Виталий Новиков - Графоман. роман

– Вам чего? – спросил он Ивана.

Иван был в модной рубашке с коротким рукавом и голубых джинсах. Глаза закрывали солнцезащитные очки. Он достал и показал удостоверение из кармана джинсов.

Охранник нажал кнопку на своём столе, и вертушка позволила пройти Ивану.

– Вы по какому вопросу? – уже вежливо поинтересовался охранник.

– Мне бы в архив, – сказал Иван.

– Это седьмой этаж.

На седьмом этаже было много кабинетов. Жизнь здесь текла медленно, без напряжения и суеты, как в любой государственной богадельне. Проходя мимо кабинетов, Иван то и дело слышал позвякивание чайных ложек о керамические кружки и женские речь и смех. Иван остановился у двери с табличкой гласившей: «Зам. начальника архива Татьяна Николаевна Городницкая». Иван постучал в дверь.

– Да, – ответил бодрый женский голос. – Заходите.

Иван вошёл в кабинет. За красивым письменным столом сидела женщина в розовом костюме и белой блузке. Она была очень похожа на одну из солисток группы «Мираж» Светлану Разину. Татьяне Николаевне Городницкой было сорок три года.

– Вы по какому вопросу, молодой человек? – Городницкая положила на стол дорогую авторучку. Перед ней лежал какой-то документ, который видимо она изучала.

– Не такой уж я молодой, мне уже сорок лет. Позвольте я присяду. Я из полиции. Капитан Голицын. – Иван достал и показал удостоверение.

Гордницкая замахала ладонью, как веером. Кажется, ещё немного и ей будет плохо.

«Видимо у этой Городницкой не совсем чистая биография. Надо это взять на заметку, и, если что воспользоваться этим обстоятельством», – подумал Иван.

Он сел на стул напротив чиновницы.

– Что-то случилось? – Городницкая побелела в миг. – Меня в чём-то обвиняют?

– Мне нужна ваша помощь. – Иван был очень хладнокровен. – Мне нужно найти одного учителя. Он работает либо в Подмосковье, либо в Центральной России.

– Фу-ух. – Городницкая перевела дух. – Учителя? Всё, что в моих силах, я готова предпринять, чтобы помочь вам.

– Вот и замечательно. Его зовут Роман Сорокин. Возможно, в шестом или седьмом году он умер, поэтому мне нужны данные за шестой или пятый год.

– Увы, такой перечень данных по всем учителям у нас только намечается создать. Такие базы данных, кажется, есть по Москве и Питеру, ещё может быть в Ростове-на-Дону.

– Чем же вы тут занимаетесь?

– У нас много работы.

Иван задумался, после чего предложил:

– Давайте, сделаем так. Ведь в каждом районе есть свои отделения минобразования. Вы свяжетесь с ними, а они в свою очередь свяжутся со всеми школами района. Пускай начальства школ ответят, работал ли у них такой человек по имени, фамилии Роман Сорокин или нет; или работает. Если работал или работает, то мне нужны его данные: адрес, телефоны, дата рождения, как можно больше информации. Вы запишите, пожалуйста, то, что нужно узнать.

Городницкая, как прилежная ученица, сделала запись в красивом ежедневнике.

– Это очень важно, – заметил Иван. – Не для меня лично; но для всего государства нашего.

– Этот Роман Сорокин что-то натворил? – спросила чиновница.

– Не только натворил, но ещё может натворить, если его не остановить. Давайте, я запишу вам свои телефоны. Звоните в любое время, и я прилечу сразу же к вам. И самое главное, вы потрясающе выглядите, Татьяна Николаевна.

Иннокентий трудился в своём кабинете. На его столе лежали несколько папок разных цветов с рукописями. Он изучал рукопись в белой папке, делая красной ручкой пометки в тексте. Около двери работал другой редактор. Иван сидел напротив Иннокентия с кружкой чая в руке.

– Очередное дарование? – спросил Иван.

– Так себе. Серость. Сейчас страницу закончу, – сказал Иннокентий.

Иннокентий закрыл папку и отложил в сторону.

– Ну, что у тебя нового? – спросил он.

– Работаю. Был в министерстве образования.

– Причём тут министерство образования?

– Этот Роман Сорокин, как я думаю, был учителем, и скорее всего русского языка и литературы.

– Логично.

– Как думаешь, много может быть учителей Романов Сорокиных в России?

– Не знаю.

– Я думаю немного. Во-первых; большинство учителей – это женщины. Во-вторых; Сорокин – это не очень распространённая фамилия.

– Ты уникум, Иван.

– Я стараюсь.

– А, если он не учитель?

– Тогда всё очень трудно. Но будем думать, искать новые версии.

Был конец июля. Городницкая позвонила Ивану на сотовый телефон и сообщила, что у неё есть кое-какая информация по Роману Сорокину. Иван был на службе. Он немедленно отложил текущие дела и выехал в министерство образования.

Иван вошёл в кабинет Городницкой с пакетом, в котором были коньяк и коробка конфет.

– Это вам. – Иван поставил пакет на стол чиновницы.

– Ну, что вы, что вы, Иван Сергеевич. – Городницкая поставила пакет на паркет рядом со своим креслом.

Иван сел на стул напротив Городницкой. Городницкая достала из ящика стола файл с бумагами и положила на стол.

– Это вся информация.

Иван взял файл и извлёк бумаги.

– Я так и думал, – сказал он.

Вся информация поместилась на двух листах. Всего было обнаружено тринадцать Романов Сорокиных учителей. В Подмосковье работало четыре. По одному трудились в Калужской, Воронежской, Новгородской, Ленинградской, Тульской, Кировской, Смоленской, Брянской, Псковской областях, в Мордовии и Татарстане.

Восемь из тринадцати работали в настоящее время. Иван связался с ними по телефону. Все восемь не были писателями. Один писал стихи и немного рассказы; но исключительно в стол. Этого следовало ожидать. Нужный Роман Сорокин среди тех пятерых, которые теперь не работают в школах. Иван был уверен в этом.

На жёлтой, покрытой лаком двери начальника Ивана Голицына, висела табличка с надписью: «полковник Виктор Николаевич Писарев». Иван постучал в дверь.

– Открыто! – послышался бас Писарева из-за двери.

Иван вошёл в кабинет.

– Присаживайся, Иван. – Писарев что-то писал на листе бумаги.

Это был высокий и крупный мужчина с тонкими чертами лица. Большую часть его головы покрывала розовая лысина. Краснота лица выдавала склонность к злоупотреблению спиртными напитками.

Иван сел на стул недалеко от стола начальника.

Писарев убрал лист бумаги с ручкой в сторону и сказал:

– Что же ты делаешь, Иван? Ты постоянно отлыниваешь от текущих дел, занимаясь какими-то своими непонятными делишками; а всю работу делает кто? Поганкин и Ветров, как обычно? Я понимаю, ты можешь сказать, что дедовщину в полиции, как и в армии никто не отменял, но всему есть предел.

– Я стараюсь всё успевать, но у меня не всегда получается, – оправдывался Иван.

– Если не получается, то придётся тебе сосредоточиться всецело на своей работе, которую ты обязан выполнять; а свои дела отложить до лучших времён. Я не могу бесконечно прикрывать тебя.