Крис Херт - Семь смертных грехов. Посвящается боли

Когда я справила свой третий юбилей, нас с мамой покинул папа. Он ушел к молодой и красивой девушке, которая трудилась у него секретаршей. Как бы это банально не звучало, но в каждой третьей семье, мужчина, почему всегда уходит именно к своей секретарше.

Я, наверное, всегда буду помнить тот ужасный вечер, когда отец сказал, что уходит от нас, тот страх, что застыл в глазах мамы, ту легкую дрожь, что пошла по моему телу.

Тогда я поняла, что в мире не бывает настоящей любви. Считать, что человек тебя любит – это глупо. Просто из – за того, что он постоянно твердит про свою любовь, нельзя делать такие утверждающие выводы.

После ухода папы, мама постоянно плакала. Она пыталась прятать свои слезы, чтобы я не видела их. Мама постоянно улыбалась всем. Но я видела, что боль потихоньку съедает ее изнутри. Мама не хотела, чтобы ее утешали и говорили, что все будет хорошо. Она ненавидела себя за ту слабость, которую проявляла.

Со временем, конечно, она успокоилась, и, даже, немного расцвела в глазах людей. Но лишь я одна знала правду.

Мама каждую ночь плакала в подушку в своей комнате. Она переживала так сильно, что мне казалось, что мир стал каким – то серым, безликим.

Именно тогда я осознала в полно мере, как это страдать из – за любви. Как убиваться по тому, кто тебя бросил, выкинул, как ненужный хлам.

В нашей жизни навсегда потух тот огонь, что согревал нас холодными зимними вечерами.

Мама очень сильно любила папу, и, именно, поэтому переживала его уход так мучительно.

Я прекрасно понимала, что отец не вернется назад. Давайте по правде, мой папа, как и все остальные мужики, повелся на красивое тело, роскошную грудь и молодой возраст. Конечно, ложится в постель с двадцатипятилетней девицей, было куда приятней, чем с сорокалетней женщиной, которая не могла даже надеть красивый пеньюар.

Все мужики думают одним местом. А когда находят на него приключения, сразу понимают, какими дураками были. Если честно, я терпеть не могу мужчин, которые в первую очередь смотрят на твой бюст, а потом в глаза. Неужели размер груди важнее внутреннего мира? Видать, да!

Конечно, мой папа звонил нам, спрашивал о моем здоровье, об успехах в школе, но старалась быстрее заканчивать беседу, чтобы не травмировать мамино душевное состояние.

Все просьбы о встрече с отцом я отклоняла. Не хотела видеть человека, из – за которого так терзает себя мама.

Но однажды я все – таки согласилась придти. Тогда я была уверенна, что папа осознал все ошибки и захочет вернуться в семью. Ведь если человек такое длительное время провел с людьми, значит, у него были чувства к ним. Я надеялась, что смогу пробудить любовь отца к нам снова.

Когда я пришла в его новый дом, где теперь хозяйничала Оксана, та самая секретарша, я была поражена. Отец охладел ко мне. Вместо радостных улыбок и обниманий я получила лишь сухое «привет». Мои надежды на воссоединения семьи были просто глупыми мечтаниями. Отец просто хотел дать нам денег с мамой, чтобы мы могли ни в чем себе не отказывать.

Тогда я поняла, что каждый человек может искусно притворяться. Каждый человек может врать. Говорить, что любит, а сам по ночам спать с другими.

Я ни в коем случае не виню Оксану. Я считаю, если человек любит кого – то, то даже соблазн не сможет заставить человека разлюбить. Просто мой папенька сам согласился на измену. А Оксана тоже хотела простого человеческого счастья.

Деньги я, конечно же, не взяла. Из дома отца я ушла с одной важной мыслью, что никогда не превращусь в такую же сволочь, которая может делать больно всем, не соблюдая никаких приличий.

Опоздания являются моим жизненным стилем. Я постоянно опаздываю на важные встречи или деловые разговоры. Люди, от которых зависит мой гонорар и моя карьера, ждут меня часами, считая каждую минуту.

Я неряшлива и, может быть, даже застенчива. Мне не хватает твердости и жесткости. У меня нет опоры, стержня внутри. Я не могу принимать решения и легко поддаюсь чужому влиянию.

Я совершенно не похожа на героинь своих книг. Они умные, сильные, волевые женщины, которые проходят любые жизненные испытания с достоинством и стойкостью.

А я, Виктория Соколова, не такая. Я тютя и размазня. Но размазня с характером.

Вот и сейчас я стояла почти целый час около шкафа и пыталась сделать выбор между чёрным или белым платьями, в итоге надела зеленое. Во мне нет твёрдого стержня. Мне не хватает уверенности. Все мои поступки просто неоправданный шаг навстречу самой себе.

Я выбежала из машины, когда часы показывали двенадцать. Да, приехала на встречу с издателем к одиннадцати! Боюсь, меня здесь уже не примут.

Огромный просторный холл простирался вдаль. Я бегом отправилась по лестнице, в надежде, что издатель ещё у себя в кабинете. Прыгая по ступенькам, я вдруг резко оступилась и, кажется, сломала каблук!

Черт! За что! Господи, что теперь делать!

Время предательски бежало. Недолго думая, я сняла вторую туфлю и помчалась наверх босиком.

Обойдя почти весь этаж, я немного приуныла. Я никак не могла найти нужный мне кабинет. В этом издательстве, по – моему, вообще творились не важные вещи!

Там где я была раньше, на всех дверях весели таблички с надписью того, кому принадлежит данное помещение. А здесь!

Все двери были одинаковые! И я, как дура, босиком бегала из кабинета в кабинет, в надежде найти издателя!

Спустя пятнадцать минут я расстроенная открыла последнюю дверь на этаже!

Я была готова запрыгать от счастья! Наконец, издатель был найден.

Помятая, босиком я зашла в довольно просторный кабинет. С меня градом стекали крупные капли холодного пота. В таком виде только на важные встречи приходить!

Огромный дубовый стол, размером с грузовик, стоял посередине помещения. Два стула, сделанные из того же материала, стояли в противоположных концах стола. Багровые стены, черный мраморный пол, затемненные окна. Комната нагнетала плохое восприятие ее хозяина. Я ощущала себя немного некомфортно. Мне казалось, что я попала в какую – то темницу, вот сейчас из – за угла выпрыгнет черт!

В комнате стояла какая – то торжественная тишина. Только стук стрелок на циферблате огромных часов, которые висели на стене, нарушало ее.

Я ни разу не видела хозяина этого издательского дома. Кто это мужчина или женщина, я тоже не знала.

Просто мне позвонили и сказали, что меня хотят видеть в этом издательстве. Я не могла отказать одному из самых крупных и богатых домов книг в России.

Тишина просто сводила меня с ума. Может быть, хозяин сего кабинета не дождался меня и ушел? Тогда почему дверь открыта? Нет, все – таки меня здесь ждут.

Дверь резко открылась с оглушительным стуком. Громкие звуки каблуков раздались по всей комнате. Все – таки хозяином этого издательского дома является женщина.