Станислав Афонский - Как я был чиновником

В живом воплощении написанных на плакатах слов о верной дороге можно запросто убедиться, прочитав страницы дневника одного из жителей города Клёво.

«5 октября 1989 г. В нашем доме тепла ещё нет. Жжём электричество в „камине“. В продаже нет никаких обогревающих агрегатов. Утюгов тоже нет… Хоть бы ими согреться. Холодно в школе №4, где учится Таня. Холодно и в детском садике, куда мы водим Дину».

«17 октября 1989 г. город по уши в грязи. Смотрю по ТВ на зарубежные города, которые нам не показывали до перестройки, поражаюсь их чистоте и ухоженности. У нас, как всегда осенью, там и сям началось укладывание труб в траншеи и рытьё всевозможных канав. Некоторые улицы стали не только непроезжими, но и буквально непроходимыми из-за грязи…

В сентябре в Клёве забастовка совершилась. Бастовали шофера автопредприятий по поводу резкого снижения зарплаты, плохих условий работы и плохих же жилищных условий.

Один из директоров одного из автопредприятий в адрес забастовщиков изрёк: «Это – сброд. Давить их надо». (Фамилия этого директора известна в городе – его многие знают, как очень «доброго человека», депутата Зекства).

«23 марта 1991 года. Наша бабуля с раннего утра, ещё семи не было, пошла в очередь за хлебом. Сейчас 9 часов 36 минут. Она всё ещё в очереди. С ней Дина проводит свой законный день весенних школьных каникул: без неё бабуле «в одне руки» дадут только одну буханку ржаного хлеба, а нас в семье пять человек. Таня ходила в молочный магазин за молоком. Молока нет… Зато есть магазин, слава КПСС.

Опять очереди за хлебом, громадные и терпеливые.

Вчера по областному ТВ объяснили причины этих очередей. Первая, разумеется, – «возросшая потребность населения» – «ажиотажный спрос». Вторая причина… И не причина даже, а так себе – пустячок: нехватка зерна и муки…

Вчера же в нашем тресте «Клёвомежрайгаз» «давали» итальянскую обувь по заранее составленному списку и заранее собранным деньгам. Обувь получена через благодетеля – Бензопромзавод. Источник его благодеяний – экспортируемое за рубеж горючее. Из очень компетентных источников известно: дело не обходится без контрабанды, но последствий для генерального директора Завода нет.

(Кое-что мне известно, как депутату Горзавета)».

8 апреля 1991 г. Очень весенняя установилась погодка над нашим погрязшим в грязи городом. Грязь везде. Под ней даже асфальта на тротуарах не видно…»

Интерьер магазинов не заслоняли докучливые покупатели – нечего было покупать. Прохожие праздно не шатались по улицам, а только по неотложным делам – обильная грязь налипала на обувь – портила её, а обновить было нечем. Жители не сидели, расслабившись, перед телевизорами, а бодро ёжились под тёплой одеждой – холод в квартирах призывал к поступательному движению вперёд. Люд ругался и возмущался, но за годы заветской власти и к подобным явлениям, и к собственной ругани привыкли, как к норме жизни. Всё равно от брани в четырёх стенах никакого толку. Только душу отведёшь… Куда отведёшь? Зачем? Прямых обвинений в адрес руководящих персон разнокалиберного ранга через средства так называемой массовой информации, через листовки и митинги ещё не имелось. Всё это было где-то в будущем. А пока страна продолжала идти всё той же «верной дорогой». Вскоре, когда эта чудесная дорога привела к тому, что стало происходить в ней к концу 80-х годов, те, кто управлял сим путешествием в будущее по намеченному непогрешимой партией курсу до 1991 года, принялись красноречиво утверждать: в России всё рухнуло только в результате реформ, начатых после девяносто первого года – после гибели правящей партии. До того народ ежедневно кричал этой партии славу, потому что всё в стране шло на высочайшем уровне и имело устойчивую тенденцию подниматься ещё выше.

В августе 1991 года вспышкой короткого замыкания блеснул и тотчас же угас, перегорев, «путч» ГКЧП.

Из дневника того же автора. 23 августа 1991 года. Аббревиатуру ГКЧП Денис Николаев расшифровал так: государственная коммунистическая чекистская партия».

На площади Пира возле аптеки все три дня «путча» стояла плотная масса людей – митинговали против ГКЧП, объявившего себя хозяином страны, кто только в ней не хозяйничал, и против возвращения к власти коммунистической партии. Были и сторонники гекачепистов. Кто-то из толпы гаркнул: «Да ведь Янаев – это же наш родной земляк!» Освистали: «Знаем, знаем этого пьяницу!»

В первый же день путча областная газета, орган Правящей партии, с торжеством опубликовала статью против религии, вновь назвав её «опиумом для народа». Закоренелые атеисты посчитали, возликовав, что вновь наступают их славные времена освобождения человечества от церковного влияния.

«Путч» подгадали как раз к дню, намеченному для подписания Союзного договора, который мог сохранить великую страну в целости. Сразу же догадка: какие-то силы хотят сорвать подписание и развалить Союз. И сорвали, и развалили.

Первая после путча сессия Городского Завета была названа внеочередной. Необходимо было обсудить ситуацию и как-то на неё прореагировать. Решили проявить лояльность и действия путчистов осудили… После того, как они были подавлены. Перед перерывом в работе сессии демократ номер один Клёвского района Олег Полощук произнёс объявление: депутаты «на демократической платформе» собираются в кабинете таком-то. Депутатов таковых в Горзавете имелось с десяток. Они свободно умещались в том указанном кабинете в допутчевые времена все и даже место оставалось. На этот раз не уместились: на «демократическую платформу» вдруг полыхнули желанием встать депутатов с полсотни. Даже те, кто был известен, как ярый член коммунистической партии, демократов ругаючи через шаг или на каждом – по обстоятельствам.

Вскоре стало известно, что сразу же после подавления путча демократ, без номера, правда, Ефим Немцын помчался в Москву к самому Президенту и в нужный момент преподнёс себя почти на блюдечке с золотой каёмочкой в количестве и качестве самого преданного режиму и передового борца с путчем в Вехнестарогородской области. Вернулся в свою область Ефим наместником Президента и в скором будущем был избран губернатором той же области.

Потом уже к нему, наместнику Президента, гордой и мужественной поступью вшествовали клёвские демократы Олег Полощук и Юрий Таткин, и представились неукротимыми противниками путчистов – они действительно организовывали все митинги в Клёве. И – получили должности. Полощук возглавил департамент сельского хозяйства, будучи историком по высшему образованию и инструктором районной молодёжной организации по прежней работе, а Таткин – департамент же, но внешней торговли, высшего образования не имея вовсе, но зато с опытом мелкого предпринимательства. История пребывания их на государственной службе оказалась краткой и следов прогресса не оставила – их раскритиковали и сняли. Но не на фотографии для памяти восхищённых потомков. И чисто демократическим путём – по протестам «снизу» и статьям в областных газетах, а не по воле высшего руководства, как такое случалось раньше в крайне исключительных случаях. Издевались над хорошми парнями за то, что они занимали высокие должности не по профессиям и не по образованию. Возможно, что и справедливо. Но. Те, кто встал «у руля» страны после переворота 1917 года, тоже очень далеки были от образования ни «штурманов», кораблей, ни их «капитанов», да и их «улыбки» взамен флагов корабля были далеко не всегда признаком смелости, «покоряющей моря». По их примеру, в уже далёком от путча времени, должность министра обороны страны занял сугубо штатский человек, воинственно торговавший, мебелью…