Александр Беляев - Цветок Тенгри. Хроники затомиса

«А ведь она права, – подумал Андрей, – когда меня в зеркало затянуло, я точно с изображением этого взрослого Андрея слился, правда, до этого, был этот феномен слияния в саду, но тогда-то я не изменился, и тот двойник был ребенком, как и я.

– Ну, и когда же она переселилась, – решил он узнать Анино мнение, – первый раз, перед самым вашим приездом или во второй?

– Конечно, во второй, ты же радикально после второго раза изменился! И потом, то, что эта душа была взрослой, как ты ее увидел, наверное, означало, что она уже имела тот духовно-энергетический потенциал, который в тебе проявился, иначе изменения не были бы столь радикальны.

– Хорошо, а кто же тогда был тот, первый двойник?

– Точно не знаю, но, скорее всего это была какая-то временная бифуркация, петля Гистерезиса, раздвоение события во времени, такое возможно, когда объект совершает скачок из одного пространственно-временного континуума в другой.

– Да, наверное, ты права, – задумчиво произнес Андрей. Феномен его радикального изменения почему-то не прояснялся ему тем же чудесным образом, что и прочие вопросы после его трансформации, именно на этот вопрос он не получал конкретного ответа. – Ну и что же из этого следует?

– Я даже не знаю, я, поэтому и решила снова потревожить Варфушу, хотя сейчас он очень занят, и ему некогда болтать со своей бывшей ученицей. Но этот вопрос очень серьезен. Дело в том, что у меня был определенный план нашего с тобой сотрудничества, кое о чем я тебе говорила: я хотела с твоей помощью разбудить твоего двойника в магистральном потоке и постараться свести его в физическом мире с моим двойником, причем сделать это необходимо было в определенный, ключевой момент времени и событий. Как это не парадоксально звучит, но эта встреча давала миру шанс измениться.… Но теперь, похоже, сделать это невозможно.

– Но почему? – удивился Андрей, – что мог сделать обычный мальчик, каким я был до сегодняшнего утра? Да ничего, я и в магистральное измерение попал только благодаря тебе! Сейчас же, когда я превратился в сверхчеловека, я только и могу исполнить какую-то метафизическую миссию.

– Не все так просто, – сказала Аня, задумчиво глядя под ноги, если объяснение твоего преображения действительно такое, как я тебе изложила, то, как раз, обретение тобой паранормальных способностей таким немыслимым образом исключает исполнение нашей миссии.

– А это еще почему?

– Неужели не понимаешь? Его знающая душа находится сейчас в твоем теле, его же необходимо разбудить в том, магистральном потоке, на котором сошлись лучи всех остальных альтернативных отражений, причем – в определенное время, необходимое для созревания всех кармических предпосылок к сроку. Но теперь твоего двойника нельзя разбудить, пока душа его находится здесь.

– Конечно, возможно я заблуждаюсь, но потому-то я хочу встретиться и поговорить с Варфушей.

– Да, интересный поворот событий, – сказал Андрей после долгого молчания, даже и не знаю, что сказать… но почему его душа переместилась в меня?

– Не знаю, – развела Аня руками, – для меня это такая же загадка, как и для тебя, я ни о чем подобном не слышала, и, скорее всего, если мы и получим ответ, то придет он именно к тебе, он должен быть где-то глубоко в твоей трансформированной душе.

Какое-то время ребята шли молча под мягкий шорох клевера и стрекотание кузнечиков. Андрею почему-то вспомнилось о том, что раньше он любил ловить огромных зеленых кобылок, а затем стравливал их таким образом, чтобы более крупная убивала своими мощными клешнями другую, при этом совсем уже ни к селу ни к городу возникла почти зримая картинка, что кузнечики превращаются в его двойников и гигантскими челюстями начинают кромсать друг друга.

«Тьфу ты, мерзость, какая, – подумал Андрей, мысленно передернувшись, – придет же такое в голову! Никогда больше несчастных насекомых стравливать не буду!» – Он подумал о том, что теперь никакие детские игры не будут ему интересны, и не будет больше в его жизни ни пятнашек, ни пряток, ни казаков-разбойников. Честно говоря, ему теперь было вообще не понятно, как жить дальше, чем заниматься и как общаться со своими приятелями во дворе и в школе, ведь в одночасье все в его жизни переменилось, и говорить с ними после всего, что произошло теперь уже совершенно не о чем. Он мысленно перебрал темы и проблемы, которые прежде обсуждал со своими сверстниками в Ленинграде и понял, что весь этот детский лепет для него теперь смехотворен. Кстати, со взрослыми ему так же будет неинтересно, как и с детьми тем более, они и не возьмут его в свой круг общения, поскольку внешне он продолжал оставаться ребенком. А внутренне? Разумеется, нет, хотя сказать, что он превратился внутренне в кого-то наподобие своего папы, тоже нельзя сказать, он совсем другой. Инопланетянин. Да, это, пожалуй единственное адекватное сравнение, и как все инородное, теперь он должен будет либо притворяться, но насколько его хватит? Либо показать себя таким, какой он есть, и быть отвергнутым этим обществом, возможно даже посаженным в дурдом! А, собственно, почему отвергнутым, и почему в дурдом? Конечно, старых друзей и возможно даже родителей он потеряет, но ведь теперь он – уникальный феномен, которым наверняка заинтересуются ученые, а значит, новый круг его знакомых будут ученые… или комитетчики. Скорее всего, и те, и другие, наверняка под патронажем КГБ трудится немало ученых самых разных направлений, ведь то же самое было когда-то с Аней. Скорее всего, его заставят делать не очень хорошие вещи. Готов ли он к этому? Правда теперь у него будет все, что он пожелает, но нужно ли ему все это? Да, выходит так, что неожиданно открывшийся чудесный дар, размеров которого он и сам пока током не знает, несет ему в перспективе очень серьезные развороты судьбы, которые и не знаешь толком, как оценить – как высочайший дар или как проклятье. Не исключено, что как только он попадет в руки ученых и КГБистов, то отношение к нему будет не как к высшему существу или к коллеге, а как к опасному подопытному животному! А впрочем, все это досужие домыслы, сейчас очевидно только одно: с одной стороны он приобрел нечто невообразимое, что может принести ему и величайшие блага и величайшие бедствия, но с другой стороны – и он пронзительно почувствовал это в свете сожаления – он потерял свое детство…

Мысли о друзьях и возможном грядущем одиночестве снова привели его к образу девочки, которая шла рядом с ним, и тоже молчала, очевидно, погрузившись в свои мысли. Выходит так, что полноценно общаться он сможет теперь только с ней. Но ведь через две недели он уедет в Ленинград и, скорее всего никогда больше ее не увидит! При мысли об этом Андрею сделалось тоскливо. А может все же есть на свете еще люди, а еще лучше – дети, подобные ему и ей? Если бы удалось найти подобных собратьев-инопланетян, проблема одиночества была бы решена.