AlmaZa - Изнасилование

Алекс звонил мне пару раз на следующий день, но я не подняла. Потом он позвонил мне несколько раз через день. А потом, когда я сбилась со счету от его непринятых звонков, он заявился ко мне в магазинчик, когда я снимала кассу. В этом плане я была предсказуема, и меня легко было найти именно здесь, именно в этот час.

– Что случилось? – без прелюдий хлопнул он цветами по прилавку перед моим носом. Мой продавец округлил глаза и ретировался в подсобку, не желая вмешиваться. Я стояла боком к Алексу.

– Ничего, – безэмоционально произнесла я.

– Ничего?! – парень фыркнул, встав фертом. – Ты мне не поднимаешь и не перезваниваешь просто из-за «ничего»?

Он злился. Его самолюбие было ущемлено. Тем сильнее, что он не понимал причин происходящего.

– Это, я так полагаю, мне? – ткнула я на букет, подаренный совсем не эстетично.

– Да! – громко воскликнул Алекс и, утихомириваясь, продолжил. – Ты не ответила!

– Мне нечего сказать, – пожала я плечами. – А за цветы спасибо.

– Ты опять сошлась со своим бывшим? – ревниво поджал он губы, застучав ногой по полу. Если бы он знал, что я вообще не сходилась ни с кем с той роковой ночи! Да, у меня было девять мужчин. Но однажды, и фактически разом. Но его вариант подходил для прикрытия лучше.

– Я запуталась, – вяло начала я включаться в прежнюю игру, желая потихоньку вывести из неё Алекса, чтобы он отстал.

– В чем? Почему? – Как же мужчин злило, когда они не понимали, что творится. И тем ярость бушевала горячее, если замешан был какой-никакой, а соперник. – Я думал, мы решили вопрос о том, что у нас начинаются отношения и тебе стоит переехать от него!

– Обстоятельства складываются иначе, – покачала я головой. – Пожалуйста, постарайся меня понять.

– Как мне это сделать, если ты толком не говоришь, что случилось?! – Алекс разве что на стену не лез. Наверное, в этот момент он думал ту самую любимую сильным полом мысль «да чего же хотят женщины?».

– И не могу сказать. Мне просто нужно время. – Я повернулась спиной к прилавку, отложив ручку и накладные, чтобы серьёзным и грозным взглядом приструнить молодого человека, заставить сдаться и уйти. Но он, хоть и был младше меня, не привык проигрывать и весь его внешний вид говорил о том, что он не отступит. Разумеется, богатому сыночку всегда должны доставаться все игрушки, которые он пожелал.

– Время? – Он подступил ко мне впритык. – Сколько ты хочешь? День, неделю, месяц?

С неприязнью, я увидела, как его руки легли по бокам от меня, и он навис надо мной. Я сглотнула слюну, не предвкушая ничего приятного.

– Не знаю, – по-прежнему гнула я свою линию.

– Ты хоть что-нибудь точно мне скажешь? – Алекс прижал меня к прилавку всем телом. Меня бросило в жар, и я уперлась в его грудь. – Кто он? Моложе, старше? Красивее, богаче?

Я молчала, отворачивая лицо от его щекочущего дыхания, скользнувшего мне в ухо.

– Что он может тебе дать, а? – Парень провел ладонью по моему бедру. – Хочешь, я засыплю тебя мехами, драгоценностями, цветами? Поехали, отдохнем где-нибудь? Или купить тебе новую машину?

– Купи себе проститутку! – отпихнула его я и отошла к стене. Он отлетел и, остановившись и обернувшись ко мне, повысил тон.

– Ты думаешь, я так к тебе отношусь, да?! – Я хотела крикнуть ему в лицо «ты уже ко мне так отнесся!». Перед глазами, на которых навернулись слезы, появился он, голый, заставляющий делать ему минет при ещё куче его товарищей. – Что с тобой? Я ведь, правда, честное слово, хочу быть с тобой, хочу тебя, хочу проводить с тобой время. Что я сделал не так?!

О-о, если бы ты знал! Такое не исправить уже никогда. Разве что твоей же, дорогой мой, кровью.

– Нам лучше никогда больше не видеться, – отчеканила я и повернулась к нему спиной.

Послушав некоторое время его штормовое дыхание, я услышала, как над дверью звякнул колокольчик, и она закрылась, не хлопнув лишь благодаря работе пружины. Кажется, это всё. Покончено с мечтами о мести, с Алексом и с прошлым. Я надеялась, что в этот раз, навсегда. Пожалуйста, пусть оно ушло безвозвратно!

Днем позже я обнаружила, что у меня закончилась рисовая мука, в тот самый момент, когда я хотела приготовить традиционные пирожки, которым научила меня корейская подруга. Она как раз пришла ко мне, и мы болтали на кухне, наблюдая за тем, как балуется на своем детском стульчике Ясон – именно так звали моего малыша. Я назвала его в честь древнегреческого героя, чьё имя означало «целитель», потому что считала, что именно его рождение восстановило меня и вылечило от жути и мрака, из которых я не надеялась выбраться когда-либо.

– Ну вот, давненько же я не пекла ничего, стыд мне и позор. – Я сняла фартук и повесила его на крючок. – Приглядишь тут за всем? За углом продуктовый, я мигом. Туда и обратно!

Подруга кивнула, я послала воздушный поцелуй сыну и помахала ему рукой. Надвинув кроссовки, я открыла дверь и сбежала по лестнице. Разглядывая недавно покрашенные стены подъезда, я автоматически притормозила у почтовых ящиков, сунувшись в свой, нет ли счетов или чего ещё. Там было пусто, и я вынырнула из полутемок искусственного света на дневной, солнечный. Последняя треть июня наградила жителей города жарой, обычной влажностью, безоблачностью и полным безветрием. Иногда было не продохнуть, но сегодня было более-менее терпимо.

Не успев отойти и пары шагов от подъезда, я вскрикнула, силясь провалиться на месте. Передо мной стоял Джейсон. Я попятилась спиной.

– Лучше стой, где стоишь, – тихо выговорил он, но я не послушалась и рванула в подъезд, обратно, где была настигнута им, поймана и прижата к стене. Я попыталась заорать, но он снова зажал мне рот ладонью. Меня била дрожь. Я зыркала по сторонам, в ожидании спасительного появления хоть кого-нибудь, но знала, что наш четырехэтажный дом не слишком проходной и тут редко кто в будний день, в обед, просто так пройдет мимо. – Я так понимаю, что ты не будешь вести себя покорно, поэтому мне лучше не отпускать тебя, пока ты не выслушаешь, я прав?

Я не думала, что стоит пытаться с ним говорить хотя бы знаками, поэтому даже не кивнула, а просто ждала, что он будет делать и говорить дальше. У меня создавалось впечатление, что мне сейчас всадят нож под ребра, убьют, уничтожат. Или будут пытать, порежут на куски и меня найдут по частям где-нибудь на дне реки Хан.

– Я же просил тебя мне позвонить, почему ты этого не сделала? – Я не реагировала. – Позлить меня хотела? Опрометчиво и неразумно.

Привыкая к его присутствию, отходя от шока и вникая, что меня ещё не разделывают мясницкими инструментами, я подняла руки и взялась за его, намекая, что мне уже можно открыть рот. Хотя я не верила самой себе и появись у меня возможность звать на помощь, конечно, я буду кричать.