Николай Ващилин - Записки путешественника. Всё включено

Теперь проводите одиноких прохожих, спешащих в свои венецианские квартирки и палаццо. Проводите по узким улочкам и каналам уставших туристов и помогите им отыскать свои маленькие уютные номера в гостиницах. Нет, нет. Не разбрасывайтесь деньгами и не снимайте в них номер. Идите в ночной тишине по пустынным венецианским улочкам, пересекая по горбатым мостикам каналы с тёмной струящейся водой. Послушайте грустное хлюпание носами осиротевших гондол. Загляните в приоткрытую дверь какой ни будь церкви и отдохните немного на скамеечке, пробежав глазами по росписям на стенах и попросив помощи Божией. И идите в сторону Сан-Марко. Идите через мост Риальто. И если заметите тени на набережной Гранд канала, не пугайтесь. Это не призраки. Это торговцы рыбой уже приехали на рыбный рынок. Прибавьте шагу. Идите встречать утро. Вы будете первыми….

После защиты диплома в феврале 1972 года хотелось гульнуть так, чтобы вспоминать об этом всё оставшуюся жизнь. Прошли шесть лет мучительного поглощения знаний. Почти всухомятку. Были, конечно, и весёлые каникулы, и яркие встречи. Но всё равно, хотелось себя чем-то наградить. В голову ничего сверхъестественного не лезло. Как не встряхивал я свои мозги, рисунок калейдоскопа был одним и тем же – Сочи, Сочи, Сочи. Зимой – Сочи, летом – Сочи, граждане, ну голова ж болит. За границу тогда не ездили, а если ездили, то пробивать это через партийные комитеты всех рангов нужно было не один месяц. И не два. И ещё не факт, что какой-нибудь козёл в парткомиссии не позволит покидать пределы СССР, чтобы своими антисоветскими взглядами не опозорить моральный облик строителя коммунизма. Отпускали за границу в основном рабочих. И тут подвернулся мне один умник по имени Миша Губкин из прослойки партийной интеллигенции, который только что вернулся с Чегета. Он с женой купил путёвку в Турбюро на улице Желябова на турбазу в Азау за 74 рубля на человека и рассказывал в компании свои впечатления: лучше гор могут быть только горы! Он был немногословен. Партийная этика! К тому же он был такой загорелый, как будто побывал в Африке. Мысль эта упала в благодатную почву моего сознания, воспитанную хемингуэевскими Снегами Килиманджаро и начала быстро вызревать. Путёвки в турбюро оказались в ассортименте и я взял две. Моя фантазия быстро создала сногсшибательный план – две недели на Чегете завершить лыжным спуском к Чёрному морю в родное, обжитое Сочи. За это время водичка в море прогреется и «поспеют вишни в саду у дяди Вани». С Марком мы сговорились быстро. Долго уговаривать на вкусное его было не нужно.

Самолёт Ил-18, мерно жужжа своими моторами, принёс нас к подножию Чегета в Пятигорск и через час виляний по Баксанскому ущелью вдоль горной речки, полноводной минералкой Нарзан, с чувством лёгкого подташнивания мы очутились в раю. Кругом, заслоняя небо, высились снежные вершины гор, вдоль реки росли зелёные ели и сосны, из которых выглядывал уютный домик, маня тёплым жёлтым светом сквозь замороженные окна.

Встречали нас местные абреки, бородатые ангелы гор, жадными глазами оценивающие приехавших девчонок. Мне это как-то сразу не понравилось. Моя молодая жена должна принадлежать только мне. Но кроме меня так больше никто не думал. В холле гостиницы новобранцев уже поджидала стая московских самцов с обгоревшими носами, которая набросилась на девушек с любезными предложениями поднести в номер их вещи. Белокурую привлекательную мою жену быстро окружили доброхоты, рассказывая ей разные небылицы. Она хлопала своими заиндевевшими ресницами, переводя свои голубенькие глазки то на одного, то на другого кавалера. Я ринулся к ней, но пробиться сквозь стаю голодных кобелей оказалось не просто. Схватив одного из них за воротник, я швырнул его в сторону. Задев стол, он полетел через расставленные на полу сумки и чемоданы и угодил головой в торшер с цветами. Вечеринка началась. Горшки, с грохотом разлетевшиеся по полу, засыпали всё землёй. На меня сыпались упрёки и сверкания глазами. Жена стояла как оплёванная, не понимая кто посмел испортить ей такой горячий и заслуженный приём.

– Вася! -разлетелся истошный вопль по ущелью.

– Что с тобой?

– Ты жив?

– Голова, как твоя голова?

– Мы его сейчас.

Я стоял, как одинокий утёс, набычившись и тяжело дыша. «Ангелы гор» налетели на меня со всех сторон и повисли на моих руках. Вася поднялся с добродушной улыбкой и, потирая затылок, растерянно произнёс

– Я хотел только…

Дружный смех снял напряжение. Все понимали, чего он хотел «только» и с ухмылками поглядывали в мою сторону. Я взял свою сумку и пошёл за семенящей, раскрасневшейся женой в свой номер. Там перед открывшейся панорамой Баксанского ущелья я узнал, что опозорил её этой хамской выходкой и что она от меня уходит. Куда – не сказала. Мне ничего не оставалось, как спуститься в холл.

У барной стойки прилетевшие со всей страны девушки щебетали с обгоревшими на солнце парнями и пили через трубочки живительную влагу с заграничным названием – коктейль. Я вышел на улицу. Мороз, горы, звёзды, тишина.

На следующее утро Вася протянул мне руку и сказал, что я его неправильно понял и что он желает нам счастья и здоровья. Оказалось он носил широко известную фамилию Аксёнов и считал, что ему многое позволено. Когда жители гостиницы потянулись с лыжами к подъёмнику, мы с Васей обнаружили общность в отсутствии этой страсти и сопровождали постояльцев на гору до кафе «Ай». Кафе со сногсшибательной панорамой на вершины гор Кавказского хребта славилось тем, что от рюмки коньяку на такой высоте можно было балдеть весь день. Встретить здесь можно было всё высшее общество строителей коммунизма. Модное было местечко. Первый раз спускались пешком, по пояс утопая в снегу. Ехать вниз на подъёмнике на Чегете считалось дурным тоном. Мимо со свистом пролетали лыжники. Потом, потеряв всякий стыд, вниз мы ездили на подъёмнике, наслаждаясь запахом снега, причудливыми изломами гор, звенящей тишиной, время от времени прорезаемой шуршанием снега из-под пролетающих под нами слаломистов.

Мы с Васей оказались одинаково прохладными любителями лыжных виражей и ежедневно после проводов обезумевших и склонных к фанатизму людей в ортопедических ботинках на гору встречались на террасе гостиницы, устраивались в шезлонгах и вели непринуждённые беседы, причмокивая коньяк из карманных никелированных фляжек и посасывая трубки, набитые голландским табаком. Или уж совсем потеряв чувство реального, раскуривали кубинскую сигару, скрученную вручную на ляжке самой обворожительной жительницей острова свободы, вдыхали с дымом запах её тела, смешанного с бризом Карибского моря. В ту пору поголовного иллюзионизма эти сигары продавали даже в баре гостиницы «Иткол», в нагрузку к порции кубинского рома со льдом. Такое было изобилие роскоши в СССР. Слаломист из ГДР, заказав порцию рома и получив сигару в нагрузку, лишился дара немецкой речи и перешёл на абхазскую. Такое вот Вавилонское столпотворение происходило перед коммунизмом в Баксанском ущелье. Я уж не говорю о других районах нашей бескрайней Родины.