Любовь Золотова - Другая Америка. Записки волонтера. Опыт работы и жизни на американской ферме

Итак. Помимо ухода за стадом, Вирджиния работает в своем довольно-таки немаленьком огороде/саду. Все, что выращивается ей на грядках, идет на семейный стол, щедро раздается соседям и запасается на зиму. А выращивается, помимо всех типичных для русской деревни культур – картошки, свеклы, морковки, помидор, огурцов, салата, редиски, зелени, кабачков, фасоли и т. д. – еще хренова туча всего. Например, спаржа. К ней мы еще вернёмся.

Все садоводство и огородничество в сообществе устроено в одном общем месте, достаточно далеко от дома, поэтому добираться удобней всего на машине либо велосипеде. Участок обнесён железным забором-рабицей, здесь же стоит небольшой сарайчик, где хранится садовая техника (включая газонокосилки, электропилы, садовые инструменты). Дорогой садовый инвентарь покупается членами сообщества вскладчину, многое даётся друг другу взаймы. Как уже было сказано выше, многое держится на взаимовыручке, добрых соседских отношениях.

У самой Вирджинии два участка, на обоих растёт всё вперемешку – овощи, ягоды, кукуруза, цветы. Мое первое задание было: собрать спаржу, параллельно уничтожая asparagus beetle – жука-вредителя спаржи и его личинки. Это было довольно приятное занятие – жуков я вообще люблю, в деревне у родственников каждое лето собирала колорадского жука (который, кстати, водится здесь в не меньшем изобилии, и тоже называется колорадским жуком – Colorado или potato beetle). Срывать мясистые стебли спаржи – одно удовольствие. А растут они как грибы, каждый день появляются новые жирные всходы. Мы набрали несколько приличных пучков.

Дальше надо было посадить новые ростки спаржи. Растение это многолетнее, в первые два года стебли практически не собирают, активно начинают использовать его только с третьего года. Я всё пыталась понять, почему же у нас не распространена эта прекрасная культура. Очевидно, потому, что спаржа просто не сможет у нас перезимовать. Хотя, кто знает? В общем, надо этот вопрос прояснить.

Высадили мы целую большую грядку. Начало уже прилично припекать. Собрав колорадских жуков с еще крошечных кустиков картошки, поехали на второй участок. Основная задача здесь состояла в прополке грядок. Участок огромный. Все относительно, конечно. Но я сразу оценила объем предстоящих работ и загрустила. На первый раз мы сосредоточились на клубничных грядках. Надо сказать, работу весьма облегчал тот факт, что все грядки покрыты т.н. mulch: что-то типа древесной стружки, которая, после подробного рассказа Вирджинии о её пользе, показалась мне совершенно незаменимой, и сразу захотелось осчастливить русского сельского жителя и дачника этой находкой. То есть, я видела, что наши дачники местами используют стружку, а местами даже шифер (так, например, поступал мой дядя, полностью покрывая им грядки с клубникой). Но здесь она покрывает густым слоем буквально каждую грядку. Стружка значительно ограничивает рост сорняков; удерживает влагу в почве; служит дополнительным органическим материалом. Выдергивать сорняки из неё тоже значительно проще. И все же. Спустя час-полтора работы на почти тридцатиградусной жаре у меня перед глазами пошли красные круги. Вирджиния тем временем куда-то укатила. Вернулась она уже верхом на тракторе, и еще минут двадцать вспахивала им обширный участок огорода. Я машинально продолжала дергать сорняки (в основном фиалки, клевер и ростки дуба) в сомнабулическом темпе. Наконец, долгожданный перерыв на обед!

Обедали остатками вчерашней пасты. После обеда Вирджиния повезла собаку к ветеринару, а я рухнула на кровать. Вернулась она часа через три и к моей радости объявила, что «we can call it a day», то есть можем закончить дела на сегодня. Это меня здорово оживило: пока Вирджиния делала kiesch, (пирог со спаржей) на ужин, я ужасно разболталась, рассказывая о русской традиции печения пирогов, о множестве начинок от грибов до капусты и их отменных вкусовых качествах. К сожалению, дальше теории у меня дело не пошло. Сама я пирогов никогда не пекла, поэтому конкретных рецептов моей хозяйке, увы, не смогла поведать.

После ужина я села читать, по рекомендации Вирджинии, книжку под названием Gaining Ground (название можно перевести как «Обретение почвы»), автор которой – молодой американский фермер Форрест Причард. Книга, надо сказать, замечательная и очень актуальная: автор изложил свою историю спасения и преображения семейного фермерского хозяйства в условиях современной американской рыночной системы, в которой выживание (не говоря о прибыльности и процветании) семейных хозяйств – вещь, со слов автора, из разряда фантастики. Очень честный, захватывающий рассказ. Думаю, наши бы фермеры весьма оценили этот опыт или как минимум получили бы представление о колоссальных финансовых и административных сложностях, с которыми сталкиваются их современные американские коллеги. В особенности – фактическую невозможность конкурирования с громадными сельскохозяйственными предприятиями. У небольших фермерских хозяйств выход один – нишевая специализация, экологически чистая «органическая продукция» и поиск стабильного рынка сбыта. Хотя сегодня в больших городах наблюдается настоящий бум на органически продукты, попробуй сбыть его своими силами где-нибудь в той же Виргинии! Автору книги удалось спасти своё хозяйство от банкротства: он нашел великолепный рынок сбыта для органического мяса – фермерский рынок, собственно, в столице – в центре Вашингтона, округ Колумбия, куда по выходным толпами съезжаются любители всякой всячины под лейблом «органика». Казалось, хеппи энд. Но каких ежедневных усилий ему это стоит! Достаточно сказать, что ферма находится в пяти часах езды от Вашингтона, и чтобы поспеть к открытию рынка, хозяин каждую субботу и воскресенье встает в четыре часа утра, собственноручно погружает продукцию в грузовик, везет на рынок, работает с покупателями, являясь в одном лице продавцом, подсобным рабочим, бухгалтером, дизайнером стенда, рекламщиком и менеджером всего на свете. И это не считая тяжелого каждодневного труда на ферме! Невольно напрашивается вопрос: а на черта эта каторга? Причард дает в книге простой ответ: любовь к своей земле и ответственность за дело семьи, своего отца и деда. Впечатляющий, надо сказать, рассказ.

Кстати об успехах, а как обстоит дело у Вирджинии с её коровами? Экономика ее предприятия выглядит следующим образом. Стадо состоит из нескольких коров с телятами и кастрированных бычков. В год на убой идет два-три молодых бычка. Убоем и разделыванием туш занимается знакомый мясник. То есть, Вирджиния получает уже разделанные и расфасованные части быка, готовые к розничной продаже. Большая часть мяса продается постоянным клиентам, при этом в основном они берут «quarter of a cow», иначе говоря, одну четверть всего мяса каждого вида – фарш, стейки, вырезки, ребра, филейная часть и проч. Каждый бычок весит от 900 до 1100 фунтов (450 550 кг), после «переработки» – от 500 до 650 фунтов (250 – 300 кг), т.е. до 40% меньше первоначального веса; после извлечения костей и жира – еще меньше. Мясо бычков и коров, выращенных исключительно на травяных пастбищах, в супермаркетах стоит значительно больше обычного, промышленного мяса. В зависимости от категории мяса (стейк, вырезка, фарш и т.д.) магазинная цена фунта, или полкило такого мяса – от 6 до 30 $ (не органически выращенное стоит от 3 до 18$ за фунт). Частные фермеры, в том числе Вирджиния, берет со своих, особенно постоянных, клиентов, значительно меньше: средняя цена «четверти коровы» (60% которой составляет относительно дешевый фарш, меньшая часть – дорогое филе, до 24 $ за фунт) – 5.50$ за фунт. В среднем «четверть коровы» продается за 500—600$. Какое-то количество мяса она оставляет себе. То есть, с одного бычка Вирджиния получает примерно 2000 – 2400 $. С трех бычков в год – до 7 200$.