Александр Беляев - Цветок Тенгри. Хроники затомиса

От бесконечных вакханалий,

В леса впорхнул пригожий Лель,

Лукавый, ласковый звоночек.

И сразу заскрипела ель,

Размять пытаясь позвоночник.

Зашевелились дерева,

Луга невнятно зашептали,

Как будто чудо-жернова

От неподвижности устали,

Как будто легкие крыла

Воздушных ветряков незримых

Прохлада в действо позвала

Кружить любовников игривых.

Я белокурый пастушок,

Услада юных берендеек,

Рожок, зовущий на лужок

К проказам летних переделок.

Я – голубой световорот,

Что кличут рогом изобилья,

И даже страж глубинных вод

Не зачеркнет мои усилья.

И если с синей высоты

Вдруг устремишься в омут нежный,

О, Навна, свежие цветы

Не посрамят твои одежды.

«Оказывается, и настоящие стихи могу сочинять, – уже устал удивляться себе Андрей, – или это чьи-то, которые я забыл и вдруг вспомнил? А может это Пушкина стихи? Или Лермонтова… или Некрасова?»

Почему-то фамилии других хрестоматийных поэтов не шли Андрею в голову, хотя, казалось, это было самое легкое, что он ухитрился вспомнить, никогда ранее не зная, в это утро. Но хотя на другие фамилии русской поэтической классики у Андрея возник непредвиденный ступор, тем не менее, он был почему-то уверен, что стихи эти именно его, им сочиненные, хоть и сделал он это так, словно не сочинял, а просто вспомнил. Но и на этом чудеса не закончились: величественная фигура, доселе самозабвенно игравшая на свирели и, казалось, не замечавшая всякой утренней суеты многочисленных, ранее неведомых Андрею обитателей сада, вдруг прервала свое выступление и с удивлением глянула вниз, затем почтительно склонила голову и, явно обращаясь к Андрею, произнесла (Андрей снова не мог понять, слышит ли он эти звуки ушами, или они звучат прямо в его сознании):

– Приветствую тебя, повелитель стихиалей!

– Я повелитель? – удивился Андрей, никогда ранее не встречавший слова «стихиаль», теперь же прекрасно знавший его значение. Теперь же выяснилось, что он еще и повелевает ими. – Да я просто мальчик, каких миллионы!» – Вообще-то он теперь уже знал, что, таких как он отнюдь не миллионы, возможно он единственный в своем роде, но к этому новому амплуа он еще не успел привыкнуть, к тому же, подтвердить свою уникальность казалось ему нескромным, ведь мама с раннего детства ругала его за хвастовство. Кстати, единственным в своем роде он не мог быть уже потому, что существовала еще девочка Аня, правда, сопоставить ее и свои, внезапно открывшиеся возможности он пока не мог.

– Ну, конечно, повелитель! – приложил руку к сердцу пригожий Лель (Андрей тут же узнал, что имена и образы фольклорных героев иногда совпадают с именами природных стихиалей, правда, не всегда), – ты же произнес пароль-вызов стихиали, какой же ты обычный мальчик! Да обычных мальчиков я почти никогда и не вижу, разве что блеклые тени! У тебя же светимость совсем иная, так светятся шаманы-заклинатели погоды и маги высокого посвящения. И потом, где ты слышал, чтобы обычный мальчик со стихиалью разговаривал? Ты произнес вызов, на который я вынужден был сразу отозваться, даже если бы сейчас какая-то другая стихиаль царствовала. А так, поскольку я, Лель, и так в настоящее время нахожусь у штурвала местной погоды, то все, что мне оставалось сделать – это заговорить с тобой.

– Что ж, получается, – сказал Андрей, – если бы, допустим, сейчас здесь царствовала другая погодная стихиаль и, соответственно ей, была бы другая погода, и если бы я тебя вызвал, прочитав соответствующий вызов-пароль, то и погода бы изменилась?

– Конечно, – пожал плечами пригожий Лель.

– Но ведь это невозможно! – («Почему, невозможно, еще как возможно!» – мелькнуло в сознании Андрея).

– Каждая погодная стихиаль, мой собрат, имеет свою частотную метку, – сказал Лель, – и если вызов будет резонировать с этой меткой, стихиаль проявится в Энрофе, в месте вызова. Так делают настоящие шаманы и некоторые продвинутые экстрасенсы.

– И что, все они должны определенные стихи прочитать? – засомневался Андрей, ему вдруг показалось обидным, что стихи, которые он только что сочинил, оказывается, может произнести кто-то еще.

– Совсем не обязательно, – ответил Лель, – важно воспроизвести частотный информопакет. Это так же, как один и тот же предмет на разных языках по-разному называется. Ты воспроизвел информопакет, который зацепил за мою метку точно подобранными стихотворными созвучиями и образами. То же самое можно сделать с помощью шаманского камлания и других обрядно-словесных действий. Важно только какая энергия за этим стоит, остальное – лишь внешнее проявление.

– Поразительно! – для проформы удивился Андрей, – но что ж получается, если я вызову какую-то зимнюю стихиаль, – (Андрей уже знал что тремя главными зимними погодными стихиалями, отражающими разные аспекты зимней энергетики являются Нивенна, Затлун и Затумок), – допустим Нивенну, так что же, зима в этом саду наступит?

– Обязательно наступит, – констатировал Лель, – разумеется, не в ту же секунду, физическая материя достаточно инертна, тем не менее, в течение получаса – с гарантией. Вот только, какое время ее продержать удастся – другой вопрос. При подобной магии сильно Равновесие расшатывается, Нивенне сейчас царствовать не положено, да и вообще, Бог знает, какие последствия после подобного вызова могут произойти. Поэтому, удерживать ее придется только за счет личной силы и, соответственно, чем ее больше, тем дольше стихиаль можно удержать. Весь вопрос – зачем? Стоит ли так напрягаться, если от этого никому никакой пользы, только всю зелень поморозишь, она к подобным перепадам не готова. Кстати, этот процесс в сказке «Двенадцать месяцев» весьма наглядно описан. Да ты что, сам этого не знаешь? Ты, с такой светимостью, должен все это сам прекрасно знать, а, как известно, «знание – сила», если знаешь, то и пробовал наверняка!

– Тут не все так просто, – смутился Андрей, – дело в том, что до сегодняшнего утра я был обычным человеком, но сегодня ночью что-то произошло, я и сам не понимаю, что именно. В общем, я сегодня проснулся с таким чувством, что в меня нечто неведомое вставили, – кто вставил – тоже не известно – и из-за этой самой вставки я стал мир совершенно по-другому видеть и ощущать. Перед этим, правда, немало странных событий произошло, но о подобном эффекте меня никто не предупреждал! Может, ты объяснишь?

– Увы, – развел руками Лель, – это не в моей компетенции. Мир людей вообще знаком нам, стихиалям, в основном лишь эмоциональной составляющей. Другие же уголки вашей души для нас закрыты. Тут как раз все наоборот: имея доступ, ты, при желании, смог бы узнать о нас несравненно больше, чем мы знаем о вас, людях, которых мы толком и разглядеть-то возможности, не имеем…