Александр Беляев - Эффект сто первой обезьяны. Хроники затомиса

– Как-то не правдоподобно: – думала наша героиня, – динозавр медитирующий на циновке из травы Куша (Иего и правда сидел на травяной циновке) и прозревающий высшие трансцендентальные миры вселенского масштаба. Что-то в этом противоестественное.

Тут она каким-то внутренним инструментом, присущим ее шельту и заменяющим осязание, на расстоянии почувствовала, что это существо буквально превратилось в камень, как физический объект, но при определенных обстоятельствах снова способный стать живой плотью. В ее памяти неожиданно всплыло слово «Анабиотическое Сомати» и она поняла, что данное существо способно провести в каменной неподвижности миллионы лет, в то время как душа его будет свободно парить в энергоинформационных мирах, тем не менее не теряя полной связи со своим телом и способная вернуться и оживить его при определенных условиях – и это не была смерть – скорее – консервация. Что за условия и обстоятельства Аня так и не смогла выяснить из космического банка всеобщей информации, однако стало понятно, что Аня в своем нынешнем состоянии не является шельтом, одухотворяющим тело лимурийца, шельт его отсутствовал, и Аня никак не могла быть хозяйкой этой гигантской плоти.

– Значит, – подумала она, – атлант меня дезинформировал, это не моя инкарнация. Но тогда что я здесь делаю и какое отношение к этому великану имею? Остается только надеяться на то, что в конечном счете мне эту ситуацию кто-то разъяснит, а иначе зачем меня сюда забросили? То что Тор какую-то бифуркацию событий упоминал ничего мне пока не объясняет. Все лишь одни намеки на мою особую вселенскую миссию, но пока эта моя миссия ни на йоту яснее не стала.

Она постаралась нащупать местонахождение истинного хозяина сидящего перед ней тела-статуи, но наткнулась на жесткий барьер: с ней явно не желали контактировать, хоть еще не так давно милостиво допустили до переживаний этой неведомой души. Аня еще раз обследовала пещеру: ничего интересного в ней не оказалось, не было даже привычных для подземных залов сталактитов и сталагмитов, очевидно этот склеп был настолько герметичен, что даже вода не могла сюда просочиться, и в этом случае не ясно было, как этот гигант мог здесь оказаться естественным путем – разве что обладал способностью проходить через материальные объекты, как это делала Аня еще в свою земную бытность. А что здесь не было воздуха, так похоже в анабиотическом состоянии этому организму воздух был не нужен, наоборот, отсутствие воздуха создавало эффект стерилизации, который вполне благоприятствовал консервации биологической плоти.

– Значит так, – подумала Аня, – оставаться здесь нет никакого резона и пора покинуть этот таинственный зал, гораздо важнее оказаться на верху и разобраться с эпохой. Тор говорил что-то об очень древних временах. Будем надеется, что все же появится кто-то, кто объяснит мне, что все это значит.

Проходить сквозь материальные объекты было для Ани не впервой, поэтому она взвилась к высокому своду естественного каземата и, почти не испытывая сопротивления вошла в камень. Внутри каменной толщи видимость для астрального зрения осталась прежней, возможно это было связано с тем, что в действительности Анин шельт перемещался не в самом Энрофе, а в ближайшем к нему отражении, полностью Энроф копирующем. Зрение Ани работало, как компьютерный томограф, в зависимости от фокусировки выхватывающий то один, то другой участок внутренней структуры камня. Камень был неоднороден, содержал множество вкраплений, каверн и друз каких-то минералов, но упорядочить что-то в этом хаосе нагромождений было трудно. Порой Ане казалось, что в поле зрения попадают странные артефакты, напоминающие нечто рукотворное, но каким образом они оказались в толще камня? В частности Ане не раз попадались на глаза причудливые сложные механизмы, сделанные из материала наподобие металлокерамики, словно памятники неведомой цивилизации, обладающей невероятными технологиями.

Необычный подъем из каменных недр продолжался около получаса, затем камень закончился и без всякого перехода Аня очутилась под куполом яркого голубого неба, правда свет не резал глаза и никакого изменения температурного режима девушка не почувствовала. Но это и понятно: астральное тело не способно чувствовать ни жары ни холода, да к тому же реально Аня находилась не в самом физическом пространстве, а в его точном астральном отражении.

Наша путешественница стояла на средней высоты горном пике, ее окружали только серые камни, не было даже намека на растительность, а вокруг простирался горный пейзаж в окружении бескрайней пустыни от горизонта до горизонта. И никаких человеческих поселений и вообще чего-то живого, разве что кое-где корчились темные кустики верблюжьей колючки и невысокие безлистые деревца-саксаулы. Особое Анино чутье, сродни человеческой интуиции, только более управляемое, подсказывало ей, что людей сейчас нет не только в обозримом пространстве, но и далеко за его пределами. Впрочем, есть ли на земле в данное время человечество, она не могла сказать с полной уверенностью.

– Час от часу не легче, – подумала Аня, – куда же это меня занесло?

Она силилась припомнить все, что ей удалось прочитать по географической тематике за тот короткий отрезок разумной жизни, который она провела на земле, поскольку географию в школе на момент ее трансформации она еще не изучала. Увы, ее земных знаний для установления места своего нахождения ей явно не хватало. Было ясно что это широта, близкая к экватору, судя по пустыне и солнцу в зените, но ничего более точного к ней в голову не приходило. А интуиция, порой обостряющаяся у нее до точного знания, на данный момент ничем о своем присутствии не напоминала.

– Даже животных не видно, – подумала Аня, – так бы можно было хотя бы приблизительно эпоху установить. Если бы на глаза попался хоть один динозавр, было бы ясно, что речь идет о древности в десятки, а то и сотни миллионов лет до нашей эры. Иего ведь, похоже, был современником динозавров. Но что-то мне подсказывает, что сейчас не Юрский период.

– Нет, не Юрский, не Меловой, и не Триас, – услышала она вроде бы знакомый, но одновременно и измененный голос. Словно раньше этот тембр был значительно выше, как у ребенка, но теперь понизился до звонкого юношеского тенора. Тут Аня поняла, что голос этот звучит в ее сознании, и это лишь телепатическая имитация реального тембра, когда-то, в другой жизни слышанного ею на земле.

– Варфуша!!

Аня резко обернулась: увы, это был не Варфуша. И все же, поскольку зрение ее шельта выявляло не только внешний астральный образ – часто зыбкий и изменчивый, в этом стройном юноше в коротком греческом хитоне, высоких сандалиях и золотой шапке с весело жужжащими, как у колибри, крылышками, она без труда разглядела индивидуальный частотный маячок, который когда-то, в далеком прошлом, а правильнее теперь – в несравненно более далеком будущем принадлежал трогательному взлохмоченому существу в белой косоворотке, холщевых штанишках, размером с куклу, которая говорит «мама». Уж что общего могло быть между этим олимпийским красавцем из греческого пантеона и маленьким взлохмаченным домовым сказать трудно, однако Анино зрение, пройдя краткую перестройку стало как бы видеть двух существ в одном, они словно бы мерцали, превращаясь из одного в другого и от этих мгновенных изменений у Ани зарябило в глазах, она инстинктивно закрыла лицо руками, однако это не помогло и странное мерцание продолжало видеться сквозь ладони.