Таньку с собственной персоны. И что же являла из себя эта персона в 5 лет? Послухайте.

Подтвердила она собственнорожденную аксиому: если чего-нибудь желать страстно, самозабвенно и приложить к этому свои усилия, то твое желание непременно исполнится. В жизни Танька убеждалась в этом много раз. Случай с пианино один чего стоит, когда, желая подарить радость мужу, она вдохновенный, как любимый ее композитор П. И. Чайковский, маэстро перемен в квартире, одна решила переставить пианино из детской комнаты в холл. Когда инструмент намертво застрял в дверях, несмотря на титанические попытки Таньки пропихнуть его всеми частями тела, пришло отрезвление, но ненадолго. От безысходности Танька села к инструменту боком и сыграла песню Петра Ильича из цикла «Времена года». А тут пришел на обед муж и звонит по домофону, что идет. 2 минуты ему подниматься, а сюрприза благоверному нетути. Вот возьму и переверну все вверх ногами (реплика из спектакля «На всякого мудреца довольно простоты»). Достаточно лба… Тогда Танька с отчаянием приговоренного к смерти, с нечеловеческой силой налетела на несчастный инструмент (представьте себе только эту картину – мчашейся пулей Малишевской с бешеным желанием чего-то хоть сделать в безвыходной ее ситуации), боднула его головой, и, вопреки законам физики (законы Малишевской – вот главное!), что-то произошло: то ли пианино сжалось, то ли дверной проем расширился, а может то и другое вместе, но, подчинившись страстному желанию Таньки, пианино как по маслу въехало в холл. Танька ж по инерции перелетела через него, набила шишку на голове, но была очень и преочень довольна, растерянно-довольна, но рада. А мы, громадьяне, и пуще того: знаем теперь, что тут была получена шишка гения,а это вам не хухры-мухры. Но – о главном, о заяве Автора, что гений начинается в 5 лет.

Так вот было так. Активничала Танька в детском саду в сольных выступлениях в детских утреннках, в танцевальных постановках и в хоровом пении. Обычная вроде бы девочка, ничем не выделяющаяся среди своих сверстниц, но зато желание выделяться, верховодить, блистать било из нее ключом. О таких говорят с восторгом и восхищением: «Звезда!» Возмутилась эта звезда однажды своими детсадовскими властями, ах, мол, такие вы сякие, ставите меня все время на задний план во время исполнения танца «Чунга-Чанга», с самым неказистым мальчиком, который и двигаться-то толком не умеет. Ну, что ж, посмотрим. И Танька начинает с неистовством танцевать эту самую «Чунга-Чангу» часами дома, иногда под музыку, а иногда под импровизированный стук тамтама в исполнении любимого папы. Увидев же в передаче «Клуб кинопутешественников» танец перед жертвоприношением каких-то совершенно диких племен, Танька поразилась именно страстности исполнения, необузданности телодвижений, зажигательной ритмике и пластике полуголых танцоров, а когда они стали испускать гортанные крики, она пришла в неописуемый восторг (эврика!) и непременно решила показать все это на выступлении в детском саду. Итак, сакраментальный момент настал. Генеральная репетиция утренника. Молоденькая учительница танцев, расставляя стулья, волнуется: ведь это у нее первая танцевальная группа, и ей хочется блеснуть перед заведующей синхронностью и выучкой своих питомцев. Таньку с ее назадачливым партнером она ставит, как всегда, в последнем ряду. Наивная, она и не предполагала, что вытворит эта щупленькая, как въетнамка, девочка. А та с первых же тактов музыки стала вытворять такое, что сначала офигел, вытаращив глаза, ее партнер, потом офигели те пары, которые ее видели, и, наконец, в зале танцевала только она. Танька и боле никого. Полный триумф ее душеньке. И что это был за танец! Будь это в джунглях, где жили дикие племена, показанные по телику, лианы бы все вострепетали, аплодируя Таньке, баобабы пустились бы в пляс. Это были не три притопа, три прихлопа, которым обучала их учительница, а нечто невообразимое. Танька показывала натуральный спектакль: вот она змеино крадется по диким джунглям, вот молит духов послать ей хорошую добычу, вот стреляет из лука, вот зовет соплеменников отпраздновать счастливую охоту. И все это в такт музыке, красиво, грациозно. Но последний гортанный, как у Маугли, крик, от которого у многих зашевелились волосы на голове – это было что-то. Автор вспомнил Федю Камалова из Ташкента, с которым подружился на семинаре молодых литераторов в Питере. Собрал озорную писательскую братву, самых выдающихся, неординарных молодых авторов (для детей надо ж писать только талантливо) журнал «Костер» во главе с чудным дяденькой, в нашем с Федей восприятии, Сахаровым Святославом Владимировичем. И на банкете по случаю завершения семинара, приветствуя «дяденьку» Славу, боевых его замов Гостомыслова Сашу, Балуева Германа и всех присутствующих, Федя издал такой пронзительный ирокезский крик, что явства с рюмками и столы перепугались за свою дальнейшую судьбу, а собравшиеся на банкет в страхе остолбенели. Я потом долго потешался над своим приятелем, говоря, что «Федя-бредя сьел медведя». Слал ему потом приветственные цидули в Ташкент с одним предисловием: «Федя-бредя, которого уже сьел ты медведя?». Что же касательно Таньки Малишевской, то она произвела такой фурор в детском садике, какой ни в сказке сказать, ни пером описать. Что значит гений. Питер или Ленинград ранее, друзья мои по литературной нашей ассамблее в «Костре» молнийно вспомнились мне, когда получил из Нью-Йорка от Юрия Цырина электронку с фотовидами города на Неве. Не замедлил ответить другу.

ВЫСОЦКИЙ, ПИТЕР И ПОЗНЕР…

От кого: Александр Мищенко

Кому: Yuriy Tsyrin

Так определю я, дорогой Юра, тему нашего виртуального мини-общения. «Весь Высоцкий!!!!», присланный тобой стал, вливаться в контекст моего романа. Спасибо. Фотовиды Питера воскресили в памяти три месяца моей жизни в этом легендном для нашего государства городе. Но главное в другом. Я лишний раз смог оценить, насколько ты мне важен в моей жизни. Я космолюдинно живу в России и за океаном, благодаря тебе. Ты делаешь для меня Земной шар ближе. Реалии дома под звездами становятся моей личной жизнью. Я космолюдин и потому внимательно вчитываюсь сейчас в строки книги Владимира Познера «Прощание с иллюзиями». Он и русский, и француз, и американец, стопроцентный космолюдин от роду. Уже улавливается кое-что, Юра, ценное для меня. Моя биография далека от сего. Но я живу естественной космолюдинной жизнью. Ты соавтор её и моего «Байкала». Славно!!!