Злата Ната - Шаман. Сборник рассказов

Вечером мы сидели у камина в моём загородном четырехэтажном особняке и крутили хрустальный глобус Swarovski, размышляя, где бы нам хорошо встретить этот Новый год. Выбор пал на Сейшельские острова. Туда же я позвал своих старых израильских друзей с детьми возраста Лины. Уверен, скучно не будет. Заодно отпразднуем юбилей – девятого января мне должно исполниться пятьдесят. Бывшая супруга с новым мужем тоже собирались прилететь на праздник.

Я велел подготовить борт моего частного самолета на двадцать пятое декабря. Когда сборы были закончены и батлер получил последние распоряжения, мы с дочерью направились в аэропорт. Несмотря на жуткие пробки, кавалькада из трёх машин долетела до «Внуково-3» за двадцать минут – мигалки помогли. Тем не менее, ждать всё же пришлось: вылетов было много, самые умные покидали Москву пораньше. Минут через сорок подошла очередь нашего борта. Мы прошли паспортный контроль и направились к самолёту.

Когда люди говорят, что беду можно почувствовать заранее, что судьба посылает нам знаки, а внутренний голос звучит громко как колокола, я могу лишь грустно улыбнуться в ответ – ничего подобного в тот день со мной не происходило.

У трапа нас ждала стюардесса Маша с американской улыбкой во все тридцать два. Поднявшись в самолёт, мы удобно расположились: Лина в левом ряду, а я в правом. Мария закрыла дверь, плавной походкой прошла по салону, ещё раз проверила шторки иллюминаторов и объявила: «Дорогие Лина и Михаил! Наш самолёт готов к полёту. Пожалуйста, пристегните ремни безопасности! Мы желаем вам приятного путешествия!» Я помог дочери затянуть ремень, снова сел на место и уткнулся в газету, а Лина – в окно. Ей всегда доставляло удовольствие наблюдать за мелькающими огоньками взлётной полосы. Сам я никогда не пристёгивался – чему быть, того не миновать.

Самолёт начал выруливать, готовясь ко взлёту. Дверь в кабину управления была открыта, до нас доносились обрывки фраз пилотов и диспетчеров. Это нарушение правил безопасности я допускал сам. Во время долгих перелётов мы с дочерью любили заходить в кабину, смотреть на мигающую разноцветными лампочками приборную панель, необъятное величественное небо и причудливые облака.

Через пару минут малышка взволнованно сказала:

– Папа, смотри, с моей стороны что-то сверкает, прямо как бенгальские огни!

Я, не отрываясь от газеты, пошутил:

– Угу, Новый год начался!

– Пап, честно, мне кажется, мы горим!

– Лина, ты вообще соображаешь, что говоришь?! – я напрягся и бросил строгий взгляд на дочь.

Самолёт неумолимо набирал скорость.

– Па, я серьёзно, сам посмотри!

Отложив газету и с трудом преодолев центростремительную силу, я подошёл к ребёнку и просто остолбенел от того, что увидел в иллюминаторе! В разные стороны сыпались искры, занималось пламя. На секунду мне показалось, что я смотрю какой-то блокбастер. Резко отстегнув Лину, я схватил её за руку, заорал на весь салон: «Стоп машина! Мы горим!!!» и медленно стал продвигаться к кабине пилотов.

На лице стюардессы застыла дурацкая улыбка, она продолжала сидеть в своем кресле как истукан, даже не расстегнув ремень. Не отпуская дочь, я дал пощечину оцепеневшей Маше, чтобы она пришла в себя, и снова заорал: «Мы горим, ублюдки!» Разжав ручонку малышки, я усадил её на пол прямо перед кабиной и заглянул в испуганное личико. В красивых глазах стояли слёзы, но она не плакала, не истерила, не кричала, а лишь тихо спросила: «Папа, мы сейчас умрём?» Я собрался с духом, ласково улыбнулся и ответил: «Доченька, мы будем жить вечно, смерти нет!»

Я начал бешено трясти пилотов за плечи, сорвал с них наушники и заорал: «Тормози!!!» Они растерянно переглянулись, но никак не отреагировали. Я схватил их за шиворот и стал стучать мордами по панели, повторяя: «Мы горим! Тормозите, суки, а то убью!» Когда я саданул их лбами друг о друга, они наконец поняли и дёрнули стоп-кран. Подача топлива в двигатели прекратилась.

Тормозной путь длился вечность, крыло самолёта пылало, жизнь пятерых висела на волоске. В конце концов машина остановилась. Я потянул за аварийный рычаг, дверь самолёта открылась. Подхватив напуганную до смерти, притихшую Лину, я скатился с ней по надувному трапу и побежал напрямик, куда глаза глядят, не замечая ничего вокруг. Сколько я так бежал, не помню. Самолёт остался далеко за спиной… Достигнув безопасного места, я рухнул на снег, не разгибая руку, прижимая дочь к сердцу. Подняв глаза к холодному чёрному небу, я ощутил, как клубы дыма поглощают пространство и время вокруг нас. Звук пожарной сирены вернул меня в реальность. Он доносился издалека, словно из другого мира.

Вы спросите, что я чувствовал, пока бежал? Ничего. Абсолютно ничего. Ни страха, ни тревоги, ни паники. У меня была лишь одна задача – вынести дочь из огня, спасти её любой ценой. Себя я не осознавал, ни одной лишней мысли: мои действия были отточены, словно кто-то сверху запрограммировал меня. Я просто выполнял свою миссию, как солдат из компьютерной игры «Битва миров». Это была моя битва, и я её выиграл.

Приехал медицинский персонал и доставил нас в здание аэропорта, где ждала «Скорая». От помощи врачей я отказался, и водитель помчал нас с дочерью в лучшую клинику Москвы, которая принадлежала моему другу Борису. У меня случился мышечный спазм, рука не разгибалась. Всю дорогу Лина молчала. Молчала она и в больнице. Молчала и дома.

Мне помог курс иглоукалывания. Потом ещё не раз я просыпался в холодном поту с согнутой, как крюк, рукой, словно нёс и прижимал к сердцу Лину, как в ту роковую и святую ночь католического Рождества 1 1 Римско-католическая церковь и большинство протестантских церквей празднуют Рождество Христово 25 декабря по современному григорианскому календарю. . Узнав о случившемся, бывшая супруга сразу прилетела в Москву, но девочка не заговорила даже с ней. Лучшие мировые светила медицины и психотерапии вынесли вердикт – шоковое состояние, чем подтвердили предыдущий диагноз. Учёбу в Лондоне дочери пришлось прервать. Когда она снова заговорит, не мог предсказать никто.

Мне было её невыносимо жаль. Мой маленький Ангел, невольно спасший пять жизней, не мог вымолвить ни слова. Я, такой всемогущий и крутой, почувствовал своё абсолютное бессилие и заплакал как ребёнок.

Однажды я работал дома в кабинете. Фоном по телевизору шла передача о путешествиях. С огромного экрана на меня смотрел древний индеец, который жил отшельником в джунглях. Обвешанный причудливыми амулетами, весь в разноцветных перьях, он не мог не привлечь моего внимания. Я сделал громче и стал слушать как заворожённый. Мужчина утверждал, что ему девяносто лет. Сухой и маленький на вид, он был известен на весь мир своими чудесными исцелениями и умел общаться с душами мёртвых. К шаману было сложно попасть. Он жил в лесу, питался кореньями, ягодами и принимал лишь тех, кто мог сам отыскать его в этой глуши. Сердце моё почему-то дрогнуло, в нём затрепетала надежда. Я решил отыскать шамана во что бы то ни стало и привезти его к Лине.