Сергей Семенов - Дональд Трамп и Владимир Путин – великие люди. Сборник стихов

Зреет месть, зреют дерзкие мысли.
Искрой месть поджигает костры.
За работу взялись они вместе.
Всегда рядом, словно в любви.
И достигли они вершины,
Разрубили царскую нить.
И в болоте тела невинных
В неизвестности будут гнить.
И кровавая месть совершилась:
Незнакомая кровная месть.
И от радости сердце забилось,
Принесли им, когда эту весть.
Но недолго, совсем недолго
Наслаждаться любовью, двоим.
Смерть пришла за остатком долга,
О котором известно лишь им.
Лежит мумия, как живая,
Похоронена тихо жена.
А Россия вновь молодая,
Вновь разграблена, вновь больна.
Не хочу я, чтоб вновь в России
Пролилась невинная кровь,
Чтоб погибшие попросили
Мстить невинным вновь и вновь.

А характером Петр: буйный.
Правил он довольно жестко:
Льется кровь, и летят головы.
Льется кровь, ложатся стрельцы.
Смело принял он на грудь Державу
И величье славы возвратил.
Только трудно истребить отраву
Хитрецов и воротил.
Много роскоши и лоска,
И надменные пажи.
Вроде, просто, но и броско
Поднимали на ножи.
Но осталась великая слава
И великое горе в веках.
А великая личная драма
Была тайной в великих штанах.
Гибкий, стройный, молодой, красивый
Полюбил Катюшу горячо.
Иногда жестокий и ревнивый
Мог ударить грубостью в лицо.
А Россия Петра не забудет.
По-Петровске Россия живет.
Силу русскую в людях разбудит,
Счастье райское возведет.

Наивные люди
Надеждой живут.
Наивные люди
Счастье ждут.
Поднимется солнце,
И счастье придет.
Опустится солнце,
И горе заснет.
А ночью вновь радость.
А ночью любовь.
Волшебная слабость.
Горячая кровь.
Горячее тело
И трепет сердец.
И звездное небо,
И месяц-отец.
А лунная мама
Ушла погулять.
Небесная драма:
Надо рожать.
Наивные люди
Торжественно ждут.
Родился лунатик.
Луной назовут.

Смешная золотая осень
И грубость стоящих тополей.
Тепла еще чуть-чуть попросим:
Нам пальцы тонкие согрей.
Хотя лицо мое пылает:
Бордово-красные цветы.
А ветер куст большой качает:
За ним лежишь нагою ты.
Мне не понять все откровенье,
Твоих поступков не понять.
А дико страстное движенье
Не разрешит мне вновь сбежать.
От чистых помыслов любовных
И от великой красоты,
И от обид всегда бескровных,
И кровью политой травы.
Наверно, я еще не вырос.
Наверно, я еще росток,
Который что-то в лесу вынес,
А лес по-прежнему жесток.
Смешная осень золотая
И беспредел всех тополей.
А ты такая молодая
На фоне голубых полей.

Утром однажды я не проснулся.
Что тогда вдруг началось?
Зять мой с работы сразу вернулся:
Время для спора нашлось.
Зять мой, другой, Камчатку покинул:
Рейсом ближайшим в Москву.
Простынь кто-то мгновенно скинул.
Кто-то бесстрашно бил по лицу.
Но просыпаться, сразу не стоит:
Надо внимательно все осмотреть.
Чье-то величье, чьи-то покои,
Душу чью-то согреть.
Я в бесконечный туннель не посмею
Душу свою втолкнуть.
Может быть, сразу о том пожалею
И захочу обратно вернуть.
Грохот страданья и визг бытия,
Тихая вечная радость
Манят куда-то не только меня.
Видно, у каждого слабость.
К вечному тихо прижаться лицом,
Душу из тела прогнать,
Став ни святым, а подлецом,
И наказание ждать.

Мне казалось, что ты бесшабашная,
Что дерзить – твое ремесло,
Что трава на поляне скошенная
Не украсит твое лицо.
Не зеленая ты, не зеленая,
Разноцветная красота.
Незавидная роль, отведенная,
Никогда не слушала тебя.
С детских лет твоя смелость дробленая
Удивляла подруг и ребят.
И волна морская, соленая,
И хрустальный цветистый град.
Разбивались о берег отчаянно
Миллионы радостных брызг.
Трогал ветер, как бы нечаянно,
Твое тело, пьянея вдрызг.
Раздевалась открыто, таинственно,
И шокировала красота,
И бросалась в воду воинственно:
Уходило тело до дна.
Не боялась ты Черного моря.
Не боялось море тебя.
После каждого прибоя
Наступала тишина.

Развратом полный поцелуй
Я не забуду никогда.
Меня раздела ты, разуй
И страстно обними меня.
И пусть завянут от стыда
Кругом растущие цветы,
Вспотеет черная земля
От бури чувств любви.
Я честь твою не сохраню:
Невинность сразу заберу.
Хотя на это ты не шла
Ни с кем и никогда.
И бесполезно волос рвать,
И от бессилия рыдать.
Любовь развратная уйдет,
Как белый в море пароход.
Начнется женская любовь
С началом бурным и концом.
А вся дурная в теле кровь
Испита будет подлецом,
Который душу развратил,
Оставив тело на потом.
Язык твой ласковый – актив,
Всегда хранимый влажным ртом.

Царица бесшабашная в любви,
Но гордая и сильная на троне,
Взрывает криком холод тишины,
Сдается сразу в обороне.
Рабом становится барон.
Солдат же – генералом.
Работать лихо может ртом,
Не брезгует нахалом.
Любовь ее, как целина,
Как бурное начало.
Любовью города брала
И войско восхищала.
Любила страстно, до конца
Российского престола,
До крика дикого глупца,
До криков диких хора.
В любви Россию не сдала
В порыве наслаждений,
Все без остатка отдала
На благо возрождений.
Царица ненасытная в любви,
Но гордость не теряла.
Нерусская, но русская в любви,
Как русская страдала.

Культяпый «хрен» дорвался до страны,
Разрушил удивительный Союз,
Услышав шепот сатаны,
С России сбросил Крыма груз.
Культяпый предал русскую мечту:
В родное лоно возвратиться Крыму.
Ударил словом резко по лицу.
Наверно, думал, что от слов остыну.
Когда кромсали Родину мою,
Культяпый совершил измену:
Обратно Крым в Россию не возьму,
Как не возьму солдат из плена.
Культяпый гордость русскую отдал
И славу Севастополя предал.
Политый кровью, русскою, причал,
Скорбя мучительно, рыдал.
А черноморский голубой прибой
Ласкал волненье голубой волной.
Когда-то здесь жестокий бой
Потребовал расстаться с головой.
Я не увижу больше рваных губ.
И пьяных глаз я больше не увижу.
Душа его ушла, а сердца стук
Сканировать нельзя, поэтому я крыжу.

Вечернее платье надела
И все позабыла совсем,
Отдаться танцу хотела,
Себя, предлагая всем.
А музыка требует строго
Держать себя в сильных руках.
И, кажется, вечность до гроба,
А радость в диких кустах.
И, кажется, надо немного
До счастья еще подождать.
И кончится горя дорога:
Не нужен к нему возврат.
А музыка круче и круче,
И кружится голова.
И белые, черные тучи
Уйдут от тебя навсегда.
И чистое синее небо,
И яркое солнце в глаза,
И страсти соленое кредо
Охватит навечно тебя.
Вечернее платье сидело
На острых плечах хорошо.
От счастья лицо посветлело:
Танцуется, вроде, легко.