Дмитрий Красавин - Ставка на бабочку. Из Эстонии с приветом

Сегодня в эстонском эпосе мы читаем уже не о Колевых, а о Калевых подвигах, не о Колевом бое, а о Калевипоэг 27 27 Калевипоэг – в эстонской мифологии богатырь-великан, сын богатыря Калева. . Да и самого Ваню-умного теперь больше знают под именем Ванемуйне 28 28 Ванемуйне – легендарный песнопевец, вещавший легенды и предания под звуки каннели, персонаж эпоса «Калевипоэг» .

И поделом.

Спустя рукава родному языку не учат.

В те стародавние времена, когда Коля с Ваней еще только начинали строить Колывань, к ним на холм часто забиралась грузинская царица Тамара (Тома, как ее по-свойски называли наши ребята из Саратова) и пела песни.

Голос Томы разносился далеко окрест, привлекая великое множество слушателей со всех концов Эстонии.

Популярность певицы была чрезвычайно велика.

Неудивительно, что после ее отъезда в Грузию холм стал называться «Место, где Тома пела» – Тоомпеа в сокращенном варианте.

Впоследствии это название перешло и к построенному на холме замку 29 29 Согласно эстонскому эпосу, холм Тоомпеа – это гигантское надгробие на могиле легендарного великана Калева. Замок был построен на отвесном склоне холма в XIII—XIV веках. Сегодня в нем располагается парламент Эстонской Республики – Рийгикогу. .

Достаточно много наименований улиц и исторических мест Таллина связано с историей взаимоотношений Петьки (горожане произносили – Паткуль) и княжны Ольги (горожане называли ее без титулов – Оля).

Однажды Петька пришел в гости к княжне сыграть партию в вист 30 30 Ученые до сих пор ведут споры о том, в честь кого названа церковь Олевисте, установленная на том месте, где играла Оля в вист: самой княжны или ее поклонника? Подлинное имя поклонника за давностью лет забыто (ходят слухи, что им был Петька, но слухи к делу не пришьешь). Время сохранило лишь то, что он был Олин поклонник – Олев, как его окрестили соотносительно с объектом поклонения. Мне кажется, этот спор не носит принципиального характера: и княжна, и ее поклонник – оба были людьми святыми и богобоязненными. . Только Оля раздала карты, как ветер донес до ушей картежников звуки голоса поющей на холме Тамары. Завороженный пением, как мотылек пламенем костра, Петька бросил игру и побежал на царственный голос.

Княгиня, конечно же, в припадке ревности пустила вдогонку за беглецом свору борзых.

Петька бежал по широкой улице. Борзые кусали его за пятки. Их громкий лай будил жителей города.

– Ну нет! – кричал Петька. – Меня так просто не возьмешь! Ну не!

Спасся он тем, что свернул с широкой улицы направо и прыгнул на заранее построенный им трап, ведущий от подножья холма к его вершине.

Трап, по которому Петька карабкался на холм, назвали Паткули трап, переиначив при этом имя строителя на эстонский манер.

Наименование улицы, свернув на которую он кричал: «Ну нет!», сегодня звучит тоже несколько искаженно – Нунне.

И только русское слово «лай», перейдя в наименование самой широкой улицы Таллина, сохранило свое первоначальное звучание. Более того, с тех далеких времен слово «лай» на эстонском языке стало соответствовать понятию «широкий» в общем его значении, а не только применительно к ширине конкретной улицы, по которой за Петькой гнались борзые.

Поселившиеся на холме и у его подножья потомки саратовцев были людьми не только веселыми, но и трудолюбивыми.

Чтобы полюбоваться на их труд (а посмотреть, как работает другой, каждому приятно), из-за моря прибывали толпы финнов.

Еще задолго до того, как Колывань начинала просматриваться сквозь окуляры сложенных в баранки пальцев заморских гостей, до их ушей доносились веселые крики строителей: «Вира! Вира помалу! Вира!»

Вот финны, никаких других слов, кроме «вира», на южном берегу Балтики не слышавшие, и стали называть строителей Колывани народом Виру.

Уж сколько веков минуло с той поры. Для всего цивилизованного мира потомки саратовцев стали эстами, а для финнов так и остались народом Виру, вируласцами.

Тот холм, на котором Тома пела, был без ног, что очень огорчало добросердечных колыванцев.

Посоветовавшись с Ваней-умным, они наняли две бригады феодального труда – бригаду левой ноги и бригаду правой ноги, поручив им пристроить к холму ноги.

В каждой из бригад был свой бригадир, свой архитектор, свои асы ногостроения.

Помолившись, они тайно одна от другой, начиная с пяток, принялись за работу и в районе промежности, естественно, встретились.

И тут обнаружилось, что левая нога на 50 метров короче правой!

Бригадиры принялись ругаться, обвинять друг друга в некомпетентности, потом прогулялись вместе по обеим ногам, выпили по стакану глинтвейна, обнялись, расцеловались и разошлись: хоть ноги и разные, но такие прекрасные!

Кто не верит, может убедиться сам, прогулявшись с друзьями или в одиночку по улицам Пикк-Ялг 31 31 Улица в Старом городе, ведет от площади Лосс к башне Пикк-Ялг, за которой переходит в улицу Пикк. Связывает верхнюю, рыцарско-дворянскую часть города с нижней, купеческо-бюргерской. («Длинная Нога») и Люхике-Ялг 32 32 Пешеходная улица в Старом городе, соединяющая улицы Ратаскаэву, Нигулисте и Рюйтли c Пикк-Ялг, а также выходит в Сад датского короля на Вышгороде. («Короткая Нога»).

Летом 1404 года в Таллине велись работы по строительству новой Ратуши.

В те времена был еще жив сын царицы Тамары – Тома-сын, как его звали современники.

Он был довольно стар, но всегда, как и во времена молодости, носил на поясе меч, а на голове широкополую шляпу типа сомбреро, правда, не соломенную, а жестяную и с приплюснутым верхом (что-то наподобие Мамбринова шлема дон Кихота). Так, что если смотреть сверху, то кроме круглой жестянки ничего и не увидишь.

Последнее обстоятельство помогло ему стать героем.

Когда строительство Ратуши подходило к концу, сверху на здание сел двуглавый дракон.

Только он открыл свою пасть, чтобы извергнуть пламя и сделать из строителей жаркое, как подкравшийся под прикрытием шляпы Тома-сын плеснул ему в глотку ведро цемента.

Дракон в поисках обидчика завертел во все стороны запасной головой, но ничего, кроме жестянки, поблизости не увидел. Открыл вторую пасть, а Тома-сын из-под шляпы высунулся и с ходу ее вторым ведром цемента заткнул.

Строители обрадовались. Тело дракона замуровали между сводами бюргерского зала. Посовещались немного и тут же старому Тома-сыну памятник построили: отлитый из металла Тома-сын в своем плоском сомбреро и с мечом (сегодня его называют Старым Тоомасом) на высо-о-оком постаменте (сегодня постамент называют башней Ратуши).