Альберт Савин - Таланты и бесталанные. Братство или барство? Сборник авторских работ

А это уже не демократия. Либо, по меньшей мере, требуется ставить вопрос о репрезентативности правящих политических партий общему волеизъявлению, в том числе беспартийного большинства. С задачей предотвращать искажения демократического принципа – принятием решений общенационального значения из конъюнктурного меньшинства с частными политическими идеологиями.

Важно, наконец, осознать что задержки с выходом законов, доработки и переработки уже принятых к исполнению – всё это бумажное творчество не исчерпывается Парламентом, но облечённое силой власти, законно требует огромных сил, средств и времени народа, потраченных, выходит, впустую, и очередных аналогичных, с новой надеждой на то, что пустой цикл не повторится.

С массой личных переживаний, бытовых мытарств и сомнений в доверии к власти вообще, с неизбежной после этого дилеммой выбора – оставаться ли законопослушным или тоже воспользоваться свободой прагматического эгоизма, в обход подобных Законов и известных моральных заповедей. От аморальной безработицы, от аморальных прав в зависимости от денег, от самоуправления, как от самоуправства и от свободы, равной как от унижений, так и для унижений. И особенно – унижений от бумаг с официальными печатями и подписями на пороге дома.

Но ответственность за нарушения Закона и моральных заповедей – подробнейшим образом расписана в Приложениях к той же Конституции, вплоть до лишения столь долгожданной свободы с изоляцией от общества в тюрьмах.

И не хочется даже думать, что вдобавок ко всем неурядицам прибавляется ещё одна, самая коварная – с заполнением тюрем самими Депутатами из числа компетентных в чём угодно, только не в законотворчестве!

А с другой стороны – какие же резервы ещё скрыты в развитии России, если не шарахаться от одной крайности в другую и твёрдой государственной конституционной централизацией, во главе с избираемыми профессионалами в Парламенте, последовательно вести страну к либерализации по мере избавления от злоупотреблений свободой!

Иначе не отвязаться от деструктивной оппозиции с одним и тем же мотивом против власти – почему она права и свободы объявила, но не поднесла ей под нос на блюдечке с голубой каёмочкой?

Проблема особенно актуальна в связи с укоренившимся стереотипом восприятия талантов в качестве исключительного блага для общества.

Позвольте с этим не согласиться. Прежде всего, в любом таланте заложена двойственная тенденция – либо обращать его на благо общества, либо талантливо замкнуть на себя любимого за счёт других, а тогда тем другим далеко не до позитива. Да и весьма сомнительно считать позитивным талантом того, кто не способен к элементарному отличию, образно говоря, хорошего от плохого. Вряд ли поспоришь с тем, что одинаково успешно можно как талантливо творить в русле законов, так и не менее талантливо, а то и гениально – обходить их. А, вцелом, кто может ответить – сколько мрачных «висяков» с напрасно потрачеными силами и средствами – хранят анналы преступлений?

Разрешение подобных ситуаций в поле правовых отношений возложено, как известно, на судебные органы, а именно с правовыми судами связаны надежды на общество будущего, свободного от правонарушений, угрожающих жизни, свободе и благополучию других сограждан общества. Но совершенно очевидно, что и в правовом поле ещё немало ухабов, препятствующих объективному отправлению правосудия.

Один из них в том, что рост талантливой преступности сводит, по сути, на нет принцип неотвратимости наказания, который служит профилактикой тяги к совершению правонарушений. По той простой причине, что сила тяги к материальной выгоде, с ростом талантливо организованых правонарушений – начинает во многократ превышать силу самого строгого наказания, с его растущей неадекватностью принципами гуманизма. И казалось бы, гуманизм и есть величайшее добро, так необходимое обществу людей. Но в том и парадокс, что гуманизм по отношению к правонарушителю – одновременно является антигуманизмом по отношению к смертям и ущербам потерпевших от того же правонарушения. Какой выбираем?

Не лишне констатировать, что каждое талантливое правонарушение требует целую армию не менее талантливых сыскных, расследуемых, пресекающих и судебных спецов и общественных средств – и окажись в этом длинном ряду хотя бы один, менее талантливый, как весь труд и средства на смарку и либо потребуют повторных затрат, либо они вообще канут в пустоту.

Так ведь это ещё только цветики, если не учитывать укоренившийся стереотип компрометации профессиональной деятельности спецов – составом т.н. присяжных заседателей, никак практически не участвующих в той деятельности, а только с одного словесного заседания способных вынести вердикт, прямо опровергающий профессионалов! Но, строго говоря, подобный вердикт требует неотложного привлечения сыскных, расследуемых и иных спецов, для того, чтобы судить, кто оказался прав – профессионалы или просто присяжные, с привлечением к законной ответственности.

Но это – если говорить строго и, похоже, не для правовых судов.

Не обойтись и правовым судам без тормозящих бюрократических проволочек, ибо сам процесс к правосудию не может даже стронуться с места без бумажки с официальным заявлением истца.

Плохо это или наоборот, но означает ни много, ни мало, а то, что ровно до этого судьбоносного момента можно вершить всё, что разрешено законом и категорически им запрещено. А если по целому ряду объективных причин заявления не подаются – это тоже причислить к торжеству правовых судов?

Но точно также копрометирует правосудие ещё один укоренившийся стереотип, по которому незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение. Может где-то, кто-то и видел слепого, которого привлекли за то, что по слепоте своей наткнулся посохом на бампер иномарки? А слепота в законах – это и неграмотность и пунктуальность их доставки на места и до самого законопослушника и время на уяснение их смысла. И как тогда незнание законов без расследования причин может относится к объективному правосудию?

Вместе с тем, уже нельзя не понимать, что судебная инстанция – это такая инстанция, которая принципиально и всегда плетётся в самом хвосте свершившихся событий, потери в которых уже не вернёшь никаким судом. Как быть истцу в этих-то ситуациях, если именно в таких всё равно – что есть правовой суд, что его нет. Потому как нет действенного механизма профилактики по упреждению и предотвращению невозвратных потерь. И здесь вместо пропаганды свободы нравов – никак не обойтись без глубокой и основательной идеологии формирования личности всей системой воспитания и образования – в русле устойчивого неприятия деяний, влекущих за собой привлечение к уголовной ответственности через правовые суды. Иного не дано – если действительно поставлена задача движения к свободному от правонарушений обществу.