Андрей Малышев - Раса Господ

Потому как отец Петра, новоиспечённый граф Маммон Самуилович Духалов, был богат до неприличия, совсем как Крез.

Юность Петра проистекала в полнейшей барственной неге и блаженстве.

Даже учился Петруша, что называется, на дому. Лучшие преподаватели обучали его, подготавливая юного барчука к поступлению в Кембридж или Оксфорд. Ну не в российских же университетах проходить дальнейшую учебу отпрыску такого знатного семейства!

Был у него даже учитель по фехтованию и конной езде, который не хуже королевского мушкетера обучил его владению шпагой и тонкостям обращения с лошадьми из барской конюшни. А что до шпаг – много их было, самых разных, и красовались они на стенах их оружейного зала. Поэтому уверенно смотрел на свою будущую жизнь наш барчук, зная, что все у него будет хорошо и отлично.

А из увлечений у него были приключенческие романы и рыцарские саги о сражениях за сердца прекрасных дам.

Впрочем, была и у него тайна, с которой он бы не поделился ни с отцом, ни даже с добрым и кротким по нраву дядей Иннокентием.

Жила в их дворцовой пристройке гувернантка Степанида с двумя дочками, одна другой краше!

Младшей – тринадцатилетней Марусей, и старшей – пятнадцатилетней приемной дочерью красавицей Настей.

Вот и сох от неразделенной любви по Настене юный барин.

Такая красота пропадает!

Но словно не замечала Петрушиной любви юная красавица!

Как и ее младшая сестра, помогая матери по внутридворцовым работам, она всякий раз, сталкиваясь с Петром, смотрела на него как на пустое место и, не заговаривая с ним, проходила мимо.

Ох, юная гордячка!

И это она так с ним – будущим владельцем и наследником несметных богатств своего отца!

– Но ничего, ничего, – бессонными ночами плача в подушку, размышлял наш барчук – отольются ей мои слезки!

Вот такая вот жизнь у нашего юного героя – разная.

– …тридцать девятый, тридцать девятый, на связь! – словно очнувшись от сна, грозно протрещала радиостанция, установленная на полицейском УАЗ «Хантер», – Паша, ответь!

Молодой полицейский привычным жестом взял в руки манипулятор рации.

– Да, на приеме тридцать девятый! – коротко ответил молодой сержант. – Слушаю вас!

На какое-то мгновение в радиоэфире наступила тишина, после чего коротко покряхтев, так, по-стариковски, рация ожила голосом дежурного отдела полиции.

– Павел! – молодой сержант узнал голос лейтенанта Лысухина. – У вас на Архангельской, тридцать семь опять Бедовкин дебоширит! Там целый букет – от краж и побоев до хулиганки! Опергруппу туда я уже отправил. Сьезди туда, подстрахуй, ты, чай, всегда вооружен, а Марь Иванна со следствия из оружия только папку свою с бумагами прихватила, ни ствола у нее, ни хрена нет…

Помоги ей, сам знаешь, каково оно, со следачками работать.

– Вызов принял! – молодцевато доложил сержант. – Не беспокойся, лейтенант, помогу им, даже не сомневайся.

Рация замолчала.

Сержант посмотрел на сиденье, на котором грозно поблескивал десантный автомат Калашникова, такой же, какой у него был во время прохождения службы в ВДВ, и улыбнулся. – Не боись, лейтенант, обслужу твой вызов, все будет ладушки-оладушки!

Молодой девятнадцатилетний сержант патрульно-постовой службы Павел Светлов задумчиво потрогал кобуру своего верного пистолета Макарова. – Да, год службы в спецназе воздушно-десантных войск не прошел даром для него.

Есть что вспомнить – и оружием он владел любым, от огнестрельного до спортивной рапиры, ибо как говаривал их командир гвардии майор Сметанников: десантник должен владеть абсолютно всем, даже шпагой.

А Сметанников был мастак, одно слово – Олимпийский чемпион по фехтованию!

Светлов посмотрел в зеркало заднего вида автомобиля, которое отразило внутри салона его самого – молодого симпатичного парня с непослушными черными волосами, упрямо выбивающимися из-под служебной полицейской пилотки, карие глаза, в которых искрились юность и любовь ко всему окружающему.

Вот такой он молодец-огурец сержант Светлов!

Одно омрачало жизнь парню, что не было у него семьи.

Совсем.

А потому как бросила его маманя после смерти отца и осиротел наш Павел при живой-то матери, и вот поэтому с малолетства и мыкался он по детским домам и интернатам.

Но это было. Было и прошло.

А сейчас – работа!

Павел привычно щелкнул тумблером СГУ – сигнально-громкоговорящего устройства, и, взвыв сиреной как знаком очередной беды, пришедшей к людям, и вспыхнув всеми проблесковыми маячками, полицейский УАЗ на всей скорости буквально полетел к месту вызова.

Туда, где его ждали люди, и где могло произойти нечто страшное и ужасное.

Подъехав к месту вызова, Павел увидел у большого двухэтажного деревянного многоквартирного дома кучу народа и несколько специальных машин – их оперативный УАЗ дежурной части райотдела, несколько машин пожарной и газовой служб, да стоящую поодаль автомашину «Скорой Помощи».

Умело закинув автомат за спину, Светлов подошел к дородной и полной «Марь Иванне», как ее уважительно звали в райотделе – следачке Ивакиной, которая стояла у дежурного авто.

Коротко козырнул майорше: – Что у вас, Марь Иванна?

Майор Ивакина, коротко кивнув на его приветствие, пытливо посмотрела на него.

– Как всегда, – тяжело вздохнула Ивакина, – этот паразит Бедовкин пережрал как обычно и творит беспредел. Мало того, что кучу статей уже на себя навесил, так сейчас забаррикадировался у себя в квартире на первом этаже, сожительницу с малым дитем взял в заложники.

Бегает, орет как оглашенный с двумя топорами в руках, что убьет их всех, газ откроет и взорвет весь дом!

Следователь посмотрела на Светлова и смахнула со своего лица назойливую муху.

Сержант молча посмотрел на нее и понимающе кивнул.

– Вот такие вот дела, Паша, – горестно покачала головой майорша, – областной спецназ я уже вызвала, но пока едет он, этот паразит весь дом взорвет, да и заложников убьет, это точно…

Эвакуация-то домовая была частичной… не все люди вышли из свои квартир.

– Что же делать, Марь Иванна? – уважительно спросил сержант, внимательно посмотрел на следователя. – Спецназ и вправду может опоздать.

– Вот, что, – словно набравшись духа, сказала майор Ивакина, морщась и темнея лицом прямо на глазах, – застрели ты его, Паша, прямо через окно… Возьми и застрели… Вон, у тебя и автомат за спиной топорщится. Как старшая оперативной группы беру на себя грех, живым его все равно не взять, даже спецназу.

– Посмотрим, – сочувственно глянул на вмиг постаревшую от своего решения следачку и заторопился к бойцам противопожарной и газовой служб.

Вкратце объяснив ребятам, что надо шумнуть в окнах квартиры Бедовкина, выходящих на противоположную сторону дома, наш сержант незаметно подошел к окну квартиры лиходея, готовясь к отчаянному десантному прыжку.