Александр Беляев - Девочка и домовой. Хроники затомиса

Снова она увидела облачко, отделяющееся от куклы, это облачко приняло вид маленького трогательного существа с детским личиком и ласковыми серьезными глазами. Казалось, они смотрят ей в душу и, извиняясь, просят: «Не бросай меня! Я тебя люблю, я пригожусь тебе».

Со слезами на глазах девочка прижала к своей груди жалкого уродца и зашептала:

– Я люблю тебя, Катенька, я никогда тебя не брошу, прости, прости меня за черствость и невнимание.

– Разобралась? – снова подал голос Варфуша. – Теперь ты знаешь, кто твой настоящий друг, а кто только притворяется. У этой старой куклы чистая кроткая душа, и она тебе по-настоящему предана. Эта кукла стала частицей тебя, она незаметно лечит твою семью, дает жилищу покой и уют. Вы даже не знаете, откуда это у вас, за свою недолгую по человеческим меркам жизнь Катюша стала добрым талисманом, несущим удачу.

Когда эта игрушка окончательно рассыплется в прах и от ее грязного тельца не останется даже гнилой нитки, душа ее еще долго будет следовать за тобой и всячески тебе помогать, а потом, когда почувствует, что сделала все, что могла, она переместится в чудесный мир Эрмастиг, напоминающий сказочную страну какого-нибудь самого доброго сказочника – мир для просветления душ самых добрых, самых светлых игрушек. – Варфуша с гордостью смотрел на свою ученицу.

– Скажи, домушка, – спросила девочка, – а я теперь смогу увидеть и почувствовать душу любой игрушки?

– Любой игрушки, любого предмета, что тебя окружают. Ты теперь можешь говорить с деревьями, камнями, реками, морями… Конечно, этот разговор не будет похож на разговор с братом или мамой, но если тебя заинтересует характер или судьба предмета, ты сможешь узнать. – Домовой немного помолчал. – Но остерегайся пользоваться этим даром очень часто или продолжительное время без отдыха. Душа твоя пробудилась, но не окрепла, она пока очень уязвима, а защищаться ты еще не умеешь. Здесь ты под моей защитой, я всегда смогу заблокировать опасность, но когда-то нам придется расстаться, и ты окажешься один на один с враждебными силами. Правда, я надеюсь, за время, которое нам отпущено пробыть вместе, научить тебя необходимым защитам. Мир не только прекрасен и добр – он разный, в нем много злых сил, которые только и ждут человеческих ошибок, чтобы расставить ловушку. И все людские слабости: желания, самодовольство, гордыня, сластолюбие, эгоизм, жестокость и многое другое – будут использованы темными для пленения души и закабаления ее, и они сделают все для того, чтобы человек сам принял решение служить им, поскольку нарушить свободу воли не вправе даже они. Поэтому и методы вначале используются самые, казалось бы, безобидные, и только когда человек самостоятельно согласится стать в их ряды, вот тут они и покажут свою истинную личину.

Варфуша замолчал и задумался.

– Ты знаешь, – проговорил он каким-то странным голосом. – Я ведь не ангел, не даймон, я домовой и по своей природе не должен быть лишен влияния темных сил – я как бы на рубеже между днем и ночью, но с той поры, как мы познакомились, я не могу больше пакостить людям, как раньше. Мне иногда даже начинает казаться, что я не всегда был домовым, но кем – никак не могу припомнить.

– Скажи, Варфуша, – спросила девочка. – В первый день, когда мы познакомились, ты назвал меня «королевной». Ты что, подшутил надо мной? Я же обычная девочка, и имя у меня обычное и родители.

– Когда-то в другой жизни, – ответил Варфуша, серьезно глядя на Аню, – ты была королевой.

– Но ведь мне всего пять лет, и я ничего не помню, никакую другую жизнь.

– Когда-нибудь вспомнишь, ведь ты способная, но, возможно, очень нескоро. Ничего не приходит сразу, душа пробуждается постепенно, и тайники ее открываются один за другим, последовательно. Я ведь тоже никак не могу вспомнить то, что было со мной до того, как я стал домовым, но я точно знаю, что был им не всегда, словно кто-то наложил печать на мою глубинную память. Одно скажу, на тебе метка избранности, иначе твоя душа не смогла бы так быстро пробуждаться, но какая на тебе миссия, могут знать только высшие силы света, моя же задача – раскрыть в тебе то, что начало раскрываться.

Ну, на сегодня хватит, – снова перешел на ворчливый тон домовой. – Тебе пока нельзя использовать новые возможности слишком долго, твоя душа еще не готова, может произойти срыв. Сейчас я тебя до вечера оставлю, мне нужно к своим новым знакомым из нашего дома сходить.

Домовой исчез, как видно, направившись в гости к кому-то из местных домовых, и девочка весь оставшийся день не ощущала его присутствия.

Во второй половине дня вернулись мама с братом, мама сказала, что Аня уже достаточно окрепла и может с завтрашнего дня ходить по квартире и обедать со всеми на кухне.

«Ну вот, – подумала девочка, засыпая. – Я уже почти

выздоровела, неужели теперь Варфуша от меня уйдет?»

– Не бойся, королевна, – раздался в голове у девочки знакомый тоненький голосок. – Я от тебя никуда не уйду, пока кто-нибудь насильно не уведет. У нас с тобой еще много работы впереди.

Аня стояла у окна и смотрела на вечерний город. Деревья уже почти лишились своего золотого покрова, и голые кроны, в которых просматривалась каждая веточка, выглядели на фоне темнеющего неба удивительно контрастно. Казалось, они светились каким-то неземным серебряным свечением, придавая городскому ландшафту видимость очень четкой фотографии. Солнце медленно погружалось в полосу перистых облаков, вытянувшихся вдоль горизонта; настало то удивительное короткое время, которое мистики обычно называют трещиной между мирами, когда даже непосвященный человек начинает ощущать присутствие каких-то потусторонних сил.

И тут девочка – сначала смутно, затем все более отчетливо, стала замечать, что пространство вокруг оголенных деревьев затуманилось белыми подвижными облачками, затем эти облачка начали переливаться всеми цветами радуги, возникло ощущение напряженной жизни в пространстве, окружающем древесные кроны, причем, чем больше темнело небо, тем эти светящиеся облачка становились отчетливее. Вскоре по мере того, как Аня все глубже погружалась в приятное полудремотное состояние, воздух прочертился вибрирующими белыми линиями, которые создавали ощущение светового ливня. Затем линии преобразовались в мириады пульсирующих точек – они находились в постоянном замысловатом движении и прозрачным экраном закрывали всю панораму города.

Аня перевела взгляд на небольшой сегмент уже почти скрывшегося за грядой облаков солнца и почувствовала, что весь мир и все ее существо пронизывается яркими то ли солнечными, то ли какими-то еще лучами, и она словно бы растворяется в этой радостной благодати, в ощущении мира и покоя. Ее тело наполнилось приятным звоном тысячи маленьких серебряных колоколец, она ясно чувствовала, что этот звон, это чувство радости и благодати исходят откуда-то из космоса, вернее, не исходят, но заполняют собой весь окружающий мир, что она существовала всегда, что она оживляет и одухотворяет мертвые формы, и эта благодать есть Любовь, дарованная всем живущим.