Петр Алешкин - Спасители России. Сатирические повесть и рассказ

© Петр Алешкин, 2016

ISBN 978-5-4483-3593-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Господин редактор интеллектуальной издательской системы Ridero!

В ответ на Ваше требование к тексту книги: «Уточните, есть ли у Вас разрешения от реальных людей на использование их в качестве персонажей Вашей книги?» довожу до Вашего сведения нижеследующее:

1.Литераторы, сочиняющие художественные произведения почти всегда используют в них вымышленные персонажи. Лишь в редких исключениях берут имена исторических деятелей, например, Лев Толстой ввёл в своё художественное произведение «Война и мир» исторических персонажей, а именно, Наполеона и Кутузова. В связи с этим сообщаю Вам, что главные персонажи повести «Судороги» Мишка (Михаил Игнатьевич Грачёв), Андрюшка, Маняня, дядя Ванька и прочие персонажи, вымышленны мной, взять у них справку о том, что они разрешают мне использовать их имена, я не могу. Впрочем, если Вы будете настаивать, я пришлю Вам от каждого персонажа по две справки: одну – просьбу к персонажу дать мне разрешение на использование его имени в повести, другое – разрешение от имени вымышленного персонажа на использование его имени. Если Вы потребуете, могу заверить эти разрешения у нотариуса.

На это Вы можете возразить мне, что в России непременно кто-то где-то живёт под именем Михаил Игнатьевич Грачев. Да, спорить с этим я не могу! Есть, видимо, такой человек в России или за ее пределами, и возможно, не один. Ведь даже среди депутатов Государственной думы есть Михаил Юрьевич Лермонтов. Нет, не тот, что написал «С печалью я гляжу на наше поколенье» и роман «Герой нашего времени» (фу, написал – роман «Герой наших дней», потом вспомнил, что роман «Герой наших дней» написал я, и исправил).

Простите, отвлёкся! Так вот представьте себе, господин интеллектуальный редактор, какова будет жизнь у депутата Государственной думы Михаила Юрьевича Лермонтова, если каждый, задумавший написать о поэте М. Ю. Лермонтове, обратится к нему за разрешением использовать его имя? Может, всё-таки разрешите мне использовать вымышленных персонажей без справок?

2. Кроме того, сатирическая поветь «Судороги» под полным названием «Судороги, или Театр времен Горбачёва» именно в таком виде печаталась многократно и в периодической печати, и в моих книгах: в частности, в трехтомном собрании сочинений и в книге «Беглецы», изданной в «АСТ». В Интернете эта повесть висит, если не ошибаюсь, на сотнях сайтов, но ни разу ни один редактор не выставлял мне подобных требований.

Более того, я начал работать редактором ещё в СССР в 1982 году в издательстве «Молодая гвардия». С 1990 года и до сих пор работаю директором издательства, но впервые сталкиваюсь с таким требованием редактора, как и с другим требованием, о котором пойдет речь ниже. Хоть и пишут сейчас, что в СССР была цензура, но не было таких цензурных требований! НЕ БЫЛО!

3. Может быть, Вы в своем требовании имеете в виду Михаила Сергеевича Горбачёва, с портретом которого в полный рост, наклеенным на фанерный лист, сфотографировался мой герой, из-за чего и произошла история с выходом из состава СССР моей родной деревни Масловки. Я как-то сомневаюсь в том, что Вы требуете у меня разрешение на публикацию от фанерного листа? Или я ошибаюсь?

Или Вы имеете в виду вот этот телефонный разговор Мишки с первым и последним президентом СССР:

«Секретарша, бодро поднявшая телефонную трубку, побелела вдруг и открыла рот. Она повернулась к председателю Верхсовета и молча зевала, судорожно прижимая трубку к уху одной рукой, а другой тыкала пальцем вверх. Парламентарии и министры уставились на нее, и Мишка инстинктивно почувствовал тревогу.

– Чаво? – первым заговорил господин Микит Чистяков. – Ай последние пчелы таво… – ткнул и он пальцем вверх, – улетели?

Секретарша мотнула головой: нет, мол, пчелы на месте, и голос у нее прорезался:

– Михаил… Михаил Сергеевич… из Москвы… Горбачев звонит…

Вот она, беда! Доигрался!

Мишка скукожился, умалился в миг до того, что почти полностью исчез под столом. Один чуб торчал. Секретарша, наконец, оторвала трубку от уха и протянула ему. Все сидели не шевелясь, смотрели, как секретарша тянет трубку председательствующему.

– Меня нету! – пискнул Предверхсовета.

– Я сказала, тута…

Мишка скосил глаза на оппозицию, шея не поворачивалась. Злорадная улыбка оппозиции вызвала шальную мысль: «Эх, пропадать, так с музыкой!» Артоня вылез из-под стола, прокашлялся и решительно взял трубку.

– Председатель Верховного Совета Половецкой республики Михал Игнатич Антошкин приветствует вас, Михаил Сергеевич!

– Михаил Игнатьевич, – услышал он спокойный уверенный голос мужчины, – соединяю вас с Президентом СССР.

Томительная пауза, долгий шорох в трубке, и наконец, знакомый голос:

– Здравствуйте, Михаил Игнатьевич.

– Здравствуйте, Михаил Сергеевич, – неожиданно для себя вскочил Мишка, и весь разговор с Президентом провел стоя. – Как поживаете? – вырвалось у него.

– Заботы, заботы… Моя жизнь у всех на виду… Поздравляю вас с избранием Председателем Верховного Совета!

– Спасибо, Михаил Сергеевич, спасибо!

– Как дела в вашей республике. Народ не волнуется?

– А чо ему волноваться. Народ у меня смирный.

– Смутьяны всегда найдутся. Разве политические партии не бунтуют?

– Нет у меня никаких партий, Михаил Сергеевич…

– Как это? – вырвалось у Президента, и он впервые перешел на «ты». – И как же ты сумел от них отделаться?

– Так у меня народ крестьянский. Он землю пашет, а не языком машет. Ты же сам из крестьян. – Мишка обнаглел, тоже перешел на «ты». – Жизнь чижолая у нас. Антиллигенция не выдерживает, эмигрирует. Сошлют кого к нам на три года после института. А ссыльный, он и есть ссыльный. Одна мечта: поскорей лыжи смазать…

– А конфликты межнациональные? Они же по всей стране идут, – делился опытом Горбачев.

– У нас нету. Инородцев мало, да и те русские. А из русских веревки вей, не пикнут. Только кряхтят…

– Это и у меня так, – подтвердил Горбачев. – Русских по всей стране бьют, жгут, режут, насилуют, а они лишь покряхтывают. И весь мир молчит, будто так и надо. А чуть русский шевельнется, в свою защиту пикнет, так весь мир взрывается: шовинисты, черносотенцы!

– А ты, Михаил Сергеевич, газеткам-то язычок подрежь, укороти. У меня газет нету и тихо.

– Нельзя, демократия, плюрализм, – вздохнул Президент. – Успехов вам, Михаил Игнатьевич! Ты уж от СССР не откалывайся, – попросил он жалобно. – А то мне совсем некем руководить будет.

– Я-то всей душой, – слукавил Мишка. – Но народ, народ…