Александр Беляев - Девочка и домовой. Хроники затомиса

– Что, что это такое? – в ужасе вскричал мальчик. – Что ты со мной делаешь?

– Это замок Вечности, – спокойно ответила девочка. – В нем отражено наше прошлое, настоящее и будущее одновременно, здесь не существует цепи последовательности – посмотри на эти искажения перспективы: каждая комнатка – конкретное событие в одном из времен, когда душа не спала. Здесь из прошлого можно перейти в будущее, минуя настоящее, и затем снова незаметно переместиться в прошлое, причем самое разное, а также увидеть события, которые могли произойти, но почему-то не произошли. Я тебе больше скажу, – она с загадочным видом приблизила к нему лицо. – В этот замок можно войти, ты сможешь наблюдать там или участвовать в событиях прошлых и будущих жизней – правда, не сейчас, пока ты к этому не готов, твое сознание этого не выдержит. Кстати, на берег моря Вечности я вышла из этого замка, войдя в него совершенно в другом месте и в другое время, а потом соорудила его здесь, в настоящем. Эти замки есть везде, где есть человеческие души, только мы не можем по своему желанию увидеть их и попасть туда. Иногда мы проходим мимо, не зная, что нам дается шанс, или у нас возникает желание зайти туда, но мы проходим мимо, поскольку как раз в этот момент спешим по своим, как нам кажется, очень важным делам и не можем их отложить даже ради вечности. К тому же в другой жизни этот замок может выглядеть совершенно по-иному, возможно, он ничем не будет отличаться от окружающих домов. Когда-нибудь, должно быть очень нескоро, ты окажешься готов войти туда.

– От всего этого голова кругом идет. Меня не отпускает чувство, что я вот-вот что-то важное вспомню, но, когда пытаюсь понять, что именно, – это чувство тут же ускользает. – Мальчик сжал голову руками и опустился на песок. Через некоторое время он как будто бы что-то стряхнул с себя, поднялся и весело обратился к девочке:

– Ну что мы в эти дебри мистики забрались? Давай играть или что-то делать, пока сон не закончился. Давай хотя бы искупаемся – я никогда не купался в таком чудесном море… Вечности, – добавил он, немного помолчав. (Мысль о том, что сон может скоро закончиться, почему-то напугала его)

Девочка печально потупила глаза:

– Я не могу плавать, у меня сложные отношения с водой. Это произошло в моей нынешней земной жизни, где я в настоящее время живу девочкой, твоей ровесницей. Однажды родители взяли меня с собой на Черное море. Море мне очень понравилось, я часто бродила по берегу одна и разговаривала с ним. Для меня с раннего детства вообще не существовало мертвых предметов, все мне виделось живым, с любым деревом, с любым камнем я могла разговаривать, могла видеть настроение и характер предметов, ну и, понятно, море тоже не было исключением, просто мне никогда не приходилось общаться с таким огромным существом. Когда я подходила к самой кромке воды, ко мне подплывали медузы – я очень жалела этих глупых студенистых существ, и им очень нравилось мое общество. Море рассказывало мне интересные истории, показывало всяких странных своих обитателей и вообще очень привязалось ко мне. В день, когда все это произошло, слегка штормило – так, не более одного-двух баллов – и родители, которые никогда за мной особенно не следили, упустили меня из виду. А я словно какой-то зов услышала, а может, какую-нибудь рыбку спасти решила. В общем, когда очередная волна отхлынула, я вышла в ту опасную зону берега, которая накрывается девятым валом – он больше всех остальных, – меня волной и накрыло. По-видимому, море решило по-своему распорядиться моей судьбой и забрать мое тело – а может, рассчитывало и на душу. Возможно, если бы его план удался, я бы сейчас была какой-нибудь наядой или русалкой. Что было в этот момент – не помню, родители позже мне рассказывали, что искали меня в воде очень долго, и все решили, что я утонула. Говорят, что я оказалась на берегу, выброшенная волной минут через пятнадцать после того, как море меня забрало. Позже один мой знакомый домовой сказал, что выручила меня матушка Навна, поскольку моя земная жизнь не должна была тогда оборваться – море проявило самоуправство. С тех пор я воде не доверяю и даже боюсь входить в нее, с того времени мне кажется, что море очень коварное. И вообще, – она загадочно приблизила к мальчику лицо. – Я гораздо больше люблю летать, мне даже было предсказано, что я когда-нибудь смогу полететь и в земной жизни, вместе с громоздким телом, и смогу тебя этому научить.

– Ну ладно, тогда я сам искупаюсь, – расправил плечи мальчик. Он сравнительно недавно научился плавать и очень гордился этим искусством. Он чувствовал, что хоть в чем-то имеет над девочкой преимущество, и хотел продемонстрировать свою удаль. Не раздеваясь (мальчик решил, что если он спит, значит, раздеваться не стоит), он пересек линию прибоя и поплыл размашистыми саженками, украдкой поглядывая на девочку. Море было теплым, ласковым, вода почти не ощущалась, и тело легко удерживалось на поверхности. Затем он перевернулся на спину и также немного поплавал в этом положении, затем решил продемонстрировать еще одно свое умение и, вспенив воду, глубоко нырнул. Первое время он плыл под водой с закрытыми глазами, затем решился их открыть и понял, что ощущает себя под водой совсем не так, как это ощущалось в его земной жизни. Прежде всего, он понял, что совершенно не имеет потребности дышать, что он, конечно, может совершать дыхательные движения – причем без опасности захлебнуться, – но в этом нет никакой необходимости. Он огляделся вокруг: со дна моря поднимались высокие водоросли, некоторые достигали самой поверхности, и среди них плавали какие-то причудливые рыбы и таращили огромные глазищи. «Сюда бы сейчас подводное ружье, сколько бы рыбы можно было настрелять безо всякого акваланга», – подумал мальчик. Подводное ружье было его давним желанием, его вообще привлекала стихия воды и заветной мечтой было стать ихтиологом и изучать морские глубины. Но чтобы плавать под водой вот так, безо всяких дыхательных аппаратов, – об этом он даже не мог помыслить. Впрочем, он припомнил, что в «той жизни» во сне он часто плавал и нырял и не нуждался в дыхании, но это ничуть его тогда не удивляло и не радовало, и было даже как-то тягостно до бесконечности – плавать в мрачных и смутных глубинах сна, что-то давило и пугало. Мальчик нырнул поглубже. В туманной глубине он разобрал то ли останки каких-то необычных строений, то ли затонувших кораблей. Строения виднелись не прямо под ним, они проступали сквозь толщу воды где-то впереди, ему страстно захотелось подплыть туда, чтобы более внимательно разглядеть, а может, и проникнуть в загадочные темные остовы, но какая-то сила препятствовала этому, он смутно осознавал, что если решится проникнуть в подводные сооружения сейчас, то никогда уже не вернется не только на поверхность моря, но и в свою земную жизнь, что за внешним видом развалин скрываются какие-то темные водные миры, к встрече с которыми он совершенно не готов. Он совсем уж было собрался вынырнуть на поверхность, но вдруг к нему пришла мысль сделать девочке какой-нибудь подарок, который она из-за своей боязни перед морем не может сделать себе сама. Он легко опустился на дно и без труда отыскал группу раковин, где, как ему показалось, должны были находиться жемчужины. Створки раковин легко поддавались его пальцам, казалось бы, каждая из них шептала: «Прими от меня дар» – и вскоре кулачок мальчика сжимал целую горсть крупных, теплых розоватых перлов. Сломав еще несколько веточек белых кораллов, мальчик как пробка вынырнул на поверхность и снова лихими саженками подплыл к берегу. Подойдя к задумчиво сидящей девочке, он разжал ладонь: