Наталья Борисова - Куда уходит нежность? Записки Насти Январевой

Вероника щелкала кнопками, перекручивая кассету в поисках мелодии, наполнявшей душу неизбывной тоской. Так и ехали: устремив в потолок недвижимый взор и проглатывая подступающий к горлу ком.

Шеберта еще спала, не ведая об очередном знаменательном приезде, когда в сопровождении музыкального грохота мы спрыгнули на железнодорожную насыпь. Потревоженные отдаленным шумом, дворовые псы приготовились дружным лаем огласить деревенские окрестности. Около домов, выстроившихся вдоль дороги, Вероника убавила громкость.

Дома все по-старому: грязно, холодно и сыро. После направленного на уборку трудового порыва – уютно, чисто и тепло. Купив бутылку вина, мы с Вероникой идем в лес. Огородами, через заборы, с оглушающей музыкой.

Мы восхищаемся милыми сердцу березами, вспоминаем босоногое детство и первые влюбленности, все, что случалось с нами в Шеберте. Наши души, переполненные высокой поэзией, возносятся в заоблачные дали…

Одной бутылки показалось мало, и мы отправились за второй. Деревенские пацаны, привлеченные веселой музыкой, шумной гурьбой бежали следом.

Когда вернулись в лес, в природе поднялся неспокойный ветер, безжалостно склоняя вниз верхушки деревьев.

От первого глотка муската по коже побежали мурашки, противная жидкость не лезла в горло. Содрогаясь всем телом, мы выпили до конца содержимое бутылки.

Мы лежали на сухой траве, не имея сил двигаться, и смотрели, как по бледному, линялому небу плыли лохмотья застиранных облаков.

Мы глядели в небо и думали о своем предназначении, как раненный под Аустерлицем князь Болконский. Мы не пытались сдерживать слезы. Детство закончилось. Совсем скоро Вероника уедет в Магадан, далеко от всего этого, до боли родного, обустроится и заберет с собой мать. Вместе с сестрой я навсегда прощалась с Шебертой.

Пришла пора возвращаться. Дорога к дому оказалась полной непреодолимых препятствий. Перелезая через забор, Вероника падала, вставала и снова упорно пыталась покорить возникшую на пути преграду. Трудно было представить в ней будущего блестящего специалиста, который скажет свое веское слово в логопедии.

Дома я сразу бухнулась в постель, а сестра моя, «наперсница разврата», искала чего бы поесть и упустила момент, когда с работы пришла мама Валя и догадалась, что с нами что-то не так, и причина нашей «неадекватности» не что иное, как алкогольное опьянение.

Радость на лице матери, вызванная нашим долгожданным приездом, решительно сменилась негодующим отвращением. Быстрые резкие движения рук и гневное нечленораздельное мычание в полной мере выразили ее нетерпимость к отвратительному образу жизни, который мы повели, поддавшись растлевающему влиянию города. Но до этого эпизода еще целая жизнь…

Борис появился в моей жизни в конце первого курса. Обремененная предстоящим экзаменом по латыни, я даже в голове не держала в кого-нибудь влюбляться. Случилось это на острове Юности, именно в тот теплый июньский вечер, когда Вероника познакомилась с Сашей.

С Ангары задувал прохладный ветерок, принося с собой запах речной воды и прибрежных водорослей. Освещенный фонарями танцпол, расположенный в центре острова, был заполнен до отказа. Романтичнее места для молодежных «тусовок» не существовало во всем городе.

В тот вечер я забежала на танцплощадку ненадолго, чтобы развеять голову от сухой латыни, а потом вернуться к наскучившим падежным окончаниям и посвятить всю ночь зубрежке. Ничто не могло свернуть меня с намеченного пути, даже этот замечательный парень, мечта любой девчонки – высокий, плечистый, улыбчивый.

Он неожиданно выступил из толпы танцующей молодежи. Впился в меня изумленными глазами, словно открыл еще одну неведомую звезду, радостно привлек к себе. Он заговорил со мной, и мне показалось, что мы знакомы сто лет, не меньше.

– Смотри, правда она похожа на …? – обратился он к своему приятелю. – Глаза, губы, улыбка. Похожа ведь?

Его выбор пал на меня, потому что я напоминала кого-то, по всей вероятности, очень дорогого его сердцу. Его совсем не волновало то, что я могла иметь другие привычки и свой собственный характер, оказаться девушкой себе на уме и не вписаться в воображаемый образ.

Уже потом, много раз возвращаясь к первым минутам этой встречи, я думала, а не было ли то пресловутое совпадение по внешнему сходству обычным предлогом для быстрого знакомства, которым пользуются ушлые ухажеры? И я, простодушно-доверчивая девчонка, так легко «купилась»!

Но это было потом… А в тот теплый июньский вечер, наполненный речной свежестью и звуками музыки, я повсюду ощущала флюиды мимолетных влюбленностей, излучаемые возбужденными взорами танцующих, и, оставшись без верного сестринского плеча Вероники, наверное, напоминала девушку, которая в томлении «ждала кого-нибудь».

Музыканты на эстраде заиграли медленный танец.

Борис взял меня за руку и повел в самую гущу толпы, где томно топтались тесно сплетенные парочки. В его крепких руках мне захотелось притихнуть и затаиться. И когда смолкали звуки музыки, мы уже не расставались.

Этот парень сразу нашел отклик в моей душе. Есть такие люди, которые изначально кажутся родными, предназначенными тебе, как отец и мать.

Мы покинули танцплощадку, взявшись за руки. Долго бродили по опустевшим улицам. Удивлялись тому необычному ощущению, когда на глазах таинственно засыпал неугомонный в дневной суете большой город: смолкали в отдалении звоночки трамваев, сходило на нет движение транспорта.

В скверике, напротив фонтана, Борис опустился на лавочку и посадил меня на колени. Мы целовались, потеряв счет времени, и раскидистые тополя приглушенно шелестели над нами листвой. Необыкновенная, полная чудесных превращений июньская ночь незаметно перетекала в утро.

– Я буду ждать тебя завтра на той же лавочке у фонтана, – сказал Борис около общежития на Ленина-стрит, где я собиралась ночевать. – Надеюсь, к двум часам ты разберешься со своей латынью?

Охваченная приятной истомой, я растянулась на кровати. Я казалась себе маленькой девочкой, которой протянули руку и повели в таинственный мир любовных страстей.

Утром ночное приключение отошло на задний план, уступив место предэкзаменационной трясучке. Я хваталась за учебники, как утопающий за соломинку, пытаясь заложить в голову побольше знаний.

Измученная от самоистязания, я решительно сложила учебники в сумку ( Омнеа меа мекум порто – все свое ношу с собой) и поехала в институт. В запасе оставалась пара часов, чтобы где-нибудь в пустой аудитории пробежаться по спряжению глаголов, зрительно зафиксировать в памяти сто «крылатых» латинских выражений.