Валерий Белкин - Воробышек

– Куда? Я с вами, и не спорь.

– Ты что, бабушка, мы голые будем купаться, трусы замочатся. Мы мужики!

– Вот я и иду, мужики, а то, не дай Бог, утонет кто.

От стыда заревел. Совсем она не понимает, что подумают Вовка, Бульба и Никита и девчонкам потом расскажут. Сел на пол, прижался щекой к ножке стола, закачался и завыл от горя.

– Так, хватит, беги давай! Булочку съешь потом!

Кубарем скатился с лестницы, выбежал к друзьям, и они отправились купаться. В холодной прозрачной воде задохнулся от счастья. Вопили, брызгались, ползали по дну под водой, догоняли друг друга, затем выбрались, легли на песок и засыпались им, сухим и тёплым. Солнце грело, на берегу тихо, никого нет. И он смотрел жадно на дальний берег озера. Люди, что живут там за забором, странные и не похожи на них с Вовкой, но добрые. Подобраться бы к этому забору, найти махонькую дырочку, как в уборных, и подсмотреть, что делают. Давно мечтал встретиться с ними и сказать: «Здравствуйте, я Валерка…»

– Да что ж это такое, сколько тебя ещё ждать! – раздался знакомый голос.

– Твоя бабушка! – вскрикнул Бульба, и они понеслись к дому, на бегу натягивая трусы.

Дома старательно пережёвывал булочку и постанывал:

– У-у, о-о! Как вкусно, как приятно!

Но бабушка не прощала, сердито шлёпала мокрой тряпкой об пол и даже не смотрела на Валерку, тщательно вымывая каждую половицу. И запах в комнате становился чистым и арбузным, а арбузом с хлебом бабушка тоже угощала – сытно и вкусно…

У них самая красивая комната в доме. На втором этаже, с балконом, у других нет! Всегда чисто, уборной не пахнет, и всё на своих местах. И стол, и стулья, и две кровати, и чёрный диван у стены между балконом и окном. Валерка часто спрашивал у матери, когда же он уйдёт от бабушки и будет спать на красивом диване. Старшие ребята задразнили – бабка все зубы выпердела ему. Он плакал и поправлял – не бабка, а бабушка, те только веселились. Папа Толик обещал – как родится маленький братик, так и уйдёт от бабушки на диван. Но лето кончалось, скоро в первый класс, а брата всё нет и нет.

Бабушка домыла и заявила: узнает мать об их проделках – достанется обоим. Валерка поклялся, что никто ничего не расскажет, у него самые верные друзья, таких не найти, и убежал.

На улице никого. Недолго жалел, пошёл к любимой горке у стадиона. Там росли цветы, а в зелёной траве кто только ни жил. Но об этом никому не говорил, ни к чему.

Он прекрасно понимал и знал, что в травяном царстве бесстыдников и любопытных не признают. Потому, беззаботно напевая весёлую песенку «Ляля, ля-ля», словно ему, хорошему пацану, здесь всё безразлично, подошёл, случайно взглянул и не выдержал – ахнул. Трава-то изменилась! Ещё вчера была другая, маленькая, больная, а сегодня… Не может быть – зелёная, пушистая, превратилась в лес чудесный.

И опустился он на колени перед ней, и приник влюблённо к листьям травы. Ласкался к ней и приговаривал: «Какая ты миленькая, какая ты красивенькая, полюби меня, я тебя давно люблю. И мы будем вместе, травочка моя, миленькая моя, сладенькая моя!» Бережно сорвал несколько травинок, попросил прощения, откусил и пожевал. А те, кто в траве живёт, всё видят, но пока не подходят, боятся. Вот один пробежал, стебельки дрогнули, и сердце Валерки затрепетало. Господи, сейчас появятся быки-кони с рогатыми головами, с трепещущими крылышками, а на них сидят малютки-человечки. Встретятся и подарят для бабушки платки красивые, а для него – фантики от конфет блестящие и пастилу.

– Ты где, Валерка? Что молчишь?

Вовка позвал. Валерка уважительно попрощался с травой и с её населением, пообещал завтра прийти, сегодня вечером уже не получится, и убежал.

– Пойдём через канаву прыгать. Посмотрим, кто перепрыгнет.

И гурьбой отправились за чужой дом к вырытой строителями и заросшей канаве. На дне поблёскивала лужа от частых дождей. Ходить туда опасно, могли побить ребята из чужих домов.

Канава широкая, не допрыгнуть от края до края. Валерка призадумался, не зря ли так быстро согласился. Ребята заспорили, кто первый прыгнет. Вовка и Бульба пустили в ход кулаки. И тогда Валерка спокойно сказал:

– Я первый, не орите, отойдите, прыгаю.

Бульба презрительно скривил рот, Вовка недоверчиво покачал головой, Никита сплюнул и растёр. Валерка отошёл на пять шагов – пацаны считали вслух, такой уговор, поднял руку, как папа Толик перед ударом по мячу, разбежался и прыгнул. Чёрная земля стремительно налетела, ударила больно по зубам и бросила на дно, в самую лужу. И только подумал – опять достанется, как уже бежала бабушка и кричала: «Убили, убили!» За ней соседки. Вовка завопил: «Вылезай, дурак!» Ребята бросились врассыпную.

Бабушка и соседки стояли наверху, он в муке закрыл глаза. А она, подвывая, спустилась к нему, взяла на руки, передала внука соседкам. Когда несла домой, думал, будет ли жить дальше. Дома обмыла в тазике, одела на него сухое и чистое, посадила обедать. Ругала долго, нудно. Он плакал. Слёзы капали в суп и забавно расплывались. Было любопытно, и давил из себя слёзы, пока бабушка не рассердилась:

– Не ной! То с сараек прыгает, то с чердака свалится, то собака задерёт, за что мне такая беда!?

На улице послышались весёлые голоса. Утирая слёзы, вышел на балкон. Бульба махнул рукой – выходи, чего смотришь!

– Баб, а баб, ну, пусти ты меня, это последний раз! Клянусь, честное слово, – и несколько раз с силой, чтобы бабушка слышала, ударил себя в грудь.

– Все люди, как люди, а я…

– Ты? Ты нелюдь, – в сердцах сказала бабушка.

Он согласился и сидел, тоскливо глядя, как она стирает его грязную одежду.

– Ну, что мне теперь, землю есть прикажешь, я же поклялся уже раз!? – не выдержал он тяжкого молчания.

Обтёрла бабушка лоб, вздохнула, махнула рукой:

– Тебя просили прыгать?

– Нет, я сам!

– Уходи, не мучь меня, «сам»!

– Баб, а баб, ты намажь мне маленький кусочек хлебца маслицем, сахарком сверху присыпь, я хоть на улице поем.

Спускаясь по лестнице, проявил вежливость и к соседке- башкирке – поздоровался с ней. въехала-то их семья две недели назад. Раз Валерка поприветствовал её, значит, она теперь может жить спокойно – он признал их семью и впустил в мир дома. Откусывая хлеб, вышел, но похвастаться не перед кем – всех загнали домой. Побрёл к своей горке.

А там сидели три девчонки-школьницы – Нинка, Тайка и Катька. Остановился, зная, что произойдёт, но не убежать – уже увидели, посмеиваясь, окружили. Поспешно доев кусок, нахмурился, набычился, грозно свёл брови, пытаясь напугать. Куда там, они прыгали, как бешеные, вокруг него и толкали.

– Ага, Валерочка, кудрявенький, славненький пришёл; где ж ты так долго был; мы с вами давно не встречались…

Покорно упал, понимая, что лучше не связываться, они втроём и сильнее. Девчонки принялись щекотать, и он залился хохотом. Да так заразительно, что и те свалились рядом, продолжая щекотать. Тайка полезла к нему в трусы. Он от ужаса забил ногами, заплакал, захлебываясь слезами и смехом.