Виталий Новиков - Громкое дело. Роман

© Виталий Новиков, 2016

ISBN 978-5-4474-9188-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Колония общего режима во Владимирской области. Январь. За окнами барака идёт снег.

В помещении барака проживает двадцать пять человек. Помещение представляет собой зал, заставленный двухъярусными кроватями в два ряда. Стены покрашены в бледно-голубой цвет. На потолке вместо плафонов две лампочки: у входа и в центре. По допотопному радиоприёмнику передают местные новости.

За окном только начинает темнеть.

Зэки заняты своими делами: кто читает газету, кто-то общается, сбившись в группу, кто-то расхаживает по проходу между рядами кроватей. На табуретке около тумбочки сидит зэк Юрий Юсупов. Он москвич, ему сорок лет. Он пишет письмо жене, положив тетрадный лист перед собой на тумбочку. У Юсупова интеллигентное лицо: он окончил институт и успел поработать инженером, пока не наступило новое время; в девяностые годы он открыл своё дело. Несмотря на фамилию в облике Юсупова было мало азиатского: в нём было намешано много кровей. Москва есть Москва, здесь всегда мало смотрели на национальность. Столица испокон веков влекла к себе людей энергичных, активных представителей разных народов, которые и создали особый тип людей в России – москвичей.

Дверь барака открылась, и солдат зычным голом позвал:

– Юсупов на выход!

Юрий выдвинул ящик тумбочки, быстро спихнул в него письмо и шариковую ручку, после чего пошёл к выходу.

Конвойный – молодой солдат в полушубке с «Калашниковым» на плече вёл Юсупова через площадь к зданию администрации колонии.

– Юсупов, у тебя есть курить? – спросил конвойный.

– Я не курю.

Подошли к двухэтажному зданию из белого силикатного кирпича – администрации колонии.

Конвойный провёл Юсупова в кабинет на первом этаже с номером 5 на серой старой двери.

– Вот, привёл, товарищ капитан, – отрапортовал конвойный.

В небольшом кабинете сидел за письменным столом в военной форме с погонами капитана мужчина тридцати трёх лет, белобрысый с красноватым лицом. Так выглядел капитан Пастухов – оперативный сотрудник колонии.

– Подожди за дверью, – приказал конвойному капитан.

Тот быстро исполнил приказ.

– Садись, – лениво приказал Юсупову капитан.

Юсупов сел на старый, видавший виды стул, напротив капитана.

Капитан вышел из-за стола, подошёл к окну. Он с минуту смотрел в окно, потом взял стакан с чаем с подоконника и громко отхлебнул из него два раза. После этого капитан обернулся к Юсупову.

– Ну что, Юсупов, похоже дело твоё наконец-то может сдвинуться с мёртвой точки, – сказал он. – Похоже…

– Спасибо, Михаил Васильевич.

– Пока не за что.

– Что-то стало известно?

– Пожалуй, нет.

Капитан снова сел за стол.

– Твоим делом заинтересовались в ФСБ, – сказал Пастухов.

– Правильно, мой брат должен был обратиться к ним за помощью.

Пастухов иронично улыбнулся. Юсупов заметил в этой улыбки знак скепсиса.

– Юсупов, знаешь, сколько людей, попадающих сюда, обращаются в разные инстанции за помощью в надежде на то, что их отсюда вытащат? И в ФСБ обращаются, и в Генеральную прокуратуру, и в центральный аппарат МВД, даже президенту письма пишут…

– Значит, это всё не поможет?

– Не знаю.

Юсупов опустил голову.

– Я скажу тебе кое-что; это конфиденциальная информация. Не ты один жалуешься на то, что пострадал от ментов-беспредельщиков. Ещё несколько зэков дали информацию оперативным сотрудникам колоний, где отбывают наказанию о том, что им подкинули наркотики и оружие милиционеры. Причем, как и в твоём случае это были сотрудники МУРа; и были названы те же имена и фамилии, о которых ты рассказывал мне. Ты не одинок в своём горе, Юсупов.

– Так почему же с ними никак не разберутся? С этими подонками?!

Пастухов улыбнулся и пожал плечами.

– Я тебе сразу поверил, Юсупов. У меня есть опыт. Я могу отличить криминальную личность от обычного человека; но ты пойми, я не могу так просто тебя выпустить отсюда из личной симпатии. Я всего лишь винтик в большом неповоротливом механизме государства. Не я это решаю. Что мог, я сделал. Кстати подарки, которые привозила твоя жена мне, я не взял, и ты не думай, что я имею какие-то корыстные интересы…

– Неужели всё так прогнило в нашем государстве?

– Дело не только в государстве, Юсупов.

– А в чём же ещё?

– В людях. Откуда берутся все эти воры, бандиты, насильники, маньяки, извращенцы? Они живут среди нас, рядом с нами, и к сожалению их много.

– Не все такими рождаются… Кого-то таким делает жизнь, общество, да то же государство…

– Ладно, я тебя собственно для чего сюда позвал. Вот тебе бумага, напиши всё, что ты мне рассказывал о твоём деле, об этих милиционерах-беспредельщиках; пиши подробно, чем будет больше деталей, тем лучше.

Конвойный проводил Юсупова обратно в барак. На улице уже стемнело.

В бараке зэки смотрели старый цветной телевизор. Картинка была с помехами. Передавали новости. Владимир Путин выступал на какой-то конференции.

Юсупов снял телогрейку и повесил её в общем гардеробе на гвоздь; потом пошёл в туалет. Рядом с дверью, ведущей в туалет, висел большой плакат с кандидатами в президенты. Скоро должны были состояться выборы президента страны. Шёл 2000 год.

Юсупов остановился у плаката и начал его изучать.

Главное управление собственной безопасности МВД России.

В маленьком кабинете на двух человек лейтенант Василий Болотников изучал дело трёх милиционеров служивших в юго-западном округе Москвы, упрятавших за решётку сына бизнесмена Шестакова, подбросив ему наркотики.

Василий одет был просто: голубая рубашка и джинсы. Ему было двадцать два года. У него было обычное русское лицо с простоватыми мягкими чертами лица. Он был склонен к полноте. Совсем недавно он окончил институт и устроился на службу. Ему пока не доверяли вести серьёзные дела, и он чаще всего был на подмоге у старших. Его начальником был майор Олег Краснов. Он дал ему дело милиционеров с юго-запада, для того чтобы Василий мог лучше ознакомится, как нужно вести дело и допрашивать подозреваемых. Второй стол в кабинете был свободен всё короткое время службы Василия; в управлении была большая нехватка людей.

Три фотографии осуждённых милиционеров. Наглые, циничные физиономии, про таких в народе говорят: ничего святого. Василий всматривался в лица преступников на фото в деле. Профессор Ломброзо наверно был прав – есть у преступников какие-то особенности, выделяющие их среди других людей. Правда, Ломброзо искал какие-то физиологические особенности. Василий подумал, что профессор несколько не там искал; глаза – вот зеркало души, вот отгадка; пустой, холодный взгляд. Пустота, пугающая, скрывающая тьму желаний и помыслов.