Юлия Каменева - Подарите мне пуделя

© Юлия Каменева, Находка, 2016

© «Союз писателей», Новокузнецк, 2016

Резкая боль внезапно обожгла огнём поясницу. Оля осторожно вытянула ноги и замерла, прислушиваясь к себе.

«Господи, только не позвоночник! Только не инвалидность!» – молилась она.

Боль чуть отступила, и женщина смогла потихоньку перевернуться. Теперь она лежала на спине на скованном зимним холодом песке, умоляюще глядя в небо. Лазурное небо, которым несколько минут назад она любовалась с огромного валуна, больше не казалось ей ласковым.

Через несколько минут боль чуть-чуть отступила, и женщина расплакалась. От облегчения – она поняла, что спина, скорее всего, всё-таки не сломана. А всё остальное – заживёт.

– Женщина, потерпите, сейчас муж спустится, поможет вам. Он уже машину подогнал, отвезём вас в больницу, – как сквозь пелену донеслось до Оли. Дурман подступал к голове, внезапно затошнило, и она потеряла сознание…

Смутно Оля видела и слышала сменяющие друг друга, как в старом кино, картинки и звуки: то крышу машины, то лицо бородатого врача над ней, то белый потолок… Вскоре обезболивающие уколы подействовали, и женщина забылась на больничной каталке в коридоре травмпункта.

Очнулась она от противного дребезжания каталки. Её куда-то везли. Вместе с сознанием вернулась боль – распирающая, непереносимая в правой ноге и ноющая – в пояснице. Тяжело дышалось, с каждым рывком каталки боль усиливалась. Оля застонала.

– Тише, тише, – обратился к ней врач – немолодой мужчина с седыми висками. – Если все тут стонать и плакать будут, у нас никакие нервы не выдержат. Сейчас рентген сделаем, гипс наложим, и полегче станет.

Оля послушно закрыла глаза и провалилась в спасительное забытьё.

Женщина пришла в себя, когда её размещали на столе в рентген-кабинете. Медсестра потянула за ногу, распрямляя. Притихшая боль вернулась с новой силой, и Оля заплакала.

– Пожалуйста, аккуратней, невообразимо больно!

– Мне нужно выпрямить ногу, иначе снимок не сделать, потерпи.

– В перевязочный её.

Снова дребезжание каталки…

В процедурном кабинете старшая сестра грубо подняла ногу за пятку, помогая травматологу наложить гипс. Оля ахнула – показалось, что нога переламывается пополам.

– Вы же мне ломаете ногу!

– Да нечего там ломать, – пробурчала медсестра.

Наконец наложили гипсовую лангету – от самых паховых складок и до кончиков пальцев, громоздкую, мокрую, с окошком в районе сустава, и многострадальную Олину конечность водрузили на каталку.

– В какую её палату? – слышала Оля разговоры словно сквозь туман.

– Давай в пятую, там все с ногами…

– Так там ходячих нет…

– Зато всего четверо будет. В седьмой уже шесть их…

– Ладно, везём в пятую…

Нога, обретя неподвижность в лангете, успокоилась, но разболелась вновь, когда Олю перекладывали на кровать.

Оля застонала. Сил на то, чтобы говорить, не осталось. Хотелось забыться… Забыть о боли…

– Вера Александровна, кто у нас сегодня санитарочка? – доносились до Оли разговоры женщин в палате.

– Так Мариночка должна быть. Слава богу. Наша хорошая девочка Мариночка. Новенькой повезло, хоть первый день уход будет человеческий.

– Ну да, завтра, значит, смена Наташи – опять не дозовёмся.

Оля окончательно проснулась только к обеду. Нога противно ныла, но без нестерпимой боли, если не шевелиться.

– Отдохнула? Как тебя зовут?

Оля повернула голову направо и увидела прямо перед собой на кровати доброе и уставшее лицо пожилой женщины. Седые волосы её были аккуратно заплетены в косу. Кровати располагались неприлично близко друг к другу, но отвернуться ни у одной, ни у другой не имелось возможности: Оле мешала лангета на правой ноге, а женщине – перемотанное бинтами левое бедро.

– Я Оля. Что со мной? Врач не говорил?

– Здравствуй, Оля. Тут так не принято, чтобы что-то говорить больным. Не допросишься внимания, – мрачно усмехнулась женщина. – А я Вера Александровна. Мне 77 лет, лежу со сложным переломом шейки бедра. Сегодня пятьдесят пятый долгий, нудный день. Вот так-то вот. А за тобой – голову приподними, увидишь – Тамарочка. Ей пятьдесят лет, нога на вытяжке, почти месяц лежит.

– Здравствуй, Тамарочка, – поздоровалась Оля.

– Привет, – раздалось со стороны третьей кровати. – Это я Тамара. Ты, значит, тоже неходячая у нас. А сразу после тебя Кристиночку привезли, там, за Верой Александровной, её кровать, тебе не видно. У девушки вывих шеи, сожитель побил. Тоже на вытяжке, ей полтора килограмма подвесили, разговаривать не может.

– Сказала бы, что рада познакомиться, да ситуация не располагает, – призналась Оля. – И чертовски хочется знать, что со мной.

– Завтра обход будет, спросишь. Сегодня врачи уже не зайдут. Вечером только медсёстры придут Вере Александровне перевязку делать и нам всем уколы. Вот и всё, – охотно пояснила Тамарочка.

– А как тут, простите, с туалетом? – жалобно спросила Оля.

– Мы с Верой Александровной сами не двигаемся, так в памперсы ходим, а ты, наверное, на утку сможешь. Санитарочку дождись, она принесёт тебе.

Оля позвонила своему мужу Роману. К счастью, телефон при пробежке женщина вешала себе на шею и сейчас была на связи. Люди, доставившие её в травматологию, про вещи, оставленные на пляже, разумеется, не подумали.

Услышав про неприятность, случившуюся с женой, Роман пообещал съездить на пляж, забрать вещи и пригнать домой машину. Записав список вещей, необходимых ей в больнице, и попросив держаться, он отключился.

Поговорив с мужем, Оля еле сдержала слёзы: муж продолжал жить в повседневном режиме, а она – здесь. Судя по всему, надолго, и придётся смириться с этим. Отвлекла санитарка, которая принесла обед – суп из непонятных овощей и гречневую кашу с вполне приличной рыбной котлетой.

– Девоньки, едим скоренько, поторапливаемся! Через двадцать минут приду собирать тарелки.

Обедать было неудобно: Оля не могла перевернуться на бок, равно как и сесть. Помогла Кристина. Девушка сняла своё приспособление с шеи, где-то в отделении раздобыла табуретку и поставила её около Олиной кровати, прямо перед лицом. На неё отзывчивая помощница переместила тарелки. Теперь Оля, не вставая, могла кушать зачерпывая еду ложкой и поднося ко рту; правда, большую часть еды разливала, не донеся до рта. К тому же на неё практически в упор смотрела Вера Александровна.

– Привыкнешь, – ободряюще сказала ей соседка по палате, глядя на Олино замешательство. – Все мы так едим, с неудобной руки и лёжа.

– А вы почему не обедаете? – спросила Оля, заметив, что Вера Александровна отказалась от еды.